Боясь потерять эту свою догадку во множественном шепоте, Мартин вскочил на ноги и вскрикнул:
— Убирайтесь прочь! Я хочу остаться один! Слышите меня! Один!
Тишина наступила так резко, что Мартину показалось, словно он оглох. И хоть темнота никуда не ушла, но как только юноша получил возможность самостоятельно мыслить и помнить о цели своего пути, ему намного легче.
«Теперь, — решил он, наслаждаясь тем, что снова может просто думать и не вынужден проговаривать все свои мысли вслух, — я пойду вдоль стены, и куда-нибудь меня это приведет».
Держа меч перед собой, Мартин осторожно зашагал, нащупывая стену ладонью. Он был готов встретить любую опасность, но похоже, единственной опасностью этого лабиринта была его бесконечность.
«Я должен найти выход, — подумал Мартин. — Но что, если Змей обманул меня, и выхода нет вовсе?»
========== Глава IV ==========
— Мы оставим вас здесь, дальше лес слишком густой, чтобы мы могли там приземлиться, — сказал один из орлов, снижаясь над поляной и бережно опуская своего волка на землю. Этим волком была Динь и она с благодарностью кивнула птице.
— Спасибо тебе, друг. Этого достаточно. Вы очень помогли нам.
По бокам от нее приземлились еще два орла, выпустив из когтей Зверя и Мьельна. Мьельн немедленно отряхнулся и громко, с восторгом поблагодарил птицу. Зверь же ограничился легким кивком и быстро зашагал вперед. Вид его был мрачен.
— Что-нибудь еще, Динь? — спросил орел, который принес ее. Волчица кивнула головой.
— Да. Летите на запад, юг и север. Всех Маленьких созданий, которых вы встретите там, везите сюда или ведите тех, кого не сможете привезти на себе.
— Будет сделано, — пообещал орел и взмыл в воздух. Двое его спутников последовали его примеру. На ясном голубом небе три огромных черных силуэта разлетелись в разные стороны. Динь проводила их взглядом и легко порысила вслед за Зверем и Мьельном по хрустящей от первого морозца листве.
— Что-то не так, повелитель? — спросил Мьельн, нагоняя Зверя. Тот вздохнул и ответил, не поворачивая головы:
— Сколько мы не были здесь, друг мой? Я беспокоюсь о том, что стая примет меня… недружелюбно.
— Но… — попытался возразить Мьельн, однако был прерван.
— Сам посуди. Всю жизнь Лес втолковывал моим волкам, что я предатель, и что я приношу одни несчастья. И вот, я появляюсь в стае впервые за полтысячелетия и объявляю, что мы должны начать войну! Они могут подумать, что Лес прав, и мне будет очень нелегко убедить их в обратном.
— Но, повелитель! — не сдавался Мьельн. — Все ведь помнят!
— Память простых волков несколько отличается от памяти правителя и приближенных к нему, — сказал Зверь, — иначе волкам не нужны были бы вожаки, каждый из них сам мог бы им стать.
— А как же Рандарек? — спросил Мьельн. — Я уверен, если ты поговоришь с ним, он поймет.
— Я и иду говорить с ним, — коротко ответил Зверь. — Но в его понимание верю слабо.
— Это не удивительно, — фыркнула нагнавшая их Динь. — Ты, похоже, вообще не веришь в то, что в этом мире кто-то кроме тебя может понимать. Жизнь вдали от стаи ослабила тебя, Хамфрод. Ты с легкостью научился быть сильнее слабых, теперь же настало время стать сильнее тех, кто равен тебе. Для этого, конечно же, придется научиться их слушать, а это всегда было твоей слабой стороной. Если ты с Рандареком будешь вести себя вежливее, чем с Нордерой, вполне возможно, что он подумает над всем, что ты ему скажешь.
— Нордера первая начала принижать меня при своем и моем, — Зверь кивнул на Мьельна, — народе.
— А ты и повелся, как столетний волчонок, — проворчала Динь. — Разве ты забыл, что доблесть волка в его терпении, а доблесть кота — в его остром языке?
— Я ничего не забываю, — пророкотал Зверь. — Ничего. Но есть оскорбления на которые отвечают войной!
— Дикарь, — Динь покачала головой. — Соберись с духом, Хамфрод, ибо мы ступили на земли твоего народа.
Зверь умолк и, показалось, даже съежился, но заметила это только Динь, ибо ступал он твердо и высоко держал голову. Волки, видевшие его, оставляли свои занятия и долго смотрели ему вслед. Старики приветственно кивали, но те, кто были помоложе и совсем маленькие волчата, едва разменявшие полсотни лет, смотрели недружелюбно. Никто из них не видел этого волка в стае, а одиночек здесь не было никогда. И так, как упоминать о Хамфроде старались как можно реже, для многих он и вовсе был сказкой, причем отнюдь не доброй. Никто не осмеливался сказать о том, что он предатель вслух, но это явственно читалось во взглядах.
В полнейшем молчании они дошли до сердца волчьих земель — двух огромных деревьев, переплетшихся стволами наподобии арки. По обе их стороны стояли два волка, лишь чуть уступающих Зверю в размерах.
— Цель вашего визита? — спросил стражник, старательно отводя глаза.
— Я пришел говорить с Рандареком, — громко ответил Зверь.
— Приветствую тебя, — услышал он хриплый голос и из арки, тяжело ступая, вышел старый волк. Его морда серебрилась проседью, уши во многих местах были ободраны и не хватало одного клыка, однако величием он ничуть не уступал Зверю, а в янтарных глазах горела точно такая же свирепая ярость. — У тебя должна быть веская причина ступить на наши земли, особенно, если ты еще помнишь, чем это грозит нашему народу.
Зверь кивнул.
— Я помню. И я бы хотел поговорить с тобой наедине.
— Тогда, следуй за мной.
Зверь вошел в арку следом за Рандареком, и его взору открылась темная пещера с сухими и ровными стенам, уходящая под землю. Он помнил это место — дом всех вожаков, хотя и жил там совсем недолго и очень давно.
— Что случилось, брат мой? — спросил Рандарек, усаживаясь напротив него. И от этого обращения тревога Зверя чуть поутихла.
— Это долгая история, Рандарек, а у нас мало времени. Поэтому буду краток. В наш Лес Судьбой был отправлен человек, который, по ее мнению, может избавить нас от власти Тварей.
— Маленькие создания говорили мне о человеке, но я не знал, зачем он здесь. Это, несомненно, добрые вести.
— Да, — согласился Зверь. — Мы отправили его к Древу, ибо только пронзив Древо мечом можно снять проклятие. Но вчера Лес узнал об этом. И теперь он грозит смертью всем маленьким созданиям, если мы не вернем человека и не выдадим ему.
Рандарек напрягся. Он не сводил со Зверя внимательного взгляда.
— Мы уже попросили помощи у орлов и котов, — сказал Зверь, умолчав о своем поведении при визите к Нордере. — И нам теперь нужна только твоя помощь.
— Каков твой план? — спросил Рандарек.
— Вывести всех, кого сможем до захода солнца, и прикрыть оставшихся после нашими объединенными силами. Оставить Лес пустым. Наш народ и маленькие создания смогут найти убежище в горах, до тех пор, пока человеку не удастся сразить Тьму.
Рандарек молча поднялся и подошел к арке. За ней он видел свой народ.
Волки не могли покидать свои земли по ночам, ибо Лес всячески преследовал любые старые традиции, заведенные до его правления. Кроме того, он стремился ослабить прежних властителей. И это удавалось ему. Днем волки хуже видели, не могли скрываться в тенях, преследуя добычу. Стая начала голодать и особенно это отразилось на волчатах. Новое поколение росло хлипким и неуклюжим. Кроме того, их боялись отпускать далеко от волчьих земель. Молодняк не знал своих владений полностью, и власть волков на окраинах Леса ослабла. Они оказались зажаты на своем крошечном пятачке. Их добыча, понявшая плачевное положение хищников наоборот ушла глубже в чащу, и охотится становилось все сложнее.
Но все-таки, за пятьсот лет правления в таких ужасных условиях Рандарек достиг многого. Потихоньку расширялись границы их владений. Лес перестал устраивать показательные бойни, и количество жертв, умирающих в мучениях от его жестоких ветвей резко сократилось. Кроме того, иногда Лес сам сгонял им добычу, или швырял в стаю полудохлого оленя и с особенным наслаждением наблюдал, как голодающие волки впиваются зубами в еще живую плоть. Особенно он берег тех, кто был готов мучить по его приказу. Рандарек понимал, что Лес прикармливает их, как собак, да еще и пытается сделать своими палачами, но это была пища, а вечно голодные волчата требовали еды. Сам он в истязаниях участия не принимал, но и препятствовать этому не мог. Молодые волки в лучшем случае отворачивались от него, в худшем — с ненавистью скалили зубы. А старики слабели.
