— Я не знал. Я думал, что он умер.
— Всё ты знал, — резко оборвал его Шервуд. — Ты же тёрся рядом, когда я вытащил старика через чёрный ход. Думаешь, я не видел тебя?
— Стреляй, Кэссиди! Ты же знаешь, что он сделает с тобой, если ты пожалеешь его. Он просто манипулирует тобой! Я обещал помочь тебе — я помогу, — Тейлор сделал шаг вперед.
— Нет! — этот возглас изнутри ободрал Кэссиди горло. Ведь ещё каких-то десять минут назад он был так уверен. А голос Ричарда, как маячок, звучал в голове. Всё казалось так правильно, а на деле он снова позволил себя обмануть. — Ведь ты делаешь сейчас именно это: хочешь моими руками убрать того, кого ненавидишь, верно? Я не стану! Я не убийца! — он отдёрнул руку, отшвырнув завертевшийся на полу пистолет.
Он вращался вокруг своей оси, пока Тейлор не придавил носком ботинка. Его губы исказила кривая, почти сочувственная усмешка.
— Зря. Ты глуп, как и все омеги, Кэсси, — он быстрым движением, прежде, чем Шервуд дёрнулся вперёд, поднял пистолет, направляя на брата. — Не ты, значит, я. И теперь всё будет по-моему. Я не буду носиться с тобой. Твои отпечатки тут ведь уже есть.
— Опусти пистолет, Рич. Ты заигрался. Что ты получишь, если грохнешь меня? — в голосе поднявшегося на ноги Джеральда, несмотря на напускное спокойствие, слышалось напряжение.
— Всё, — негромко, но более, чем отчётливо, произнес Ричард. Так, будто это короткое слово он мечтал произнести всю жизнь.
Взгляд Тейлора быстро скользнул по Кэссиди, а пистолет был уверенно направлен на брата.
— В случае своей смерти, ты всё завещал этому сопляку, Джед. Как сентиментально. Неужели ты забыл, что в случае смерти супруга, несовершеннолетний омега обязан выйти за его ближайшего родственника, в случае согласия последнего? А ближайший это я. — Тейлор поймал растерянный и испуганный взгляд Кэссиди, не то улыбнувшись, не то усмехнувшись ему. — Я хотел решить всё по-хорошему. Хотел спасти тебя из лап тирана, а затем и правосудия, чтобы ты сам вручил мне свою руку. Ты ведь так эмоционально-нестабилен, что даже угодил в психушку. Всё было бы прекрасно, но ты решил выбрать его, значит теперь ты сам виноват, Кэсси.
— Какая же ты мразь…
Ричард быстро усмехнулся, и Кэссиди увидел, как его палец решительно и жёстко ложится на курок, нажимая. Он резко подался вправо, отталкивая Шервуда с траектории выстрела, и в этот момент стало больно в груди. Как будто очень сильный удар о раскаленный острый предмет, а затем сковывающая тяжёлая боль, и мир задвоился перед глазами. Крепкие руки удержали со спины, он столкнулся с серыми глазами, и тяжелая ладонь накрыла источник жгучей боли, сжимая до сорвавшегося с губ жалобного стона.
Кэссиди попытался удержаться за этот взгляд, особенно отчётливый в расплывчатом водовороте, где почему-то слышались посторонние кричащие голоса и шаги, но на глаза опустилась темнота.
***
-… Он счастливчик, мистер Шервуд. Пуля не задела сердце…
— Сколько потребуется для восстановления?
— Трудно сказать наверняка. Не менее двух месяцев. Ему нужны покой и забота.
— Я понимаю.
— А сейчас у вас есть десять минут. Вам тоже нужно прийти в себя.
Кэссиди уже несколько минут слышал рядом два голоса: один незнакомый, принадлежащий, судя по всему, врачу. А второй он узнал бы из тысячи — Шервуд. Он заставил себя разлепить веки, найти его затуманенным взглядом. Джеральд сидел на стуле рядом, бледный, непривычно растрёпанный, с закатанным выше предплечья рукавом и бинтом на сгибе локтя.
— Что… что было? — хрипло прошептал Кэссиди.
— Всё уже позади. С тобой всё будет хорошо.
— А… ну, Ричард и вообще?..
— Его арестовали. Михаэль, смотритель дома, вернулся за кошельком и услышал нас. Он вызвал полицию. Жаль, что слишком поздно.
— Я в норме. — Кэссиди попытался приподняться, но под коротким позорным вскриком и настойчивой ладонью, удержавшей за плечо, вернулся обратно на постель. — Ладно, не совсем. А это… тоже Ричард? — он коротко кивнул на бинт Джеральда, сквозь который проступили пара красных пятен.
— Нет. Ты потерял много крови. Редкая группа, и моя — такая же.
— То есть, во мне течет часть твоей поганой крови?
Шервуд коротко усмехнулся и кивнул.
— Так и есть. И я бы отдал всю, будь это необходимо.
— Если из-за внезапного чувства вины — не стоит.
— Из-за него тоже. Но не только.
— И из-за Шеридана не стоит. Ему было плевать на меня, и я его никогда не знал.
— И не из-за него, — Джеральд осторожно накрыл лежащую на простыне ладонь своей. — Он — прошлое. А ты — настоящее. Не бойся, — он убрал руку, ощутив, как Кэссиди сжал в пальцах простынь. — Тебе будут открыты все двери. Я не стану удерживать или препятствовать тебе. Я хочу видеть улыбку на твоём лице, хочу знать, что ты счастлив.
— Почему?.. — на более подробный вопрос Кэссиди не хватило, но Шервуд понял и так.
— Возможно, возвращаясь с того света, смотришь на этот обновлёнными глазами. У меня было время переосмыслить, что я творю, что не вижу, какой щедрый дар преподнесла судьба. Да, Кэсси, ты вправе не простить меня, но всё же попрошу: дай мне шанс. А я обещаю сделать всё, чтобы ты никогда больше не почувствовал себя пленником рядом со мной.
— Ну… на словах красиво. А так… знаешь… ненавижу тебя больше всего на свете!
— Знаю, — по губам Джеральда скользнула лёгкая улыбка.
— Поэтому — пошёл вон. Но… ты ведь просто так не отстанешь? Так что я обещаю подумать. Уходи, чего стоишь?
— Уже ухожу. — Шервуд задержался на секунду, затем склонился, мягко проведя ладонью по его щеке, к разметавшимся по подушке светлым волосам. — Выздоравливай, Кэсси. А думать будешь потом.
Кэссиди проводил его взглядом, слегка прищурившись от пробивающихся сквозь окно весенних лучей. Впервые за все эти месяцы природа просыпалась, обдавая через приоткрытые ставни свежим ветерком.
Что будет теперь? Неизвестно. Но, несмотря на ноющую боль в груди, ощущалась лёгкость. Страшное позади — наивный внутренний голос отчего-то в этом не сомневался. В конце концов, шестнадцать лет тот самый возраст, когда ещё можно поверить в сказку.
