- Не могу… - прошептала она, - что-то мешает дышать… и смотреть. Я уже умираю?

- Нет, - Мартин осторожно провел ладонью по ее голове, - это только слезы. Поплачь – станет легче.

И она судорожно зарыдала, уткнувшись ему в плечо, а он стоял и растерянно гладил по волосам девушку, которую ему предстояло убить.

- И я уже не увижу ничего? – спросила она. – Когда умру?..

Сначала Мартин хотел кивнуть головой, но потом передумал. Он вспомнил Лабиринт, и вереницы мертвых, исчезающих в горе без вершины, и он не мог знать, что там дальше, за дверью, которую стережет горгулья.

- Увидишь, - ответил он. – Только никто не знает, что. Возможно, каждый уходит из этого мира в свое место. Там есть Твари, но тебя они не тронут, ты справишься. Знаешь, что? – спросил он, в порыве вдохновения. – Я дам тебе свой оберег для путников. Ветру подвластны все миры и он сможет охранять тебя даже там!

Мартин пошарил рукой по шее и похолодел. Кованной фигурки вздыбившейся лошади на ней не было. Он опустился на колени и принялся искать оберег во мхе – но вскоре понял, что это бессмысленно. Дурные предчувствия закрадывались в его голову, настолько дурные, каких, пожалуй, не было ни перед Лабиринтом, ни в нем самом.

- Нам нужно закончить с этим побыстрее, - сказал он слегка резковато, и тут же испуганно умолк, посмотрев на Хранительницу, но та неожиданно кивнула.

- Да. Я тоже думала об этом, - она вытерла слезы. – Плевать, солгал ты мне или сказал правду, я не смогу узнать этого. Но и я не смогу жить здесь, зная, что даже малая доля того, что ты рассказываешь, существует на самом деле, а я не могу видеть всего этого. Но, если ты подлый и мерзкий лжец – да обрушится на тебя кара Великих! – она немного помолчала и добавила. – Я сама сделаю это. Я знаю, где мое… его сердце.

- Я не лжец, - сказал Мартин, хотя и в самом деле было несложно усомниться в правдивости собственного рассказа, столько времени видя только мох и камни. – И, будет правильно, если ты освободишь всех нас и себя саму от этого плена.

- Идем к Древу, - девушка протянула руку и Мартин не мешкая обхватил пальцами ее ледяную ладонь.

Она повела его за собой вперед, по мху и камню, и чем ближе они подходили к краю уступа, тем сильнее становился могучий рокот моря, и тем отчетливее было Древо. Огромное, с узловатым витым стволом, распустившее ветви над морем и над скалами, черное от старости без единого живого листка. Мох вокруг него посерел и высох и шуршал под ногами, словно падшая листва.

- Кого ты привела ко мне, Дочь Моя? – спросило оно, едва качнув ветками. Девушка вздрогнула от звука этого голоса, но промолчала, лишь вскинула лук, направив стрелу в самую середину темной кроны. – Кого? – повторило Древо. – Неужели ты решила предать меня? – голос его стал шипящим, и с ветви его склонился перед лицом Хранительницы черный древесный Змей. Она не отшатнулась, но по взгляду ее Мартин понял, что видит она эту тварь впервые. Мартин же сразу узнал этот голос – он же столько говорил с ним в Лабиринте.

- Или спасти? – прошипел Змей. – По кротости и доброте своей девичьей души, ты не смогла сама убить его, и привела сюда, чтобы мы сделали это?

- Разве это не называлось бы именно тогда предательством? – спросил Мартин тихо, держась чуть поодаль. Его путь был закончен – он понял это, потому что потерял оберег. И теперь жизнь всего мира зависела от давно убитой девушке, которая узнала о том, что мир вообще существует лишь несколько часов назад.

Змей никак не ответил на его слова. Он сполз с ветки и пополз по натянутой руке девушки.

- Ты не туда целишься, Дочь Моя. Повернись и я дам тебе отваги на этот выстрел.

Хранительница обернулась. Мартин стоял молча и смотрел ей в глаза. Тогда она уткнулась носом в плечо, чтобы не намочить слезами тетиву и отпустила пальцы. С глухим жужжанием стрела помчалась вперед. Прямая и неудержимая роковая стрела.

- Вперед! – воскликнул Ланс и, подняв топор, с трудом побежал через сугробы. Он слышал, что остальные бегут за ним и, когда он остановился в растерянности, то тут же растянулся на земле, ибо задние ряды наткнулись на него, в свою очередь об них споткнулись все остальные, и вскоре люди и волки полусидели в снегу, не чувствуя холода и раскрыв рты от изумления.

Лес умирал. Ветви его страшно трещали и извивались в агонии, стволы гнулись, словно какой-то великан прижимал их к земле и шатались, натыкаясь друг на друга. Словно волна невыносимой боли пробежала по деревьям ужасной судорогой и под ноги людям потекла их черная кровь. Она топила снег и шипела, стремясь непременно добраться до людей, но не могла причинить им никакого вреда. Они же в свою очередь торопливо убирались с пути черных рек. Тогда вперед вышла Динь. Никто не видел, когда она появилась, но всем показалось, что она стала выше и моложе.

- Получилось… - едва слышно прошептала она, словно не веря своим глазам, а потом воскликнула яростно и звонко:

- Твоей власти больше здесь нет!

Послышалось шипение – это не было шелестом веток или шипением тающего снега, нет. Это было свистящее шипение огромного Змея, вздыбившегося высоко над вершинами деревьев. Люди закрывали глаза, а волки вскакивали со своих мест и скалились, поднимая шерсть на загривках дыбом.

- Твоей власти, - отчетливо, перекрывая всякий звук, повторила Динь. – Больше здесь нет!

И Змей, изогнув губы в устрашающей ухмылке, растаял. Таял кругом и снег, но уже не от черной лесной крови, а по слову Динь, струясь из под ее лап прозрачной водой. Заалел рассвет, намного раньше, чем это бывает зимой, и все почувствовали теплое дыхание весны на озябших лицах.

Звеня, стрела вонзилась в Древо, в черное переплетение ветвей, и Мартин, с напряжением наблюдавший за ее полетом, повернулся к Хранительнице, но успел увидеть лишь ее прощальную улыбку и услышать вдох облегчения. После чего она прахом осыпалась на камни, и даже платье ее истлело в ту же секунду.

- Вот и все, - сказал уже почти родной голос за спиной Мартина. Тот повернулся и кинулся Ветру на шею. – Вот и все, - повторил он. – Ты теперь герой, человек. Садись. Я отвезу тебя домой.

И, не в силах, сказать хоть что-то внятное сейчас, Мартин молча взобрался на призрачную спину. Переплел в пальцах призрачную гриву и закрыл глаза. Он мчался на самом Ветре, и эта скачка казалась ему быстрее и радостнее всех остальных. Домой! Домой! – слышалось в каждом ударе его сердца. Он верил и не верил в то, что ему удалось.

Нет, конечно, не ему одному. Перед глазами на миг снова появилась улыбка Хранительницы, а в ушах прошелестел ее тихий вздох.

- Что будет с ней теперь? – спросил Мартин. Он не уточнял с кем, но Ветер его понял.

- Как и все мертвые она отправится, наконец, к Лабиринту, и если выдержит испытание Тварями, то пройдет в Дверь.

- А что там, за Дверью? – выпалил Мартин, хотя и понимал, что вряд ли услышит ответ на свой вопрос. В голосе Ветра послышалось удивление.

- Разве ты сам уже не отвечал на этот вопрос? Для каждого – свое.

========== Эпилог. Весенние костры. ==========

Шаг от шага становилось все теплее и светлее. Мох сменился зеленым ковром молодой травы. Ветер шел неспеша, и Мартин с радостным изумлением смотрел на раскинувшееся кругом царство новой жизни.

— Что, — спросил он у Ветра. — Разве уже весна?

— Да, — Ветер наклонил голову, едва коснувшись мордой первоцветов. — Теперь весна.

— Эти места мне не знакомы, — заметил Мартин. — Далеко отсюда до Долины циринов?

— Это и есть Долина циринов, — ответил Ветер.

— А… как же Лабиринт и земли вокруг него?.. Мы уже проехали их?

— Ты не увидишь их теперь до самой своей смерти, — сказал конь, — миры, а их множество, подобны складкам материи, небрежно брошенной на Вселенную. Ее можно менять: перекладывать, ровнять или загибать углы. Сейчас, убив Древо, ты выровнял одну очень темную складку. Лабиринт ушел вовнутрь ее, в место-между-мирами, туда, где ему и положено быть. Туда, где смертные его не видят. И этот мир стал намного более реален, хоть реальность всегда и идет об руку с потерей зоркости. Вы больше не увидите Тварей — но это не значит, что их не будет здесь. Впрочем, ты рискуешь узнать слишком много.