Директриса объявила, чтобы все, кто приехал сам, начали рассаживаться по своим машинам. Элиза попыталась было уговорить Ливая, чтобы он разрешил ей поехать вместе с нами, но он заявил, что правила есть правила и ей придется поехать в школьном автобусе. Я снова обулась в резиновые сапоги и надела пуховик, который оставила на полу в туалете. Дождь по-прежнему лил как из ведра, но выходить из спортзала на парковку было совсем не так весело, как мчаться туда сквозь бурю, не разбирая дороги. Так чувствовали себя все, а не только я.

Джесси все еще был одет в борцовское трико. Свою мокрую одежду он свернул в узел, который нес за торчащую штанину. Двери в спортзал были распахнуты, и парень дрожал от холода. Меня тянуло подойти к нему. Хотя бы для того, чтобы попрощаться. Чтобы соврать, что то, что я заявила ему, когда мы танцевали, было сказано не всерьез, что это конечно же была просто шутка, так что пусть он не берет в голову. Но в душе у меня было так муторно от огорчения, смущения и растерянности, что я так и не решилась подойти к Джесси и заговорить. К тому же он явно и не пытался меня разыскать. И вместо того, чтобы обращать на него внимание, я прошла мимо него, громко беседуя с Морган о какой-то чепухе.

Ливай, одетый в непромокаемую полицейскую накидку, помогал выводить машины с парковки. Когда мы с Морган проезжали мимо, он презрительно зыркнул на меня из-за того, что произошло в коридоре. Я ответила ему таким же уничижительным взглядом.

Наша поездка домой походила на какую-то странную, двигающуюся зигзагами похоронную процессию, в которой машины медленно, выстроившись одна за другой, двигались за патрульным автомобилем, который вел шериф Хемрик. Вдоль дороги стояли другие полицейские машины, чтобы никто случайно не заехал на улицу, поперек которой лежали упавшее дерево или оборванные провода. И на то, чтобы проехать одну-единственную милю, у нас ушло почти полчаса.

Дома у Морган мы переоделись в сухую одежду, подогрели в микроволновке несколько начос и отнесли их в ее комнату. Пока мы болтали о том, как провели время, я то и дело поглядывала на свой телефон, желая проверить, не написал ли мне Джесси, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке.

Но он ничего не написал.

Я думала, Морган уже спит, но, полежав немного молча, она вдруг повернулась ко мне и сжала меня в объятиях.

– Ты была права, – сказала она. – Сегодняшняя вечеринка – это как раз то, что мне было нужно. Кажется, я за весь этот вечер ни разу не вспомнила об Уэсе.

Я тоже крепко ее обняла.

Слава богу, что они с Уэсом так и не помирились. Слава богу, что Уэс не услышит от Морган рассказа о том, что случилось на Весеннем балу. И не сможет сказать, что теперь всем стало ясно: говоря обо мне все эти ужасные вещи, он был прав.

Между тем Морган продолжала:

– И не расстраивайся из-за того, что сегодня вечером тебе так и не удалось поцеловаться с Джесси. Во всем виновата эта чертова буря. Она все испортила. Сто пудов. Но ничего, тебе еще представится случай.

Я вздохнула:

– Я уже ни в чем не уверена.

– Что? Почему? – удивилась подруга.

– Потому что сегодня все так запуталось. Между Джесси и мной. – Мне ужасно хотелось рассказать Морган все начистоту.

– Кили, что между вами стряслось? Ведь все у вас было просто супер!

Мне стало тошно от разочарования, прозвучавшего в голосе Морган.

И тут я поняла, что, если бы Морган и Элиза не проведали о том, что я переписываюсь по сотовому с Джесси, я бы не позволила себе вообразить, что я и правда ему интересна, интересна такая, какая есть. Они обе подзуживали меня, подталкивали меня к Джесси. Особенно Морган. Зачем? Неужели она действительно думала, что у нас с ним все получится? Или просто старалась меня завести, отомстив за то, что сама расплевалась с Уэсом?

Меня вдруг прорвало:

– У него случился стояк, когда он прижимался ко мне сзади, и это совершенно выбило меня из колеи.

Морган взвизгнула и стукнула меня своей подушкой:

– Вот жесть!

– Я пошутила! – засмеялась я. – Пошутила!

Мне так хотелось, чтобы подруга закидала меня вопросами и все-таки вырвала из меня правду. Если бы она это сделала, я бы стопудово рассказала ей, как все произошло на самом деле. Ведь она, в конце концов, была моей лучшей подругой. Но Морган оказалось достаточно моей шутки, чтобы удостовериться, что у меня все путем, и она сразу же заснула. Жаль, что этой так называемой шутки оказалось недостаточно для меня, и я всю ночь провела без сна.

ГОВОРИТ СИСТЕМА ОПОВЕЩЕНИЯ В ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ СИТУАЦИЯХ. С настоящего момента действует предупреждение о паводке в графстве Эбердин и городской агломерации Уотерфорд-Сити. Также действует предупреждение о сильной грозе. На протяжении следующего дня и всей ночи ожидаются шквалистые ветры. Самые интенсивные дожди начнутся вечером в воскресенье. Ожидается, что угроза затопления низменных участков у берегов реки будет сохраняться до послеполуденных часов понедельника.

Настало утро, и мой самый худший кошмар сбылся: Джесси не прислал мне ни одного сообщения. Ни единого слова объяснения, никакого намека на оливковую ветвь. Ни единой шутки, или фотки, или видеоролика, на котором изображалось бы, как он делает что-нибудь смешное, вроде того десятисекундного ролика, который он скинул мне в четверг и на котором он сидел, засунув себе в рот целую порцию пиццы из пиццерии «Минео», и улыбался, раздув щеки, как бурундук, и приветственно помахивая мне рукой. Ясное дело, я прошляпила свой шанс – если он вообще у меня когда-то был – поцеловать его. А заодно стопудово разрушила и всю нашу дружбу.

Я просмотрела этот видеоролик с пиццей, накрывшись с головой одеялом и выключив звук, пока Морган спала, а потом еще раз уже с включенным звуком, когда она выходила в ванную. А утром я села на край ванны и просмотрела видеоролик еще три раза, прежде чем принять душ. И каждый раз, когда я видела, как Джесси приветственно машет мне рукой, мне хотелось плакать.

Когда я вышла из душа, Морган в комнате уже не было. Ничего необычного в этом не было, потому что по воскресеньям у нее всегда находилась куча дел, ведь к миссис Дорси валом валили клиентки. Женщины из нашего города шли к ней вереницей весь день, и мы с Морган спускались к ней в салон примерно раз в час, чтобы помочь. Морган подметала с пола состриженные волосы и готовила свежий кофе, а я загружала в стиральную машину груды полотенец и следила за тем, чтобы во флаконах всегда был шампунь.

Но когда я спустилась на первый этаж в это утро, там было непривычно тихо и пусто. В общей комнате не было видно женщин, которые обычно сидели здесь в креслах и листали глянцевые журналы, ожидая, когда миссис Дорси позовет их в салон на стрижку или укладку. Огни в переоборудованной в салон красоты столовой были выключены, щетки и расчески лежали без дела, накидки, защищавшие одежду клиенток во время стрижки и окраски волос, праздно висели на стенных крючках, а корзина для использованных полотенец пустовала.

Я услышала доносящийся из кухни смех.

Морган с матерью сидели за кухонным столом, и Морган, все еще одетая в пижаму, вяло грызла бублик, намазанный сливочным сыром. На миссис Дорси были черные джинсы и облегающий черный свитер, но на ногах ее красовались домашние тапки, а не туфли без каблуков, которые она обычно надевала во время работы. Она ничего не ела, а только мелкими глотками пила кофе.

Поставив кружку на стол, миссис Дорси улыбнулась:

– Доброе утро, Кили. Вот, пытаюсь прийти в себе после вчерашнего вечера. Хочешь, я поджарю тебе замороженный бублик?

– Да, спасибо. – Я села за стол. – У вас что, сегодня закрыто?

Миссис Дорси положила в тостер еще один бублик, но как только она нажала на рычаг, свет на кухне погас.

– Что, опять? – жалобно простонала она. – За это утро он гаснет уже четвертый раз! Я уже обзвонила всех клиенток, записанных на утреннее время, и все отменила, потому что электричество все время то врубают, то вырубают.