– И Вы хотите сказать, что все эти люди находятся здесь?

Я удивился, не веря своим ушам, что это правда.

– Безусловно, Михаил. Только они оказались здесь по воле рока, случая, и тот, кто жив, имеет семьи, детей, внуков.

– Откуда Вы о них знаете?

– Эти люди не скрывали своих имён. Для закона и правосудия, они абсолютно чисты. Как малазийские пятнадцатилетние девственницы.

– Даже так?

– Могу ещё привести примеры, хотите? Известная писательница, светская львица, Дороти Арнольд, наследница огромнейшего состояния, из Нью-Йорка, исчезла в возрасте двадцати четырёх лет. Она успела написать несколько рассказов, которые благосклонно одобрили издатели. Ей пророчили блестящее будущее. И ранним утром, в декабре, 1910 года, красавица ушла из дома. Предупредила мать, что для предстоящего бала, ей необходимо купить новое платье. Зашла в книжный магазин, купила новый роман, шоколад, и отправилась гулять в Центральный парк. На этом следы её потерялись.

Он замолчал и открыл толстую папку, лежавшую на столе. Вытащил из неё фотографию и протянул мне. На фото была изображена немолодая, привлекательная женщина, лет семидесяти. Миловидная, в широкой шляпке, светлом платье, сидящая в кресле с высокой спинкой.

– Это и есть Дороти Арнольд. Жива и здорова.

Я положил на стол фотографию, и спросил: почему люди не хотели вернуться обратно? Неужели они не скучали по родным и близким?

– Каким образом, Михаил, вернуться обратно? В то время таких технологий не было и в помине, а сейчас, когда прошли десятки лет, и они благополучно устроились здесь, сам факт обратного возвращения не важен. Тем более что никто им не предлагает, и не предложит, вернуться домой. На Землю.

– Мне это не нравится, не буду лукавить. И что я буду должен делать?

– Ваша задача, Михаил, выполнять мои поручения. Простые и не опасные для жизни. Есть место, куда прибывают наши люди. Проход. Будете там встречать новых друзей, и устраивать их здесь. У Вас будет неделя на адаптацию и изучение всех необходимых нюансов. Вот папка с правилами и условиями пребывания здесь. Изучите. Будете жить в гостинице, в центре Праги. Этот документ нужно подписать.

Я взял листок и пробежал глазами по пунктам. В принципе ничего сложного. Встреча группы. Сопровождение. Краткий экскурс в историю сложившийся ситуации в Праге. Работа гида. Если не считать последнего пункта. Внизу маленькими буквами было допечатано. Что в случае разглашения информации, смерть. И что интересно, на выбор. Какая лояльность, милосердие и душевная доброта. Пуля. Яд. Верёвка. Очень круто, особенно если представить себя висящим на дереве, с посиневшим языком, в дремучем лесу.

– М-да, последний пункт, очень занятен.

– Михаил, это всего лишь формальность. Никто не собирается Вас расстреливать, или травить ядом. Однако порядок должен быть. Как и то, что люди должны чувствовать ответственность.

– Олег Николаевич, Вы не сказали, кем сами являетесь?

– На мне лежит выполнение всей Миссии до конца. Можете называть меня – Модератор. Или Администратор, как Вам, Михаил, заблагорассудится.

– У меня вопрос, скажите, будь Вы на моём месте, как бы поступили?

Мой вопрос поставил собеседника в тупик. Он задумался, правда ненадолго, и ответил: сложно сказать, я не был в таком положении, но наверняка, остался бы человеком благоразумным. Имея семью и ребёнка на земле.

– Тогда можете считать меня человеком неблагоразумным. Я ухожу.

Резко встав со стула, я повернулся и направился к двери. И тут началось самое интересное. Мои соглядатаи открыли дверь раньше меня, и ждали с ухмылкой на лицах. Пока я сообразил, что нужно делать, один из них сделал шаг вперёд, сжал кулак, и резко ударил меня в челюсть. Острая боль, от которой показалось, что скула разбилась на сотни кусков, в носу возник пожар, и хлынула кровь. В глазах потемнело, я ни черта не видел, и текли слёзы. Второй удар, заставил машинально поднять правую руку, чтобы защитится, только было поздно. Крепкий удар, более резкий и сильный последовал моментально, сбил с ног, и я упал на ковёр, теряя сознание. Действительность потеряла очертания. Последнее, что я смог услышать и разобрать, перед тем как ушёл в нирвану, были слова Модератора: выбросьте его на улицу, и там оставьте. Он нам больше не нужен.

Талант – это коробка с акварельными красками. Все цвета имеют право на жизнь. Тёмные – на хардкор, ужасы, мистику. Светлые краски – счастье, любовь, юмор. Промежуточные цвета на журналистику, лайки, комментарии в социальных сетях.

У радуги семь цветов. Основных. И тот, кто знает наверняка какой цвет использовать, в нужный момент, в нужное время, добивается успеха. «Каждый охотник желает знать, где сидят фазаны». И этот самый охотник, всегда с добычей. Только, к сожалению, в жизни не всегда так бывает, и даже пресловутый Рэмбо, терпит поражение, когда, в конце концов, попадает в руки правосудия.

Мой талант к выживанию, проявился давным-давно. Хотя возможно, это не талант вовсе, а наличие крепких генов, благодаря своим дедушкам и бабушкам, которые выживали в голодные тридцатые годы, питаясь зёрнами пшеницы один раз в день. Я лежал на гладкой и ровной металлической поверхности и наблюдал за плывущими над головой облаками. Дул пронизывающий ветер, только холода я не чувствовал. Приподнимая голову, увидел небольшое заграждение, возле края крыши, дымоходы, и стоящие невдалеке жилые дома. Меня вынесли на крышу дома, и здесь оставили. Что ж, спасибо и на том, что не сбросили вниз, и не покалечили. Хотя, что в моём теперешнем положении лучше всего, быть живым, или лежать мокрым пятном на булыжной мостовой, в данный момент, представить сложно.

Самочувствие после побоев оставляло желать лучшего. Меня тошнило, внутри всё болело, и казалось, что я на палубе корабля, среди бушующих волн, абсолютно одинок, брошен на произвол судьбы. Кое-как поднявшись, я подошёл к краю крыши и взялся за ржавые прутья. Поверхность крыши давно нуждалась в ремонте. Ржавчина, дыры, позволяли дождю и снегу проникать внутрь, делая потолки жильцов хрупкими, с жёлтыми пятнами, от потёков талой воды. Осматривая незнакомые улицы и дома, едва не свалился вниз. Общая слабость, и желание бороться за жизнь до конца, заставили, превозмогая боль, вернуться назад, к единственной двери. Подёргав несколько раз за ручку, я убедился, что дверь закрыта, и уселся на камень. В голове продолжало шуметь и, вырвав всё содержимое желудка на разбитый ящик, ощутил некое облегчение. Вечер и ночь стремительно приближались, и кое-как согревшись, застёгивая куртку на все змейки, я задремал.

Он будто луч солнца возник в пустоте,

И стало до ужаса больно.

Что шёл не туда.

И ослеп в темноте,

Судьбы безмятежной –  невольник.

У Канта в рукописях существовали монстры – метафизики, философские пираты, и прочие абстрактные картины разума. Чистый разум, под защитой так называемой полиции, бродит по земле в поисках духовной пищи, хотя не всегда она необходима. Только человек не соглашается, с «внутренней полицией» и, карабкаясь в горы, к вершинам мира, продолжает искать. Не может надышаться, задыхается от догм и парадигмов и, в конечном счете, умирает, так и не понимая до конца суть и цель своего существования.

Саморефлексия – попытка отстранённого мышления над создавшейся ситуацией ни к чему не приводила. Я засыпал, просыпался, совершенно не имея сил, и желания, что-то изменить. Как будто внутренний стержень сломался, от нечеловеческих нагрузок, и восстановить его невозможно. Одиночество, приправленное острым соусом безысходности, не отступало. Мысли, словно пауки в банки, бились об стенки, дрались между собой, доводя до исступления. Какая цель моего пребывания в прошлом? Зачем и почему? Кому нужен весь этот маскарад, в котором у всех распределены роли, и только я один, шут гороховый, болтающийся без грима, в лохмотьях, за кулисами театра.

Какая-то неведомая сила приближалась ко мне. Открывая глаза, я увидел размытый силуэт человека, в холодном мраке, над крышами домов. Огромный, величественный, он шагал по рваным, густым облакам, которые тут же исчезали, рассыпались, на лоскуты, падали, разбиваясь об острые края флигелей, и телевизионных антенн.