— Он вполне может оказаться и моим одноклассником. Я тоже заканчивал Итон… Ха, а забавно будет увидеть выражение лица этого «птенчика»!

— Пожалуй! — согласился с ним Хосе. — Этого парня еще никому не удавалось вывести из равновесия — до такой степени самоуверен, что ощущаешь себя каким-то ходячим дерьмом…

Мигель проехал по О’Фаррел-стрит, после чего свернул на перекрестке. Через пару минут Джейк уже подкуривал вожделенную сигарету. Он постоянно курил, чтобы не испытывать такую сильную потребность вмазаться чем-нибудь вроде «ангельской пыли».

— Ну, Гонсалес, веди меня в обитель легкодоступных интеллектуалов, — ехидно произнес он, затянувшись в последний раз.

Клуб производил впечатление давящей роскошью вульгарных, гламурно-барочных интерьеров. Мимо проходили симпатичные, вызывающе одетые молодые люди, радушно улыбаясь и махая ручками — один вообще полез к Хосе обниматься, что тот воспринял с должным энтузиазмом.

Наконец, Джейк увидел знаменитую бордельную королеву Бриджит. Выглядела она под стать оформлению: вульгарна, но безбожно красива.

— Кого я вижу! Господин Гонсалес пожаловал! — восторженно воскликнула она, по-свойски расцеловываясь с Хосе, после чего перевела взгляд на Джейка.

— А кто же этот симпатичный молодой человек?

— Джейк Форестер, мадам, — не растерялся Джейк, выскребая из своего арсенала самую обаятельную улыбку, на которую был способен.

— О, Джейк, зови меня Бриджит! — отмахнулась Бриджит от его «мадам».

— Присаживайтесь! Лени, прими заказ!.. — к ним тут же подскочил очаровательный юноша-шатен.

— Добрый вечер, чего желаете? — хорошо поставленным голосом осведомился он. Густо накрашенные зеленые глаза окинули Джейка заинтересованным взглядом.

— Мартини, не слишком много вермута, — небрежно бросил он. Некстати вспомнилось, что вермут любит Алфи, которого он не видел черт знает сколько времени. Поговаривали, что тот всё-таки настоял на своем и отправился в Оксфорд, учиться мозгоправству.

Лени одарил Джейка нежной девчоночьей улыбкой и, получив поощряющую усмешку краем рта, удалился.

«И всё же со Стоуксом он и рядом не стоял. Если уж трахать парня, то хоть красивого», — подумал Джейк, с интересом разглядывая разнообразные типажи. Некоторые были даже красивее упомянутого, но чего-то не хватало, что-то обязательно нарушало общую совершенную картину.

— Ваш заказ, сэр! — он уставился на бокал мартини и изящные смуглые пальцы с по-женски длинными, ухоженными ногтями, поблескивающими лаком на свету. Джейк забрал бокал у молодого человека, который тут же поспешил к оживившемуся Хосе.

— Сеньор Гонсалес, а я-то думал, вы про меня забыли! — обиженным голоском протянул он, заставив Бриджит засмеяться, а Джейка в который раз за вечер поморщиться — у парня был вполне мужской голос, с этими бабскими интонациями звучавший как-то по-идиотски. Да и вообще, он был не в его вкусе — откровенный такой латинос. Разве что глаза красивые, черные и влажно блестящие, словно у щенка. Когда-то у бабушки Джейка был карликовый пинчер с такими же темными, умными глазами.

— Брось клеветать, Вики. Скажи, когда я про тебя забывал? — возмутился Хосе, вызвав у Форестера дикое желание посоветовать ему курсы актерского мастерства.

— Ах, Хосе!..

«Черт, заткнись!» — раздраженно подумал Джейк, снова стуча пальцами по пачке сигарет и стараясь абстрагироваться от утомительной болтовни этого субъекта.

— …А где же твой прелестный белокурый англичанин? — с интересом спросил Хосе, добродушно посмеявшись над какой-то дурацкой репликой Вики.

— О, его и Рика задержали мсье Бернард с другом. Мой Фредди всегда говорит с мсье лишь об искусстве, а я не по этой части, — Вики засмеялся. — А, вон они!

Джейк лениво перевел взгляд в указанном направлении. Там стояли двое мужчин, на фоне которых виднелась хрупкая фигура в узких черных брюках и приталенной, обтягивающей торс голубой рубашке. На спину падали длинные, пепельного оттенка волосы, завитые ломаной спиралью и лежащие локон к локону. Красивые волосы, красивая фигура — наверняка лицо такое же красивое. Идеально прямая осанка, до жути напомнившая…

«Развел вечер воспоминаний, придурок!» — Джейк мысленно дал себе подзатыльник. Альфред Стоукс в роли хаслера — это было нелепицей нелепиц.

Тем временем некий Фредди распрощался со своими собеседниками и направился к своему черномазому приятелю, болтовня которого начала приобретать откровенно пошлый характер.

— Мистер Гонсалес, рад вас видеть! — произнес блондин, на ходу поправив пастельно-голубой шейный платок и улыбаясь поразительно натуральной улыбкой, от которой на щеках заиграли едва заметные ямочки. Джейк шокировано вытаращился на Альфреда.

Подведенные глаза. Влажные от блеска губы. Длинные серьги в ушах.

«Твою мать! Мне это мерещится?!»— вот была единственная мысль по этому поводу.

— Фредди, Джейк утверждает, что вы могли быть одноклассниками! — подлил Хосе масла в огонь. Тут уж Алфи в ужасе уставился на своего бывшего… одноклассника. Боится, не совсем понятно, чего именно, но боится…

Опомнившись, Джейк склонил голову на бок и язвительно заулыбался.

— Надо же, как тесен мир!

— Привет, Джейк, давно не виделись, — холодно отозвался новоиспеченный Фредди, чуть скривив губы и недобро сверкая своими дымчато-голубыми глазами. Наверняка по-прежнему не догадывается, насколько сильно в нём отцовское высокомерие.

Бриджит хмурилась, переводя взгляд с одного на другого. Довольный произведенным эффектом, Джейк встал и, обойдя Алфи, обнял его за талию. Склонившись к светлым волосам, он вдохнул древесный запах одеколона и, почти касаясь губами бриллиантов, сверкавших в мочке уха, спросил:

— Сколько, Фредди?

====== Глава 4. L’anatomie des hallucinations. ======

Нелогичное необходимо. К вещам, которые могут привести в отчаяние мыслителя, принадлежит познание, что нелогичное тоже необходимо для человека и что из него проистекает много хорошего. Оно столь крепко засело в страстях, в языке, в искусстве, в религии и вообще во всем, что делает жизнь ценной, что его нельзя извлечь, не нанеся тем самым неисцелимого вреда всем этим прекрасным вещам. Лишь самые наивные люди могут верить, что природа человека может быть превращена в чисто логическую; но если бы существовали степени приближения к этой цели, как много пришлось бы потерять на этом пути!

15 сентября, 2002 год

Бриджит уставилась на Лиз с неподдельным удивлением.

— Черт возьми! При чем здесь Алфи?

— Алфи?

— Альфред О’Нил… он один из самых лучших моих мальчиков. Был. И это последний человек на Земле, которого можно обвинить в убийстве!

— Он был последним человеком, который навещал мистера Форестера, — пояснила Лиз. — Это автоматически делает его главным подозреваемым.

— Бред! — уверенно заявила Бриджит. — Полный абсурд, мисс Хаммонд. Я за него ручаюсь.

— К сожалению, миссис Фонтэйн, я не могу полагаться лишь на ваше веское материнское слово, — Лиз усмехнулась и продолжила. — Знаете, криминальные наклонности часто присутствуют и у людей, которые выглядят совершенно вменяемыми.

— Увольте, Элизабет, я прекрасно знаю, что вы хотите сейчас сказать — «психические расстройства на почве дерьмового существования!» — язвительно воскликнула Бриджит. — Но… Знаете, даже если бы Алфи и убил кого-то, то никогда не оставил бы следов, да и действовал бы гораздо тоньше. Слишком уж спонтанное это убийство. Слишком непродуманное. Хотя… не лишенное оригинальности, я бы сказала. И многое говорит о личности человека, совершившего это.

Бриджит затянулась сигаретой, задумчиво разглядывая следователя. Лиз же нахмурилась, в мгновение ока состыковывая сразу несколько фактов.

— Миссис Фонтэйн, разве я посвящала вас в подробности дела?

— Вы — нет. Но почему же это могли сделать только вы, Элизабет?

— Действительно… — пробормотала Лиз, вспомнив, с кем имеет дело. — Дайте мне адрес Альфреда О’Нила, и я, пожалуй, пойду.