Точно, он же говорил, что посещал какую-то пожилую даму. Наверное, это поможет мне пережить день без мигреней.

Когда я уточняю вопрос дозировки, Инела передаёт, что ментор просил меня принять все витамины одновременно. Такая инструкция меня пугает, но кто знает этих столичных фармацевтов. Так что не перечу, а просто принимаю сладко-кислые таблетки и спешно запиваю водой.

Затем иду умываться. Болят брюшные мышцы от вчерашнего удара Кашмиры. Окунувшись в тёплую воду, смотрю на себя в зеркало.

И внезапно мне хочется рассмеяться от вчерашних событий. Так все это обыденно и мелочно, что я зря трачу свой потенциал на дурацкую слежку дальних дистриктов.

Кажись, моё отражение, раздробленное на кусочки злобы и ненависти согласны со мной, ведь они так нагло ухмыляются моей непроходимой тупости.

Еле добравшись до кровати, сразу же обратно в неё забираюсь. Меня все знобит и знобит. Сердце бешено колотиться, кажется, что я даже готова заговорить с бутербродом с томатами.

Но затем, немного успокоившись, переодеваюсь. Наверное, это я от нервного перенапряжения волнуюсь. Но тренировку пропускать нельзя. Ни в коем случае.

Прихожу в спортзал, пока другие готовятся к тренировке. Ведь ещё нет десяти. Ем бутерброд и ищу глазами Катона. Мой напарник с утра ошивается около Диадемы и Марвела. И увидев меня, зовёт к себе.

И мне кажется, что презрение и злоба шуршат изо всех углов и щелей этого чёртового тренировочного центра. Пытаясь подавить чувство паники и страха, я стараюсь изо всех сил идти прямо и уверенно.

— Что-то ты сегодня опять припозднилась, напарница? — иронически подмечает Катон.

Но я его не слышу. Мне хочется уйти, чтобы никто не задавал мне никаких вопросов. Ведь слова окружающих усложняют мне задачу думать. Смотрю на него недоуменно и пытаюсь понять, что он имел в виду. И тут Диадема раздражённая моей медлительностью, вдобавок мне что-то говорит.

И внутренне я падаю в панику. Я понимаю, что они не видят, что вижу я. Ведь я и сама не могу точно охарактеризовать, во что я вляпалась. Но мне кажется, что они подозревают что-то неладное. Потому немного кашлянув, говорю:

— Извините, ребята. Всю ночь не спала, вот и не могу сообразить ничего, — скомканное объяснение, но все же лучше, чем тупо пялиться на их лица, — пойду-ка я кидать ножи.

— А ты умеешь кидать ножи? — издевательским тоном спрашивает Диадема. Как мне, кажется.

От этого вопроса, у меня просто поджилки трясутся. Вокруг Диадемы витает чёрная субстанция, которая открывает ей рот своими тоненькими ручками. Контролирует её.

И чтобы справиться с этим существом, смотрю прямо на его рубиновые глаза и уверенным тоном выдаю:

— Да, умею. Метаю ножи прямо, как ты стреляешь, Диадема, — обворожительно улыбаюсь. Пусть валит обратно в свой мир теней. И шагаю прочь. Ото всех. Как же раздражают до одури.

*****

Я понял, что с ней что-то не так с самого начала. Вначале она, конечно, нервно озиралась по сторонам, будто от кого-то пряталась. А её рассеянный взгляд говорил, что ей совсем не до нас.

Но потом когда она дерзко парировала в ответ Диадеме, её взгляд был сфокусирован вовсе не на ней. А словно она глядела на того, кто был позади моей напарницы. Но насколько я помню, никого там и в помине не было.

Может Кашмира повредила ей голову? А может она ударилась? Эти вопросы не дают мне покоя. И чтобы отвлечься, стараюсь полностью сконцентрироваться на самой тренировке.

Сначала мы с Катоном снова идём в секцию копья. Механическая тренировка, но форму держать надо. Сегодня Катон занимается напряжённо без излишней бравады и показухи.

И Мирта от него не отстаёт. Не знал, что она так мастерски метает ножи своими немощными руками. Аж самому не верится.

Словно вкладывает в это всю свою мощь, которую никто не сумел вчера разглядеть в пучине выживания. И краешком глаза замечаю, что распорядители с одобрением смотрят на тренировку вторых.

Но странности на этом вовсе и не заканчиваются. На ланче Мирта присоединяется к шестым и громко смеётся на всю столовую.

— Катон, а твоя подружка случайно крышей не поехала? — высказывает витающие в воздухе мысли Диадема. Ей можно.

— Знаешь Ди, как-то меня это не волнует. Главное, чтобы тренировалась усердно, — отстранённо комментирует Катон.

Катон умеет оставаться беспристрастным даже в таких случаях. На его лице застыла лишь обыденная скука. Но за фасадом, наверное, он пылает.

Потому мы все молчим. Я, Брик, Азора и Диадема. Никто не смеет говорить Катону что-либо.

И после обеда, когда иду умыть лицо, слышу, как в коридоре ругаются Катон и Мирта.

— Ты совсем двинутая, что ли? Отвечай мне, Реггадсон? — говорит Уильямс рассерженным тоном. Спрятавшись за шкафом, заглядываюсь к обоим трибутам. И приглядевшись замечаю, что на его лице появились бессчётные количества красных пятен.

— А какая тебе разница, а? Чем ты опять недоволен? Тем, что я умею кидать ножи? Или тем, что обедала с Джейсоном? — миниатюрная Мирта стоит на цыпочках, чтобы просверлить напарника взглядом, чтобы сжечь дотла. От неё так и веет флёром неконтролируемой агрессии.

Кажется, Катон прозревший, что с его напарницей вправду что-то не так, умеряет свой пыл.

— Ты даже не понимаешь, о чем ты говоришь. Включи мозги. Даже в свои худшие времена, ты вела себя лучше, — произносит более обеспокоенно.

— А те апельсиновые конфетки такие вкусные, — истерично смеётся вторая.

После этих слов, Катон насильно уводит Мирту куда-то. Но перед этим матерится, как сапожник. Взволнованный слежу за ними и вижу, что он пулей несётся к спешащему Бруту Саммерсу.

Потом они традиционно ругаются (полагаю, вторые единственные, которые не боятся перечить своим менторам), пока ослабевшая Мирта мирно сидит на полу.

Как брошенная тряпичная кукла. Её взгляд скользит по округе и замирает на мне. Но к моему изумлению, она молчит. Не кричит, не смеётся, а лишь смотрит. Карие глаза лишь выжидают что-то. И я быстро ухожу.

*****

— Брут, с какого фига вы дали ей «леденцы» миссис Уилсон? Вот почему она ведёт себя хуже морфлингистов, — выпалил Катон.

Значит, меня накачали чем-то?

— Походу мы не рассчитали правильную дозу, раз она была не в себе. Но скажи мне вот что, были ли распорядители от неё в восторге? — Брут был крайне озадачен успехом своей миссии.

Ах, Брут. Зачем же вы так? Теперь Лиса вряд ли вступит со мной в союз.

— Конечно, обрадовались появлением ещё одной маньячки. Метала-то она ножи лихорадочно без остановок. Вы что дали ей эти лекарства, чтобы она уподобилась этим психам?

Я удивила распорядителей? Что-то смутно помню этот эпизод.

— Пусть её лучше посчитают буйной, чем аморфной. Воспитать новую Уокер за четыре дня невозможно, так что приходится усиливать то, что есть. Не волнуйся, побочных эффектов нет. Немного поштырит и пройдёт за несколько часов, — хладнокровно отвечает Брут.

Поштырит? Я бы посмотрела на него, если его штырило бы.

И тут вмешиваюсь я, поехавшая Мирта. Хоть и существа из мира теней плавно летают в воздухе, делаю вид, что не замечаю их огромные туши. Никого я не замечаю. Даже Марвела. А может он мне мерещится. Впрочем, не важно.

И обращаюсь к Бруту. Хочется кинуться на него кулаками за то, что скормил мне вещества под видом лекарств. Но я так выгорела за этот промежуток времени, что внутри остаётся лишь апатия и пустота.

— Брут, я понимаю, что вы хотели впечатлить распорядителей и поддержать мой никакой образ профи. Но могли же меня предупредить, чтобы я не творила глупостей? Теперь я для всех ненормальная, — устало высказываю своё негодование.

И не желая выслушивать ответное объяснение ментора, быстрым шагом возвращаюсь в зал и попутно размышляю.

Устала, что никто не интересуется моим мнением. Потому отныне решаю, что буду разрабатывать свою тактику спасения сама. И только сама. Без вмешательства извне.

========== Апельсиновые леденцы. Часть вторая. Мирта и Лиса. ==========