— Да, мы вместе, — мальчишка как бы невзначай склонил голову, задумчиво проводя кончиками пальцев по шее, на которой Кэссиди только сейчас заметил пару ярких засосов.
Значит, у них всё было. По-настоящему. Без воплей от дикой боли и страха, от которого хочется лишиться сознания. А так, что этим хочется гордиться, это хочется повторить, не чувствуя себя чем-то грязным и использованным, не оттираясь в ванной до одури в попытке смыть случившееся.
Чай показался слишком горьким и, поморщившись, Кэссиди звучно вернул его на стол.
— Что с тобой? Кэсси? — тут же раздался обеспокоенный голос Энди рядом, но тот выставил ладонь в предупреждающем жесте: не подходи!
— Всё в порядке. Просто слишком горячо. — он заставил себя поднять глаза и улыбнуться. — Я рад за вас с Алом.
Каждый добивается желаемого, как может. Видимо, Энди не нашёл для себя другого пути, кроме как стать его копией. Он ведь так часто в их доверительных беседах говорил: «я бы хотел быть, как ты!». Только тогда Кэссиди не думал, что у этих слов может быть такое значение. Он слушал эти наивные откровения, и Энди казался ему чистым ребёнком, слишком робким и неуверенным в себе, а оттого ещё больше хотелось поддержать его.
Голова стала тяжёлой. Слишком много впечатлений, и он, должно быть, действительно успел продрогнуть. Энди оказался слишком рядом, поправляя подушку у подлокотника и касаясь его лба.
— Ты горячий. Ничего не болит?
Кэссиди отрицательно мотнул головой, и неожиданно для самого себя придержался за край стола, едва не упав.
— Нет. Я просто устал.
— Поспи немного, может? Тебе нужно набраться сил после всех этих ужасов, — пальцы Эндрю мягко прошлись по его щеке, по волосам, успокаивая, и Кэссиди, не в силах сопротивляться нахлынувшей сонливости, склонился к подушке.
— Энди…
— Ни о чём не волнуйся. Всё хорошо.
Сопротивляться больше невозможно, и Кэссиди зарылся лицом в мягкую ткань, погружаясь в сон. Всё время, с той жуткой ночи, он спал плохо, постоянно просыпаясь то от кошмаров, то от неосознанного страха. Он подскакивал, дрожа всем телом, не сразу понимая, что это приснилось, что Шервуда рядом нет, а его тело не пронзает боль вместе с невозможностью дёрнуться.
Спустя неделю, хоть и проведённую в постели, он был совершенно обессилен. Кошмары не поджидали в закоулках огромной комнаты или в тёмных коридорах. Ведь от них можно было бы спрятаться, зажмуриться и не смотреть. Все страхи плотно поселились в его голове, а вот от этого убежать гораздо сложнее.
И, должно быть, сейчас, вдали от зловещего особняка и супруга, напряжение немного спало, и усталость навалилась в полной мере. Энди вроде бы ещё какое-то время продолжал гладить его по волосам, говоря что-то успокаивающее, а затем Кэссиди перестал ощущать и это.
Сон был глубоким, но в какой-то момент в нём перестало хватать воздуха, и он со страхом ощущал, что задыхается. Нужно позвать кого-то, а крик царапает горло, и дышать становится ещё тяжелее. Те, кого нужно позвать, так рядом, и, в то же время, будто за непробиваемым стеклом. Он пытался кричать, пытался ударить по этому самому стеклу до тех пор, пока не осознал, что по рукам течёт кровь. Её слишком много, и от её вида мутит.
— Кого ты зовёшь, Кэсси? Ты ведь сам всех убил, — этот голос, холодный, жёсткий, совершенно спокойный. Шервуд, его невозможно не узнать.
Мальчик зажмурился, не оборачиваясь. Ведь тогда он станет совершенно реален.
— Уходи. Ты мне снишься, уходи!
— Не снюсь. Открой глаза, Кэссиди. — слишком близко, слишком на самом деле.
— Нет, не хочу! Не приближайся!
Тёплая ладонь погладила его по волосам, пройдясь по бледной щеке. И это уже не было сном. Образ собственных окровавленных рук расплылся. Кэссиди медленно открыл глаза, и тут же замер, в первое мгновение не веря, что до конца проснулся. Этого ведь не может быть! Не здесь!
— Ты…
Шервуд склонялся над ним, нависая тёмным пятном посреди этой бедной гостиной, в которую совершенно не вписывался.
— Я ведь говорил, что найду тебя, сбеги ты от меня хоть на край света, — супруг протянул ладонь, почти бережно убрав прядку растрепавшихся волос за ухо отпрянувшего от него Кэссиди.
За спиной альфы, на некотором отдалении, стоял Энди. Смущённый и виноватый, с пунцовыми щеками, как у нашкодившего первоклассника. Алана поблизости не было. И, наверное, это к лучшему. Кэссиди не хотелось бы, чтобы он стал свидетелем его абсолютной беззащитности перед этим человеком, если лучший друг был с ним искренен в ту последнюю встречу. А если нет — было бы слишком больно видеть его стоящим сейчас рядом с Энди.
— Хватит делать глупости. Поехали домой.
Кэссиди молчал, вжавшись в спинку дивана и неотрывно глядя в светло-серые глаза напротив. Закричать, сказать, что не пойдёт, чтобы он отпустил? Можно. Но не нужно и бессмысленно. Шервуд не отпустит, а бежать некуда. Друг, которому он верил безоговорочно, распахнул двери перед самым страшным для него человеком. И теперь ему нечего противопоставить ни одному, ни второму.
Нужно было сразу ехать на вокзал, запрыгнуть в ближайший поезд, и неважно, куда бы он приехал, что произошло бы потом. Он сделал ставку на самых близких, и проиграл. Наверное, шестнадцать лет — это слишком мало, и он всё ещё пытался верить в лучшее, вместо того, чтобы видеть картину настоящей.
Он медленно поднялся с дивана, бросив короткий взгляд на недопитый чай, а затем на Энди. Почему тогда так внезапно захотелось спать? От очевидной догадки стало невыносимо мерзко, а друг отвёл глаза, лишь подтверждая её. Рука Шервуда легла на талию Кэссиди, увлекая его к выходу, и он не сопротивлялся. Вырваться на улице и убежать? Заманчиво, но как далеко он сможет уйти?
У двери он поравнялся с Энди, который стыдливо жался в угол. Испытывал ли он сожаление, что предал? Нет, сомнительно. Иначе бы не сделал этого так поспешно. Скорее, ему было неловко от того, что о нём думают нехорошо.
— Прости, так будет лучше, — пробормотал Энди, отводя взгляд.
— Будь счастлив, если сумеешь, — негромко произнёс Кэссиди, задержавшись на нём лишь на мгновение, и больше смотреть на него не нашлось сил.
А Шервуд у самого порога приостановился, пропустив супруга вперёд.
— Спасибо, что сберёг его, Эндрю. Очень ответственный поступок. Но, кстати, скромный оригинал гораздо ценнее кричащей подделки.
У покосившейся калитки стоял чёрный автомобиль. Тот самый, который возник словно из ниоткуда на той заснеженной трассе. Кэссиди на мгновение упёрся, испытав приступ страха, от которого итак трясло, но Джеральд, открыв перед ним дверь, настойчиво подтолкнул внутрь.
— Ты заставил меня сорваться с переговоров. Нехорошо.
— Мог не утруждать себя.
— Ну что ты. Забота о тебе, мой дорогой, теперь мой тяжкий крест.
Дверца с тихим щелчком захлопнулась, и машина тронулась. Кэссиди уткнулся в окно, стараясь не смотреть на сидящего за рулём Шервуда, но его взгляд задержался на другом. К дому, который он только что покинул, подъехал знакомый мотоцикл, и на нём — Алан. Всего пара минут, в которые они разминулись! Что было бы, приедь он раньше или задержись Шервуд? Кэссиди упёрся ладонью в стекло, неотрывно глядя на лучшего друга, забыв даже о присутствии Джеральда, о том, что дышит через раз.
Но в следующую минуту захотелось, чтобы они уехали, как можно быстрее. Навстречу Алану вышел Энди. Он улыбнулся этой своей искусственной широкой улыбкой, и обвил шею альфы руками, что-то говоря. Только вот, наверняка, не о том, что произошло в доме каких-нибудь пять минут назад. Или же так хотелось верить, что Алан не предавал его в этом?
Возвращаться обратно. Как глупо и досадно. Он не смог убежать даже из города, маленький глупый ребёнок. Проходя в строгий и тёмный холл особняка Шервуда, вместе с леденящим страхом, он испытывал стойкое отвращение к себе: насколько же он жалок, что не смог сделать абсолютно ничего!
Джеральд выглядел спокойным и сосредоточенным, но Кэссиди хорошо знал, что это ложь. Стоит двери захлопнуться за ними, он снимет эту маску, оставляя непредсказуемую жестокость. Шервуд снял пальто, шарф, по-прежнему не оборачиваясь. Слишком медленно, слишком оттягивая момент, снова играя на итак до предела натянутых нервах.
