Я вообще на редкость скучный человек. Из занимательного во мне только ебанутость не вполне понятного рода… если патологический страх сесть за руль вполне объясним, то диссоциация не объяснима ни капельки. Откуда мне знать, почему окружающая реальность кажется сном, если этого не знает даже мой психотерапевт?
То, что позвонила Лина, я понял по вибрации в кармане: сигнал вызова чуть ли не полностью заглушала музыка. Чертыхнувшись, беру трубку, чтобы проорать:
– Лин, я нихера не слышу! Ищи между баром и столиками! – и отключиться.
Мне неплохо удается играть роль адекватного человека… пока я не оказываюсь в людном месте. В таких местах жизнь – не просто сон, а ночной кошмар; вплоть до судорожных попыток проснуться. Как-то тут много народу – вечеринка какая-нибудь тематическая, не иначе. Курить хочется вусмерть. То и дело кто-то задевал локтем; «Извините» – машу руками примиряюще-нервозно; парочка взглядов, ужас и кошмар, показались мне заинтересованными. «Ну а чо, даже занудные очкарики типа тебя кому-то да нравятся», – вспомнилось авторитетное Викино заявление… Всё, пришло время стратегического отступления. Мертвая зона между барной стойкой и какой-то дверью – так близко и так далеко…
Зажмуриваюсь, мученически кривлюсь. Проснуться снова не выходит.
Если выживу – буду думать о базах данных либо хорошо, либо никак.
Не успел взять свои опрометчивые слова назад, как меня кто-то схватил за руку и поволок именно туда, куда так хотелось. Неуклюже водрузив на место чуть не упавшие очки, торможу возле двери и, обернувшись, громко говорю:
– Не прошло и го…
~ 1
Это была не Лина, как я думал, а какая-то незнакомая девица. Угловато-тоненькая, едва достающая мне до плеча. Бледная как смерть, с шапкой буйных рыжих кудрей и огромными глазами неопределенного цвета. Курносая и скуластая – не красит ее ни то, ни другое. Глаза шкодные, асимметричные. Но главная странность этих глаз – взгляд, которым их обладательница на меня смотрела. Дал бы процентов этак девяносто девять и девять десятых, что смотрю примерно так же.
Смотрю.
Смотрю.
Электронный гул музыки стал почти неразличим, люди – да нет их вовсе! В кармане, вибрируя, надрывается телефон. Я ничего не замечаю. Я смотрю.
Не знаю, сколько так вот стоял и таращился. Как долго люди могут не моргать? Ладно, есть и более насущный вопрос…. Это так в книжках некоторые индивидуумы влюбляются? – подумал я, и тут же решительно отверг эту мысль. Не для того долгие годы со вкусом рассуждал о собственной асексуальности, чтобы проебать эту великую теорию, залипнув на какую-то лесбиянку.
Хмуря брови, и без того имеющие интересный сердитый излом, девчонка втолкнула меня в дверь, не единожды мной помянутую. Мы оказались в узком коридорчике, ведущем, судя по всему, в служебные помещения. Лампы накаливания искажали цвета и вообще на глаза давили, как давила на них и девушка напротив: не могу понять, что в ее лице меня так напрягает помимо ощущения дежавю.
Еще с минуту она глазела на меня напряженно, а потом спросила, явно желая задать вовсе не этот вопрос:
– Так ты Макс?
Твою мать. Понял, что с ней не так. Для начала, то, что она – он. Подкрашенный, в ненормально узких джинсах, со смазливой рожей и этими треклятыми мелкими кудряшками… и вдруг «он»! Как говорится, нет слов – одни слюни, и те матерные.
– М… я, ну, – пробулькал – по-другому просто не скажешь.
– Понятно, – произносит на выдохе, почти неслышно. Опускает голову; волосы наполовину скрывают усыпанное веснушками лицо, так, что видно только обветренные губы и подбородок с ямочкой.
– Ты в порядке? – как ни странно, ответ меня действительно интересует.
Вскидывает взгляд. Улыбается так, что в груди щемить начинает.
– Нет…
Какое совпадение, я тоже.
– Тебя сестра ждет, – напомнил вдруг он. Я охнул и достал мобильник. Нормально вообще: у меня где-то здесь Вика, никакая в ноль, а я прохлаждаюсь в какой-то подсобке с некой голубой личностью. Ты, Макс, не просто Буратино, но сволочное гуманоидное бревно.
– Не звони, они и так сейчас придут, – он коснулся моей руки. Я сглотнул: по позвоночному столбу будто бы ток пропустили, без того зыбкая реальность стала сюрреальностью и запахла чем-то вроде паленой проводки.
Интересно, а можно ли диссоциировать в состоянии диссоциации? При условии, конечно, что я в этом самом состоянии. В логической алгебре число с двойным отрицанием равно тому же числу; опять же, аналогично минус на минус дает плюс… по такой логике мне следовало бы в этот самый миг излечиться чудесным образом.
– Ты-то откуда знаешь?
Наверное, я бы даже не удивился, если бы этот парень оказался хреновым оракулом-медиумом-телепатом, каких во всяких «Битвах экстрасенсов» показывают. Уж больно у него вид не от мира сего.
– Я сказал, что найду тебя. Тори нажралась в хлам, а минут десять назад ей плохо стало, так что ее подруга с ней.
После секундной заминки я сообразил, что Тори – это та же Вика, только… э… Тори. Так ее зовут друзья. Любят же эти неформалы всякие дурацкие клички. Раздражает оно меня, равно как и пирсинг, татуировки и прочие их эти… девиации. Впрочем, я и сам не слишком тянул на нормального человека. Ни то и ни се, вишу где-то посередине.
– М-м… а как ты меня нашел, стесняюсь спросить? – оторопь потихоньку проходила и ко мне возвращалась привычная холодно-саркастическая манера изъясняться.
– Ну, как тебе сказать, – очередная улыбка у парня вышла кривоватой. – Алина – ее ведь так зовут? – в общем, она велела, чтобы я между баром и мягкой зоной искал долговязого белобрысого задрота в очках.
– Типичная Лина, – услышав столь лестную характеристику, я только хмыкнул и пожал плечами.
– Кроме того…
– Что?
– Вы с Тори очень похожи.
– Да в каком месте? – интересуюсь почти раздраженно. Хотя, почему «почти»? Меня дико раздражает, когда чего-то не понимаю.
– Может быть, дело не во внешности? В изнанке?
– Ага, все прямо такие великие психологи.
– Не все… как не могут все быть в этом вашем культе «красивой обложки».
– А что, разве не так? – нервно хлопаю себя по карманам куртки. Хрен там, бросил же. – Неужто не слышал такое выражение «По одежке встречают»?
– Бросаешь курить?
Невпопад, но и не в бровь, а в глаз. Проняло меня, что и говорить. До чертиков проняло.
И снова телефон звонит. Это не реально, это какое-то дебильное кино; здесь будто бы в каждом кусте по роялю. Если я, конечно, правильно понимаю выражение «рояль в кустах». Говоря по чести, чем больше я учился на технической специальности, тем меньше интересовался «нормальной» литературой. И это вовсе не норма технарей в целом, а, пожалуй, конкретно моя проблема… вот только я ничего не делаю; хочу, видимо, одеревенеть до кондиции Буратино.
– Не хочешь взять трубку? – эти его лукавые, непонятного цвета глаза сверкали откровенной насмешкой. Сердито выдохнув, я все же ничего не ответил и, хм, ответил. На звонок, то есть.
– Лин, вы где?
– У белого друга, где ж еще, – сварливо отозвалась Лина. Принимая во внимание ее брезгливость, я сделал вывод, что Вике там ну очень плохо. – Отем тебя разыскал?
– Угу, – невнятно мычу в ответ. Отем. Могу предположить, что это от «autumn» – осень. По каким критериям они дают друг другу эти кретинские погоняла?
– Короче, дуй к главному входу, я это тело скоро туда же отконвоирую.
– Ладно. К главному, так к главному.
Отем молча дернул меня за рукав, призывая следовать за ним. Мы вышли через служебный выход; свет, идущий от лампочки над дверью, внезапно оказался куда ярче, чем в коридорах.
– Будешь? – с запозданием понимаю, что мы снова остановились, и гляжу не без удивления на протянутую мне пачку сигарет. Никогда и ни за что не подумал бы, что такой откровенно женоподобный мальчик может курить Lucky Strike… скорее, какие-нибудь «зубочистки» типа голубеньких LD, которые Вика смолит временами, не забывая старательно шифроваться от родителей. Медленно вытягиваю из пачки сигарету; Отем подкуривает мне, несколько раз щелкнув кнопкой зажигалки, а я смотрю ему в глаза и залипаю. Желтые. Подумать только – желтые. Как опавшие листья, вплоть до зеленоватых прожилок.
