— Мы не испортили, Аллайя, — мягко произнес он, — мы страшно ошиблись. И, поплатившись многим, теперь готовы эту ошибку исправить и извлечь из нее урок.

— Удастся ли нам? — пробормотала она. Голубые глаза с тревогой смотрели на Мартина.

— Я сделаю все, чтобы удалось. Теперь-то мы знаем, что делать, — твердо сказал он. — Давайте веселиться!

— Веселиться! — проворчал Аластор, который, казалось, был увлечен возобновившейся борьбой за орех, в которой теперь участвовали четыре белки, — этот юноша говорит нам веселиться, а сам еще не выпил ни кружки верескового эля!

— Эй, Аластор… Я вообще-то… — пытался слабо сопротивляться Мартин, глядя, как охотник недрогнувшей рукой наполняет немаленькую кружку.

— Пей, иначе мне придется поить тебя насильно, — подражая голосу Аллайи, пропищал Аластор, придвигая кружку к Мартину. Девушка прыснула, а Мартин сделал осторожный глоток. Мягкого вкуса напиток с запахом горных трав легко скользнул в горло. Мартин недоверчиво осмотрел кружку, и залпом осушил ее. Аластор одобрительно загудел.

— Это все шаманство нашего мельника, — ухмыляясь, сказал он. — Сколько бы мы не пытались сварить свой эль, все не то… А он, шельма, порой так увлекается пробой, что сильно задерживает новую партию. Давайте выпьем за самое лучшее в этом дне! — предложил он, наливая себе, Мартину и Лансу, — за циринов, праздник Уходящего Лета и мельниковый эль!

И все шумно поддержали этот тост.

Домой возвращались поздно, под ясным звездным небом, постепенно редеющей веселой толпой. Вскоре они остались втроем: Аластор, Мартин и Ланс. Аллайя распрощались с ними чуть ранее, возле своего дома. Теперь они полной грудью вдыхали прохладный горный воздух и болтали так беспечно, словно вечность были друзьями.

— Я еще думаю научить тебя получше обращаться с мечом, — сказал Аластор. — Сначала пешим, потом в седле. Тебе это обязательно пригодится.

— А меня? — Ланс вопросительно посмотрел на мужчину. Аластор улыбнулся:

— И тебе пора. Хоть ты и сам, как бельчонок, но не все же тебе возиться с белками. Завтра попрошу учебные мечи в кузне, а то если начнете махаться настоящими, у нас на одного героя станет меньше.

— Еще Аллайя хотела, — вспомнил Мартин. Аластор удивленно приподнял брови.

— Хотела научиться сражаться на мечах?

— Нет, — Мартин улыбнулся, — хотела придти на нашу завтрашнюю тренировку по езде…

— Что же, пусть приходит. Ездит она неплохо, но далека от совершенства… Заодно и ее подучим.

— А я? — снова напомнил о себе Ланс.

— А для тебя пока нет цирина, парень, — Аластор взъерошил и без того растрепанные волосы юноши, — на следующей охоте приведем еще нескольких, может среди них найдется и твой… Вот тогда…

— Мартин! Мартин! — услышали они за спиной встревоженный голос Аллайи.

Сердце Мартина екнуло, он сразу почувствовал что-то неладное. Все трое обернулись.

— Что? Что случилось?

— Зверю стало хуже!

Мартин бросился к лачуге Динь. Ланс и Аластор поспешили за ним, но Аллайя, плача, остановила их.

— Вам не надо. Динь сказала — только Мартину.

========== Глава IV. Удар ==========

Возле входа сидела Динь. Мартин хотел сразу вбежать к Зверю, но, увидев ее взгляд, остановился и прошел медленно, едва не на цыпочках.

Зверь лежал на чистой подстилке и тяжело носил боками, хрипя совсем, как Твари. Из его пасти по траве, на каменный пол, стекала черная струйка крови. Заметив рядом плошку с водой и тряпку, Мартин, не спрашивая позволения, кинулся к другу и принялся обмывать с него кровь. Динь стояла у него за спиной, Мартин чувствовал ее взгляд.

— Сделай что-нибудь! — взмолился он, поворачиваясь. Только сейчас он увидел, как исхудала и осунулась целительница всего лишь за двое суток.

Послышался шум шагов, и Динь тут же спокойно приказала:

— Аллайя, стой.

Шум стих.

— Меч у тебя? — спросила она, щуря темные глаза. Мартин похлопал себя по боку.

— Нет… Я оставил его в казармах охотников…

— Аллайя, принеси.

Прошло несколько минут, а может и вечность, прежде чем Мартин снова услышал ее шаги. Он подошел к порогу и взял из рук девушки меч. Аллайя, кивнув ему, исчезла за дверью, хотя Мартину хотелось, чтобы она осталась с ним сейчас.

— Что ты знаешь о своем мече? — спросила Динь. Голос ее был холоднее взгляда Номина.

Мартин принялся лихорадочно вспоминать все, что он читал о мече из Книги. Это было непросто, любые воспоминания о жизни в Городе казались ему теперь бесконечно далекими. В голове всплывали лишь обрывки слов, никак не желающие складываться в предложение.

— Меч… — пробормотал он. — Меч защищает…

— Меч защищает от любого зла, от которого требуется защита. Он и был дан людям, чтобы защищать и защищаться, — сказала Динь. — Ударь им Зверя.

— Я?.. — Мартин шарахнулся от подстилки. — Я не стану!

— Ударь, — настойчиво повторила Динь, в ее темных глазах плясали отблески факелов. — Это единственный способ сохранить ему жизнь сейчас.

— Как? — хрипло вскрикнул Мартин, чувствуя, как на висках выступает пот, — как это поможет ему выжить? Разве я не убью его?

— Нет, не его, — ответила целительница, — если ударишь по особенному…

Мартин дрожал. Слова целительницы падали ему в сердце как свинцовые зерна.

— Этим мечом ты можешь убить любую жизнь. Физическую или духовную — без разницы. Ты можешь убить тело — можешь убить душу.

— Я не стану убивать душу Зверя, — Мартин вцепился пальцами в рукоять меча, так крепко, словно он сам мог выскользнуть из ножен и ударить Зверя.

— Не его душу, — Динь, не отрываясь, смотрела Мартину прямо в глаза, — яд Топей проник глубже, чем я думала, ибо он отравляет каждого, кто мыслит, вселяя часть себя в любое разумное существо. Деревья защитили себя вековым сном, ты — потеряв сознание, но Зверь, спасая тебя, не мог сделать ни того, ни другого. И Топи поселились в нем.

Ты должен убить это зло внутри него, не тронув его души и тела. Это будет сложно, потому что я не уследила за тем, как оно всосалось в его кровь и проросло в его сердце. Но твой меч справится. Ты справишься.

На минуту, долгую минуту Мартин закрыл лицо руками, не желая видеть ничего, кроме пустоты. А потом выпрямился и взглянул на Динь решительно и ясно.

— Я готов. Что мне нужно сделать?

— Помоги мне повернуть его, — сказала Динь.

Это было тяжело, просто невероятно тяжело — ворочать огромное обмякшее тело. Упершись в передние лапы Зверя спиной, а ногами — в каменный пол, Мартин напрягся. Динь делала то же самое, но у задних лап. Вместе, приложив огромные усилия, они смогли уложить Зверя на спину. Мартину казалось, что он слышит, как капает пот с его лба, но это капала с когтя Динь странная, прозрачная жидкость, которой она рисовала символы на морде Зверя.

— Что это, — спросил Мартин, внезапно испугавшись.

— Кровь Тварей. Древесный сок. Послушай, — принялась объяснять она, обкладывая Зверя щепками, — в случае успеха тебе нужно будет ударить дважды: в первый раз — Зверя, во второй — то, что из него выползет. Если же тебя постигнет неудача — то твой первый удар убьет Зверя. Но даже это лучше, чем та участь, которая его ждет. Он бы и сам сказал это, если бы мог очнуться. Ты понимаешь меня?

Мартин кивнул и сглотнул противный комок, появившийся в горле. Динь укладывала листья в изголовье Зверя. Внезапно, он понял, что она делает. Щепки — ствол, листья — крона, символы, начертанные древесной кровью…

— Ты хочешь создать Тварь?! — вскричал он в ужасе.

Динь спокойно кивнула, не прекращая работы.

— Тебе не уничтожить дух внутри Зверя, он слишком сроднился с ним. Но светлая сталь меча сможет выгнать его. Только в пустоту тот не уйдет. Нам нужно что-то, что примет его в себя, и что не жалко будет убить. Эта магия чуть менее черная, чем-то, что свершили маленькие создания у Древа. Надеюсь, хоть некоторым оправданием для нас послужит то, что мы хотим применить ее во благо.

Теперь слушай внимательно, человек. Ты должен ударить мечом так, чтобы тот вошел в плоть, но не разрезал ее. Для этого сосредоточься… Представь, что пытаешься убить что-то, что не имеет тела. Ну, готовься… Целься прямо в грудь.