— Дежавю? — его голос прозвучал синхронно с моим, заставив меня в очередной раз удивиться.

— Долго будем стоять как два идиота? Садись, — по старой привычке Винсент открыл передо мной дверь, насмешливо улыбаясь. Я убил его взглядом и сел, всем своим видом показывая, что делаю величайшее одолжение в его убогой жизни.

— Адресок не подскажешь? — елейным тоном осведомился Винс. Я надулся и скрестил руки на груди.

— 1878, Пейдж-стрит.

Он мученически возвел глаза к небу, я же мелочно радовался, что ему придется тащиться через весь город.

— А это тебе, Блэкстоун, наказание свыше.

— Ты же не веришь в Бога, — убрал меня Винс, набирая скорость и прекрасно зная, что меня нервирует эта его манера гнать как камикадзе.

— Даже мои убеждения не повод, чтобы не прочитать тебе проповедь, — я усмехнулся и повернулся к нему. — Кстати, какими судьбами тебя занесло по другую сторону пролива? — надеюсь, что бровь вскинута достаточно убийственно, голос звучит достаточно небрежно, а дурацкий румянец на щеках достаточно незаметен. Что ж, О’Нил, надежда умирает последней.

— Работа, Альфред, — вздохнул он, с преувеличенным интересом смотря на практически пустую дорогу. Не знаю, планирует ли он таким образом меня уязвить… Хотя, нет, подобные полутона не в его духе — как говорится, что вижу, то пою.

— Всё так же косишь под моего декана?

— А ты всё так же его поминаешь.

— Твоими стараниями, Винс, — я снова поднес руку к лицу. Красные капли закапали с ребра ладони на джинсы. Уж чем-чем, а членовредительством мой отец не увлекался. Так что кровь в таком количестве вижу впервые.

— Раны на голове всегда сильно кровоточат. Скоро приедем, я продезинфицирую.

Эта вскользь брошенная фраза меня рассмешила.

— Интересная манера напроситься в гости.

Винсент в ответ только пожал плечами.

— О, я просто чувствую себя обязанным… ну, терзаюсь муками совести и всё такое.

— Чем, прости, ты терзаешься? — с сомнением поинтересовался я.

— Я промолчу.

Промолчит он… ну что за нелогичный человек? Неужели сложно хоть раз взять и просто сказать? Нет же, Винсент будет щеголять бравадой, и при этом копить все негативные эмоции в себе. Знаем, проходили. Проходили эту его браваду, нервные срывы, ревность — вкупе выходит что-то вроде первого года супружеской жизни… о, что за дурацкое сравнение?

— Как дела? — тоном светской беседы осведомился он.

— Охренительно.

— И все же?

— Хреново!

— Почему?

— Может быть, мне одиноко?

Винс погрозил мне пальцем.

— Такими темпами совесть у меня всё же появится.

— Вижу, ты не изменил привычке сводить всё к своей персоне.

Мне было интересно, сколько продлится его молчание. Винс никогда не был любителем поболтать, но также никогда не мог скрывать своего интереса… по крайней мере, интереса ко мне.

— Ты по-прежнему работаешь в «Firmament»?

— Да. Мне еще почти год там работать.

— И как успехи?

— Это допрос? — раздраженно поинтересовался я.

— Понятно.

Он никогда не видит грань, которую в общении со мной нельзя переходить. Его всепонимающая физиономия как раз находится за этой гранью.

— Скажи, Винс — что касательно моей жизни может быть тебе понятно? Твой по-клерковски уютный мирок, отягченный кризисом среднего возраста, находится за рамками моей вселенной! Так что иди ты со своим пониманием знаешь куда?

— Куда же? — холодно поинтересовался Винс. Разумеется, я его обидел. Это моя привилегия — причинять ему боль.

— Да куда хочешь. В Беркли, например. Жениться и рожать детей. Таким как ты самое место в «отдельной ячейке общества».

— Лист я вырвал аккурат после конспекта по кризисной психотерапии; ручка была черная и жутко мазала. Ты же так сентиментально хранишь этот кусок бумаги, правда? — с любопытством поинтересовался он, словно говоря сам с собой.

— Пошел ты, Блэкстоун, — напрочь проигнорировав его вопрос, я мило оскалился не хуже приснопамятной Мона Лизы и с примерным видом сложил руки на безнадежно испорченных джинсах.

— Вообще, я не придумал грамотного ответа, — беззаботно откликнулся он. — Если ты измыслил мне такую роль, то переубедить тебя просто словами невозможно.

Винс довольно быстро сориентировался и нашел мой дом. Я вышел из машины, с усталым раздражением отметив его присутствие по левую руку от себя.

— Таки ты напросился в гости.

— Таки ты сомневался, что напрошусь?

Еле-еле переползая через ступеньки по пути на второй этаж, я замер возле своей двери и принялся рассеянно шарить по карманам. Ключ исправно обнаружился и исправно подошел к замку. А я бы уже и обратному не удивился, честно…

Гектор сел возле кухонной двери и требовательно мяукнул.

— Все бы тебе есть, коврик ты для обуви.

Я включил воду и остервенело принялся отмывать руки. Навряд ли это смертельно, но я впервые в жизни вижу столько крови. Какой же мерзкий запах… Голова все более уверенно раскалывается, а кровь упорно течет, хоть и не так сильно. Тело действовало в обход сознания, я не сразу понял, что сполз вдоль стены и привалился к раковине. Обхватив руками колени и уже не особо заботясь о сохранности куртки, я уткнулся лицом в рукав, чувствуя, как он становится мокрым, а потом и липким.

— У тебя есть… — Винс не договорил. Чуть слышное движение — и он уже рядом.

— Подними голову повыше, — я уже и забыл, что он может говорить так мягко, тихо. С усилием, но я выполнил его просьбу и тут же наткнулся на пристальный, обеспокоенный взгляд. Ох уж эти его темные глаза. Такие глаза можно любить и по отдельности от постылого владельца.

— Что, настолько плохо?

— Ну, что ты… о-очень даже замечательно.

— Придурок малолетний, — его пальцы скользнули по моим волосам, путаясь в слипшихся прядях возле виска.

— Чем малолетний придурок хуже тебя, придурка старого? — недовольно поинтересовался я, удивляясь, что мне хватает сил язвить.

— Тем, что больше отгребает по этой жизни? — предположил Винс, прикладывая к моему виску мокрое полотенце.

— Это уже твое субъективное мнение, знаешь ли.

— Дай угадаю: аптечки в этой квартире отродясь не было, — как обычно, он переводит тему, притом даже не пытаясь это завуалировать.

— Разумеется. Я не жалуюсь на здоровье.

— М-да… тогда держи полотенце и ложись. Кровь скоро остановится.

— Слушаюсь, доктор Блэкстоун, — в очередной раз съязвил я.

— Издевайся, милый, издевайся. Вот только из нас двоих высшее медицинское образование лишь у меня.

Я оглянулся через плечо, удивленно смотря на него.

— Медицинское?

— Ну, да. Я разве не говорил, что у меня докторская степень?

Догадайся, черт тебя возьми… Я таки доплелся до кровати и лег, придерживая полотенце. Рядом тут же возник мой хвостатый иждивенец, топчась у меня на волосах и примериваясь там же развалиться.

— Я отомщу за свою поруганную прическу, Гектор. И не надо пыхтеть мне под ухо, рыжее чудовище.

— Уже с котом разговариваешь? Сильно же ты головой приложился, — Винс зацокал языком и прошел к окну.

— Здесь больше нет желающих меня слушать.

Я не видел выражения его лица, но заметил знакомое движение рук — скрещивает их на груди.

— А я?

— А ты несешь какую-то чушь, Винс. При этом не удостаиваешь меня ответов на мои вопросы.

— Альфред, порой твоя логика для меня как седьмой круг ада.

— А мне всегда казалось, что седьмой круг ада — набожность и импотенция.

Винсент поперхнулся и принялся по-идиотски хихикать.

— Вы теперь фрейдист на полставки, господин ницшеанец?

— Как тебе угодно.

Он сел на край кровати и протянул руку, чтобы погладить Гектора.

— Никогда не видел такого ласкового кота. Неужто ты кастрировал бедняжку?

— В твоем исполнении это звучит так, будто бы я это сделал собственноручно, — я усмехнулся. — Что ж, таков удел обитателей этой квартиры — быть бесполыми.

— Ха-ха. А вот это звучит так, будто ты ощущаешь себя богом маленькой вселенной.