Одно могу сказать точно – это страшно. Вмиг научиться тому, чего никогда не умел. Знать то, чего не знал. Думать, что ты – не ты вовсе; ведь этот разум просто не может тебе принадлежать. А через какой-то миг сомневаться в том, что сомневался. Бесконечная череда сомнений и не-сомнений, «да» и «нет», нулей и единиц.

– Макс! – послышалось мычание из недр одеяла, сбившегося внутри наволочки в некий шедевр авангардного искусства.

– Чего тебе, бестолочь?

– А ты на работу, да?

– В восемь утра, в понедельник? Ну, логично, – отозвался я, надевая кое-как отглаженную рубашку. – Ключи оставлю на столе.

– Не надо.

– Как это не надо? – я отвлекся от возни с мелкими пуговичками – для выполнения алгоритма «строгий старший брат» был ну просто необходим суровый взгляд. В очках – так вообще круто выходит.

– Да ну её, шарагу эту! – заныла Вика, садясь на кровати и принимаясь тереть кулаками опухшие глаза. – Поточные никто не отмечает, а практику по матану ты мне потом сделаешь… сделаешь же, ну, бро?

– А сдавать тоже я за тебя буду? – ехидно поинтересовался я, пытаясь заправить за уши волосы, немедленно выбивающиеся обратно. – У вас там сейчас, поди-ка, матрицы да определители… что сложного могут давать первокурсникам в начале первого семестра, да еще и на журфаке?

– А Гаусса с Крамером ты не хочешь? – вознегодовала Вика. – Чувак! Циферки – это по твоей части, а мне буковки больше по душе! Я гуманитарий, я не хочу ничего ре… слушай, а минералки нету?

Ворча про алкоголизм, женский в целом и сестринский в частности, я приволок с кухни заблаговременно припасенную бутылку минеральной воды.

– Фигня твои матричные уравнения. Да и матан, знаешь, не самое страшное, что может приключиться в расписании.

– Тебе хорошо, у тебя свободное посещение!

– Да, сестричка, – снисходительно вздыхаю, – я в принципе-то не учусь… а потом за пару недель до дедлайна начну зубрить, как бешеная землеройка.

Вика захихикала, едва не подавившись минералкой.

– Да ты и раньше так же учился, ебалоид.

– Ну, так то ведь раньше, – я опасливо покосился в сторону будильника. – Хм… мне кажется, или на часах пятнадцать минут восьмого?

Торопливо обуваясь, еще раз уточнил:

– Вик, тебе точно ключи не надо? Я раньше семи не вернусь…

– А-а… у тебя ж сегодня Валя-Поля. Ладно, тогда оставь, хоть в магазин схожу.

Разобравшись с Викой и ключами, я чуть ли не бегом понесся к остановке. Мне с Куйбышева ехать недалеко, но я порой умудрялся опоздать. Начальник наш, впрочем, до обеда редко появлялся, а остальным пофиг, во сколько там быдлокодер садится за свой комп. Да им в принципе на меня пофиг; у меня своя атмосфера. Разве что с начальником отдела клининга я неплохо общаюсь, ибо тот – Ванин то ли дядя, то ли брат двоюродный. Коля… ну, Николай Петрович, – он нормальный такой мужик; въедливый бывает порядком, но тут уж не мне жаловаться. Я и сам не подарок, в конце-то концов…

Уже не пытаясь изображать утреннюю пробежку, тащусь к остановке. Припомнив последнюю реплику сестры, фыркнул. Валя-Поля. Надо ж было такое придумать!

~ 3

Единственный психотерапевт, с которым мое знакомство носит продолжительный характер – Валентин Поликарпович. И нет, я не шучу, его реально так зовут; оттуда ноги растут у издевательского «Валя-Поля». Он начал со мной работать в то время, когда мы с отцом уже были убеждены, что все эти мозгоёбы – пустая трата времени и денег. Однако сам факт того, что я пытаюсь отделить сон от реальности – одно из его достижений. Единственное, что мне непонятно: как он это делает? Накачивает бергамотовым чаем и ведет беседы ни о чём – ну прямо Дамблдор какой-то. Двусмысленная такая ассоциация: помимо того, что я вырос на «Гарри Поттере», Валентин Поликарпович реально был для меня каким-то добрым волшебником. Хоть и без очков и дурацкой бороды до самого пупа.

– Здрасьте.

– О, Максим, здравствуй!

Секретарша Поликарповича – Алла – вечно улыбается. Не помню случая, чтобы было иначе. У нее, черт возьми, лицо еще не болит?

– Валентин Поликарпович будет минут через десять. Проходи пока, он кабинет не закрывал… как знал, что ты раньше придешь!

Повесив куртку на вешалку в углу приемной, я послушно прошел в кабинет. В спину мне полетело весёлое, на грани издевки:

– Может, чаю?

– Нет, спасибо, – я поморщился. – Успею еще.

– Твоя правда.

Забившись в угол знакомой до маразма кушетки, я снял очки и положил их рядом с собой на мягкое сиденье. Спать хотелось немилосердно… не задремать бы за эти десять минут. Понедельник такой понедельник…

– Когда это вы пришли? – я торопливо выпрямился, тряся башкой, наверняка взлохмаченной сверх всякой меры. Прикрыл глаза на пару секунд, называется.

– Только что, не переживай ты так, – Валентин Поликарпович сидел за своим столом (стол прямо как в каком-нибудь кино… жутко понтовый, сверкающий полировкой) и взирал на меня с улыбкой доброго дедушки. Хотя, какой из него дедушка… выглядит ровесником моего отца, хоть и абсолютно седой. Только мне все равно кажется, что он очень старый… и очень странный.

Всё вообще какое-то странное. Размытое. Как будто…

Это ни с чем не перепутаешь. Будто бы реальность – твое собственное тело, внутри которого ты заперт, беспомощный и туго соображающий.

– Что, снова будете утверждать, что я не сплю, и это всё происходит на самом деле? – интересуюсь почти враждебно.

– Только если ты, Макс, возьмешься утверждать, что одно другому мешает, – Валентин Поликарпович был всё такой же невозмутимо-приветливый… но меня никак не покидало чувство подвоха. Всё вокруг казалось настолько неправильным, что захотелось собраться и уйти… в окно. Это не суицидальные порывы, просто!.. просто… это…

Это неловкое чувство, когда дверь, мать вашу, куда-то испарилась.

Если припомнить всё то же многократно помянутое кино, мне по-хорошему полагается впасть в истерию и требовать много дверей, годных и разных. Однако флегматичный темперамент оказал мне хорошую услугу… или плохую; тут уж как карта ляжет. Я просто сидел и хлопал ресницами, словно бы пай-девочка, откопавшая в бескрайних недрах сумочки пакетик с кокаином.

– Надеюсь, ты простишь мне некоторую… предупредительность, – будто бы у меня есть выбор. – И некоторую… ненормальность происходящего. Я, впрочем, назвал бы это «не-ненормальностью», раз уж мы условились о том, что ты спишь.

– О’кей, – я заторможено кивнул. – Тогда…

– Да?

– А это ваше настоящее имя, или все-таки фейк?

– Настоящее? М-м… скорее нет, чем да. Но мне, в общем-то, все равно, на какое имя откликаться, – тут он усмехнулся. – Хоть на Валю-Полю… но ты, я думаю, предпочтешь нечто более приемлемое. Так что, зови меня Валентином; всё выговорить проще.

Я кивнул, уже почти успокоившись. Ну конечно, это сон. Подобный бред просто не может быть правдой.

– Понимаю, всё это сложно переварить, – Валентин сделал витиеватый жест рукой, – но у меня нет особого выбора. Да это и гораздо легче, чем изображать доброго дяденьку-врача.

– Вы вообще о чём?

– Начнем издалека, – отрезал он, и прежним миролюбивым тоном спросил: – Ты знаешь, что такое триггер?

– Ну да, – я повозился на кушетке, попутно воскрешая в памяти основы ВТ. – Это… м… такое устройство подсчета двоичных чисел, которое может устанавливаться на ноль или единицу в зависимости от подаваемых сигналов… – Валентин смотрел на меня с выражением этакой снисходительной жалости. – А-а, вы что, о триггере в СУБД?

– Нет, – он вздохнул. – В широком смысле триггером можно назвать причину некоего события. Я бы сказал, триггер – катализатор события: щёлк – и вот он, переломный момент! Первый триггер, правда, не работал… но кто бы мог подумать, что все случится именно так?

– Что случится? О чем вы говорите? Кто вы вообще такой? – выпалил я без запинки все три вопроса.