Добрались мы без происшествий и, сидя за столом, я намазывал бутерброд маслом и уплетал за обе щеки. Колбаса и сыр были отменными, сыр имел необыкновенный запах, и я не удержался и спросил у Марины.

– Может суп? – ответила она, и отложила газету, которую с интересом читала, возле лампы. Я сегодня сварила, куриный.

– Нет, спасибо, в другой раз.

– Другого раза может не быть.

– Можно мне ещё сыра?

– Понравился? Уверена, что раньше такого не пробовал.

– Не-а, вкуснотища, ей Богу.

– Так и быть расскажу тебе про сыр. Он называется – Таледжио.

– Никогда о таком не слышал. Очень мягкий и нежный.

– История сыра началась в десятом веке. Его оставляли созревать в прибрежных гротах. Головки сыровары обмывали морской водой. И готовили только осенью или зимой.

– Круто, очень. Видимо, поэтому он такой ароматный?

– Естественно. Бери, ешь, не стесняйся, у нас ещё целая головка в кладовке лежит. Отец Сергей человек запасливый и гости часто бывают у нас. Тебе нужно переодеться.

– Но у меня нет другой одежды? И зачем?

– Затем, чтобы не выделятся из толпы. Сейчас я принесу вещи.

Через пять минут я уже рассматривал себя в новой одежде. Обычные, серые брюки, туфли, пиджак.

– Красавец, ничего не скажешь, – заметила Марина и пригладила пиджак. – Галстук не нужен? У меня есть.

Одежда мне понравилась, удобная, практичная, несмотря на некий консерватизм, офисный дресскод.

– Вот теперь ты похож на работника социальной сферы Праги. Не хватает портфеля и шляпы. Это мы быстро исправим.

– Не надо, Марина, не надо. Галстук никогда не носил и уж тем более шляпу. Этого вполне достаточно.

Я заметил, как она прячет ехидную улыбку и нахмурился. Не хватало ещё, чтобы какая-то девчонка в открытую насмехалась. Вот ещё. Я смотрел на свои старые вещи, лежавшие на стуле, с тоской в глазах, и не услышал, как в комнату вошли люди. Оборачиваясь, увидел отца Сергея, в компании незнакомцев.

– Это Милош, и Собеслав. Познакомься, Михаил.

Двое парней, лет двадцати пяти, улыбались и, протягивая руки, долго пожимали и трясли мою ладонь. Мне стало неловко от того, что меня воспринимали как космического пришельца. Гостя из будущего. Был фильм, советский, со знаменитой Алисой, и миелафоном. А здесь и сейчас, не менее знаменитый, в кавычках – Дёмин. Михаил. Пришелец. Космонавт, едрить, мадрить.

Милош был выше, на голову Собеслава, его тёмные волосы лежали на плечах. Он слегка сутулился, и поддёргивал плечами, явно нервничая, и чувствуя себя не в своей тарелке. Времена «Битлз», хиппи, были в самом разгаре. Собеслав больше походил на военного, с короткой причёской, гладким, чистым, выбритым лицом, наглаженными брюками, со стрелками, и белой рубашкой. Мои новые знакомые пришли в костюмах, темно-серого цвета, словно готовились к военному параду. Я не сразу заметил, что Милош хромает, чуть тянет правую ногу. Зато прекрасно говорил по-русски, имел способности к аналитическому мышлению. Это выяснилось позже, ближе к утру. Милош работал в городской администрации, имел разряд по боксу и плаванию. И был яростным поклонником «Битлз». Джона Леннона. Я не стал ему рассказывать о том, что фанатик-битломан, Марк Чэпмен пристрелит Джона Леннона, и даже не станет скрываться от полиции. В декабре восьмидесятого года, возле здания «Дакота», оборвётся жизнь великого музыканта. И легендарная группа навсегда останется примером для подражания для музыкантов всего мира. Одну только песню, «Yesterday» крутили по радио больше пяти миллионов раз.

Я вспомнил слова одной из любимых песен своего детства и молодости, и прочитал.

«Лишь вчера»

Разлетелись беды кто куда

А теперь все здесь им нет числа

Но, верю я в своё вчера

Миг спустя

Я уже не тот, что был вчера

Вот и тень в раз оплела меня

Но то вчера забыть нельзя

И куда ей так спешить, нет идей

В словах лишь тишь

Может я сгрубил вдруг ей

Жажду я вчера теперь.

Мои собеседники, молча, внимали моим словам, с нотками грусти и сожаления.

Милош настаивал на том, чтобы ликвидировать станцию с модулем, самыми жёсткими методами. Тем более сейчас ситуация в Чехословакии, благодаря советскому вмешательству, как нельзя лучше способствовала не большой военной операции. Ночью заминировать и взорвать.

Отец Сергей был категорически против. Потому, что при этом могут быть свидетели и случайные жертвы. Как с одной стороны, Земли, так и с другой. И неизвестно чем всё закончится. Если закрыть одну станцию, откроют другую. И все усилия и жертвы окажутся напрасными. Группу могут вычислить и ликвидировать. Так ни к какому конкретному решению не пришли. Но зато, я во многих вещах стал разбираться, и получил достаточное количество информации для обдумывания. Мне приходилось доверять своим новым друзьям, потому что, если нет доверяя, то не стоит затевать игру между мирами. Опасную, полную сюрпризов и неожиданностей. Раздражало только то, что меня снова используют, как одна сторона, так и вторая, и от этого становилось нелегко на душе.

Два часа двое молодых работников интернет компании не могли найти причину поломки и, проклиная на чём свет стоит, старые дома, с их подвалами, вонючими колодцами, лазили с фонариками в руках, искали обрыв линии. Клиент попался серьёзный и жалобами от него был завален весь отдел. Девочки, телефонистки, отказывались общаться с клиентом, из-за постоянной грубости и хамства. И передавая очередную заявку на поломку, в отдел коммуникаций, морщили носики и кривились, как будто избавлялись от подступающей к горлу тошноты, которая вот-вот могла довести до рвоты.

Старый двухэтажный дом находился в конце улицы, в спальном районе Киева. Никто не знал и не хотел знать, кто его построил, историю жильцов. Время такое, что всем было наплевать на то, чем занимается сосед, откуда у него деньги и шикарная спортивная тачка возле подъезда. От пролетариата ничего не осталось, кроме унылого, грязного фасада, подъезда, с исписанными готическим шрифтом стенами, символами Люцифера, мрачной преисподней в пекло. Если случайный прохожий ночью заглядывал в такой подъезд, справить нужду, тут же бежал без оглядки, чтобы не испачкаться и случайно не провалится в подвал, кишащий мышами и крысами. Дом был не жилой только наполовину. Первый этаж пустовал, иногда в нём коротали зимние вечера бомжи. Ещё бы, зимой тёплые батареи, из окон не дует, хотя и нет света. Второй этаж, с массивной, металлической, бронированной дверью, всегда закрыт, и если посетители хотели попасть к хозяину квартиры, они заранее созванивались, и прибывали в точно назначенное время.

Углы первого этажа были утыканы миниатюрными камерами, как и покосившийся навес. Старая дверь в подъезд, давно нуждалась в замене. Массивная пружина, противно выла, как кот, в период весеннего обострения, когда кто-то тянул дверь на себя, прилагая нечеловеческие усилия. Замок, с вечно поломанным язычком, не выполнял своих функций. Домофон, ломался любопытными мальчишками, и вечно закопченный от зажигалок и спичек, в конечном счёте, был выброшен на помойку.

Человек, живущий на втором этаже, прекрасно видел у себя на мониторах всю ситуацию, как на первом этаже, так и на улице. На против дома располагалась небольшая стоянка, забегаловка, в народе «рыгаловка», с палёной водкой, контрабандными сигаретами, пирожками с непонятной начинкой. Новенький «Порше» белого цвета, сверкая краской и лаком, радовал взгляд хозяина, стоя особняком под навесом, сурово взирая навороченной оптикой на старенькие «Тойоты», «Ауди», «Мазды», и прочие «евробляхи», наводнившие Киев, и всю Украину.

Дом ещё в девяностые года выкупили, и всякие косые взгляды, нуворишей и прочих богатеньких маменькиных сынков в городской администрации Киева, в сторону хорошего места для паркинга, или бизнес центра, пресекались на корню. Владельцем дома являлся рядовой пенсионер, Стариков Григорий Олегович. Среди своих, просто дядя Гриша. Никто не знал, откуда у бывшего работника трамвайного депо, живущего на минимальную пенсию, деньги на покупку такого здания. Скромный и тихий дядя Гриша десять лет назад похоронил жену. Она умерла от рака горла. Сын, программист, работал в Европе и редко звонил отцу. Именно благодаря сыну, дядя Гриша увлёкся компьютерами и стал настоящим асом своего дела. Он мог запросто навредить любому банку, обходя систему защиты, запуская вездесущего червя. После сидеть и как мальчишка хлопать в ладошки, радоваться, когда банк на неделю закрывал свои счета и молодые, неопытные программисты, вычищали взломанную систему, ставя хитроумные коды блокировки, и запускали вычищенные проги.