– Овсянку будете?

– Не откажусь. Она, говорят, полезная. А я все бутербродами перебиваюсь. Вот и налопал себе брюшко, – Федор Иванович не без гордости похлопал себя по выпирающему животу.

Лера поставила перед ним тарелку с дымящейся кашей и присела рядом.

– Значит, заявление написала? Вообще-то это мне следовало на нее жалобу подать. Только связываться не хотелось. Думала, что сама отстанет. Элла приходила ко мне и раньше, требовала часть стоимости этой квартиры, а вчера пришла с новым предложением. Хотела комод бабулин забрать. Даже рабочих с собой привезла.

– Это тот самый, старинный, что у покойницы Евдокии Александровны в спальне стоял? Помню, как же. Бабушка твоя сильно его любила. Все говорила: «Надо бы Лерочке его отдать, да только неподъемный он. С места не сдвинешь, словно к полу прирос».

– Тот самый. Только я Элку и пальцем не трогала. Это моя Симона на нее напала.

– Это кто ж такая? Подруга твоя что ли?

– Да нет. Кошка это. Прихожу как-то домой, а она под дверью сидит. Да вот и она, – Лера указала пальцем на подоконник, где сидела виновница происшествия.

– И вот такая пигалица на Элку напала? – Участковый засмеялся, тыча пальцем в кошку, – Ну а если серьезно, – он достал платок и вытер выступившие слезы, – ты вот что дочка, напиши-ка встречное заявление. Да не тяни. Сделай прямо сейчас. А я кашу доем, да заберу его с собой. Ты не переживай девонька, все будет хорошо. Разберемся.

Когда участковый ушел, Лера глянула на часы и ахнула.

– Вот ужас. Я опаздываю. Ну и пусть. Если уволят, им же хуже будет, – с этими словами Лера перекинула сумку через плечо и вышла из дома.

На работе её ждал подарок. На своем столе она нашла горшок с кактусом и записку. «Это тебе для остроты ощущений. Если передумаешь, дай знать. У меня для тебя есть еще подарочек». Записка была без подписи, но догадаться, кто автор не составило труда. Лера выбросила записку в мусорную корзину и погрузилась с головой в работу, на время, забыв свои переживания.

Вечером, как и обещала, приехала Маша с целым ворохом одежды.

– Хьюстон, у нас проблема! – заявила она с порога. – Завтра мой дебют, а я не знаю что надеть!

– Маша, да твою красоту невозможно не заметить. Ты во всех нарядах хороша, хоть в рубище оденься.

– Ага, самолет утром прилетает. Не могу же я в вечернее платье вырядиться. Не правильно поймут. А если деловой костюм одену, то подумают, что я на работе и тогда вовсе не обратят внимания.

– А ты оденься как они. Майка, джинсы и кроссовки. Примут за свою.

– Циничная ты Лерка. А ведь я к тебе за советом приехала.

Лера поднялась с кресла, подошла к Маше и обняла подругу.

– Ты прости меня Машенька. Просто за последние дни столько всего гадостного случилось. Поневоле остервенеешь. Пойдем на кухню, расскажу все по порядку. Хочешь красного вина по бокалу? У меня еще со дня рождения бутылочка красного стоит.

– Да я же за рулем, – возразила Маша.

– А ты у меня оставайся. Я тебе утром помогу собраться. И с одеждой разберемся. Согласна?

Видя, что подруге действительно не по себе, Маша согласилась остаться. Они засиделись за полночь, и Лера рассказала обо всем, что случилось с ней за эти два дня. Однако она утаила от подруги ее ночные видения. «Это должно стать моей тайной, моим секретом» – решила она.

Этой ночью Лера вновь оказалась во дворце. Праздник был в разгаре. Застучали барабаны, и в центр залы выбежали танцовщицы. Их обнаженные, похожие на греческие амфоры тела, просвечивали сквозь тончайший шелк одеяний. А животы и бедра были обтянуты широкими поясами, состоящими из многочисленных золотых колец, соединенных между собой в непрерывную цепь, по примеру кольчуги. Из каждого такого кольца свисала тонкая золотая цепочка, которую венчал медальон. Пояса сотрясались и бряцали при каждом движении танцовщиц. Ритм барабанов нарастал. Движения становились все более энергичными, и вот они закружились в последнем элементе танца. Внезапно кольца на поясе одной из девушек разомкнулись, цепочки высвободились и начали разлетаться в разные стороны, увлекаемые тяжестью закрепленных на них медальонов. Девушка продолжала кружиться в ускоряющемся ритме, а от ее бедер, словно в замедленной съемке, разлетался по воздуху золотой дождь.

Танец закончился и девушки удалились. К Лере снова подошел слуга и сказал, что госпожу просит к себе младшая сестра. Она поднялась с ложа и последовала за ним по бесконечным коридорам дворца. Лера вошла в маленькую, освещенную желтым светом комнату, напоминающую грим-уборную актрисы. Перед зеркалом на большой круглой подушке сидела молоденькая, светловолосая девушка. Она повернула к Лере заплаканное лицо и зашептала: – Я не хочу выходить замуж, сестра. Мы должны бежать отсюда. Бежать вместе, – она огляделась вокруг, словно боясь, что их могут подслушать и продолжила. – Ты должна бежать со мной. Одной мне не справиться.

– Но я не хочу бежать, – услышала свой голос Лера. – Я люблю своего мужа и хочу остаться с ним.

– Он совершенно чужой мужчина, а я твоя сестра. Наш отец выдал нас замуж за незнакомцев. Тебе повезло больше, ты смогла полюбить своего мужа. А мое сердце принадлежит другому, тому, кто остался на далекой родине. Мы убежим сегодня ночью, пересечем пустыню и вернемся домой. Я уже все подготовила. Проводник с лошадьми будет ждать нас у стен города.

Лера не смогла отказать сестре. С одной стороны ее держала любовь к мужу, а с другой принуждала к бегству родная кровь. Она выбрала второе…..

Маша приехала в аэропорт в назначенное время. Ольга уже ждала её у входа в терминал. Это была стройная женщина средних лет с богатой копной ярко-рыжих волос и веснушчатой кожей.

– Уйми свое ретивое сердечко девочка, – сказала Ольга, когда они пришли в зал прилета. – Ничего волшебного в этих иностранцах нет. И запомни, для тебя это языковая практика, ну, а для меня – работа.

Они смешались с толпой встречающих и стали ждать объявления посадки. Рейс из Москвы благополучно приземлился и пассажиры, получив багаж, начали протискиваться один за другим через стеклянные двери.

– А, вот и наши, – шепнула Ольга и призывно помахала группе пожилых людей, находившихся по другую сторону стеклянной стены.

– И как вы их различаете? Как вы определили, что это «наши»?

– Да очень просто. Вон видишь того высокого шатена в коричневом замшевом пиджаке? Типичный англичанин. Чопорный, напыщенный, на лбу так и написано «я хозяин мира».

Маша повернула голову и уставилась на «типичного».

– Боже, какой мужчина! – вырвалось у нее.

Незнакомец стоял в дверном проеме и осматривал толпу встречающих. Наконец, он нашел глазами того, кого искал и двинулся вперед неторопливой гордой походкой. Из вещей у него был только черный кожаный кейс, перекинутый через плечо.

– А этот коротышка, вон тот, который тащит за собой клетчатый чемодан? – Спросила Маша, указывая на маленького человечка, с оттопыренными ушами и длинным носом, следующего за англичанином. – Он что, тоже типичный представитель?

– Вряд ли, скорее всего русский, сопровождающий. Ну, все пошли, пора работать, – и Ольга потянула Машу за руку, увлекая ее за собой.

Высокий шатен неторопливо подошел к худощавому, сутулому мужчине, державшему табличку с надписью «Bryan Cumming». Следовавший за ним коротышка, вынырнул из-за спины хозяина и протянул крохотную, словно высохшая ветка, руку для приветствия.

– Вы должно быть Григорий? Я так и подумал. Меня зовут Борис Яцкевич. Господин Кемминг очень устал и желает сразу поехать в отель. Так же он предлагает встретиться с господином Фельдманом в три часа по полудню, в номере отеля.

Яцкевич говорил с легким акцентом, слегка наклонив голову на бок и фальшиво улыбаясь. Его хозяин не проронил ни слова. Григорий кивнул в знак согласия и мужчины направились к машине.

Маша оглянулась, поискала глазами высокого шатена и заметила его, удалявшегося в сопровождении двух мужчин. «И почему мы не его встречаем? Вот бы с таким познакомиться!» – мечтательно подумала она.