Оторвавшись от отряда, Мартин оказался прямо перед группой, загонявшей вожака и тот, уходя от преследования, чуть не столкнулся с Мартином. Наверное, только неожиданность встречи уберегла человека и цирина от точного удара клыком. Но теперь, когда преследователи были далеко, лютоклык явно намерился разобраться с человеком вставшем у него на пути, один на один. Издав яростный рев, он помчался вперед, намереваясь скользнуть под брюхо цирину и распороть его, как он это делал уже не раз с другими тварями Дикоземья, доказывая им свою силу. Но этот цирин оказался неожиданно ловким. Он вертелся почти перед самым носом вепря, прыгая влево и вправо и каждый раз уворачиваясь от смертельного удара. Мартину в этот момент пришлось вспомнить всю науку Аластора, чтобы вовремя наклоном тела, движением рук и ног удерживать равновесие на беснующемся цирине, которым он совсем не управлял. Кроме того Мартин понимал, что рано или поздно Номин устанет, или удача подведет его, и лютоклык наверняка сможет воспользоваться этим моментом. Их жизнь теперь зависела от того, успеет ли придти подмога.

Морда лютоклыка внезапно оказалась совсем рядом с Мартином — бросив верткого цирина, тот решил заняться человеком, сидящим у него на спине. Мартин совсем близко увидел глаза вепря: бешенные, налитые кровью, горящие жаждой убийства. И прямо в эти глаза он пихнул горящий факел, который все еще сжимал в руке.

Лютоклык дико завизжал, в воздухе повис тяжелый запах паленой шерсти, и Мартину казалось, что даже во рту он чувствует привкус гари. Номин рванулся было вперед, но у Мартина в голове появилась безумная мысль. Дав цирину отбежать подальше от вепря, он резко дернул его за гриву, пытаясь заставить его остановиться и развернуться. А когда Номин отказался подчиняться, спрыгнул сам. Тут же заныла нога, та самая, которая недавно была вывихнута, но Мартин почти не заметил этого. Повернувшись лицом к лютоклыку, который уже оправился от ожога и тяжелыми прыжками мчался к ненавистному человеку, он выхватил из-за спины лук, наложил стрелу на тетиву и выстрелил. Потом еще и еще. В какой-то момент лютоклык оказался совсем близко, пахнув на Мартина запахом горелой плоти. В лунном свете на долю секунды застыл силуэт Зверя, бросившегося вепрю на спину. Поднялся столб пыли и все стихло, кроме цокота копыт циринов. Аластор подъехал первым и, спешившись, бросился к Мартину.

— Ты с ума сошел? Как ты тут оказался? Почему без цирина?

Мартин вкратце, чувствуя, что сейчас, когда другие охотники могут быть в опасности, не имеет права на многословие, рассказал, как из-за спин молодых лютоклыков вышли матерые вепри и напали на охотников, и как он вместе с остальными спасался от них бегством.

— Я не знал, что встречу его! — оправдывался Мартин, пока Аластор раздавал четкие указания своему отряду и волкам. — Меня Номин сам вынес в эту сторону! Я отвлек вепря факелом, а потом вспомнил, как ты говорил, что лютоклыки выносливее циринов. Он бы все равно догнал меня! Я спрыгнул со спины Номина и стал стрелять! Хотел попасть в глаз! А тут Зверь подоспел! Если бы не он!..

— Я тут ни при чем, — спокойно, как и всегда, сказал Зверь, странно глядя на Мартина. — Я прыгал уже на мертвую добычу. Вот, Аластор, взгляни.

Аластор, уже отправивший охотников на поиски остального отряда, посмотрел на лютоклыка и, странно кашлянув, перевел взгляд на Мартина. Тот, недоумевая, внимательно осмотрел тушу.

Из глаза вепря торчало древко стрелы.

Вскоре, весь отряд собрался возле мертвого вожака лютоклыков. Как оказалось, серьезно никто не пострадал. Один охотник упал с цирина и ушиб голову, другой неудачно подставился под удар вепря и распорол руку, но это было все. Лишенное вожака стадо быстро разбежалось и спряталось в скалах, прекратив преследовать людей.

Тушу разделали прямо тут, потому что везти целого лютоклыка было не на чем. Мясом набили чрезседельные сумки и отправили с ним в лагерь двух пострадавших охотников, дав им в провожатых еще пятерых, самых опытных мужчин. Номина поймали неподалеку и привели к Мартину.

— Если хочешь — можешь ехать домой, — озабоченно предложил Аластор, но Мартин отрицательно покачал головой. Он еще обещал Лансу поймать для него цирина, да и к тому же другие охотники то и дело бросали на него одобрительные взгляды и Мартин, чрезвычайно гордый собой, пока не хотел от этих взглядов отказываться. Теперь, когда никому ничего не грозило, он мог во всех подробностях поведать о своем подвиге.

— И тут я спрыгиваю с цирина на полном ходу, разворачиваюсь и стреляю! — взахлеб рассказывал он Зверю. Номин недовольно водил ушами. — И слышу — он все еще бежит на меня! Тогда я стреляю еще и еще!

Зверь добродушно кивал. Он помнил свою первую охоту и первую добычу. Тогда он тоже никак не мог успокоиться, пока, наконец, Варн не наградил своего ученика легким шлепком.

— И тут появляешься ты!..

— Приехали! — крикнул Аластор и отряд остановился. — Долина циринов!

После бескрайности камня здесь все было слишком непривычно для взгляда. Длинная трава мягко серебрилась в лунном свете, слышалось журчание ручья. Чуть поодаль виднелись редкие деревья, но они не шевелились и Мартин предположил, что они не тронуты проклятьем.

— Привал! — объявил Аластор. Все стали шумно спешиваться, расседлывать циринов, отстегивать сумки и доставать еду, прихваченную из дома. Несмотря на прохладность горной ночи, костер решили не разводить — слишком хороша была долина, не задетая треском огня.

Было невообразимо прекрасно сидеть вот так, на душисто пахнущей траве, под лунным светом, уплетая за обе щеки холодную курицу и запивая ее горьковатым вересковым элем и ледяной водой из ручья. После пережитых недавно опасностей все чувствовали себя особенно весело, а к Мартину еще и изредка подходили охотники, хлопали его по плечу и хвалили за смелость и меткость. Аластор даже провозгласил тост в его честь и Мартин, безумно счастливый, покраснел от смущения.

— Когда мы будем ловить циринов? — спросил он у Аластора. Охотники разбрелись группками, кое-где еще слышались пышные тосты и веселый смех.

— Когда взойдет особенная звезда, — ответил Аластор, указывая пальцем на небо. — Она должна появиться вооон там. Все звезды гаснут к рассвету, а она только выходит из-за луны и горит недолго, всего лишь один час. Этот час и есть час ловли циринов.

— Один раз в году? — удивленно спросил Мартин. Аластор серьезно кивнул.

— Да, всего лишь один раз в году.

Аластор ушел, а Мартин растянулся на траве. Бесшумно к нему приблизился Зверь.

— Мне так жалко людей, — сказал юноша, когда волк улегся рядом. — Представляешь, целые поколения не видели ни дождя, ни ручьев, ни гор… Сейчас мне страшно представить, что и я мог этого не увидеть. Провести целую жизнь в каменной тюрьме.

Зверь неопределенно махнул хвостом.

— Люди сами привели себя к этому. Волки долго помнят: и хорошее, и плохое. Мы не можем помнить одно — и забыть о другом. Поэтому нам бывает сложно прощать. Я боюсь, что даже в случае твоего успеха, Мартин, твое племя не извлечет уроков из совершенной ошибки. Их память была коротка, когда их жизнь длилась три века, так чего ждать теперь, когда вы живете всего век…

— Тогда получается… — Мартин повернулся к Зверю. — Все, что я делаю теперь — напрасно?

— Отчего же? — Зверь покачал головой. — Надежда есть всегда, и она не должна идти позади страха, ненависти или обиды. Но, смотри на небо, человек.

Мартин сел и поднял голову. Из-за серебристой луны медленно выплывала алая звезда, загадочно мерцая в сером рассветном небе. Охотники поднимались, седлали пасущихся циринов. И хотя на ловлю у них был всего час, они делали это не спеша.

Мартин подошел к Номину.

— Ты же поможешь мне найти того самого цирина для Ланса? Он будет очень расстроен, если я вернусь домой ни с чем.

Номин повернул к Мартину голову и холодно посмотрел на него своими голубыми глазами. Его, похоже, вовсе не интересовал исход этой ловли. Поняв это, Мартин махнул рукой и вскочил цирину на спину: