— Посмотри, как красиво, — она указала рукой на развешанные в зале ленты, — не представляешь, кто это сделал! Белки!

Мартин огляделся и губы его растянулись в невольной улыбке.

Зал сегодня был намного светлее, чем обычно — в нем зажгли все факелы, а очаг уютно трещал со всем своим множеством подвешенных котелков и кастрюлек, проводя резкую грань между холодным горным вечером и уютным теплом трапезной. Под низким потолком разместились разноцветные ленты, в которые были продернуты вырезанные из дерева и камня игрушки. Столы не стояли ровными рядами как вчера, а были сдвинуты к стенам, из-за чего в центре освободилось огромное пространство.

— Посторонись! — услышал Мартин крик позади и поспешно отскочил в сторону. Мимо него прошли шестеро мужчин, несших длинный деревянный помост. С трудом они поставили его в середину зала и, согнувшись и тяжело дыша, принялись утирать пот со лбов рукавами. Тут же к ним подскочила девушка с кувшином воды, которую те благодарно приняли. Девушка присела в легком поклоне и ускользнула вглубь зала.

На плечо к Мартину скользнуло что-то невесомо яркое и возбужденно застрекотало. Юноша скосил глаза и увидел белку, которую теперь точно не перепутал бы ни с одной другой.

Трескач, вцепившись коготками в его ухо, как всегда что-то весело и непонятно болтал. Тут же из толпы людей вынырнул и его друг, Ланс. Он был одет в нарядную белую рубаху, но всклокоченные соломенные волосы все равно сильно выбивались из праздничного образа.

— О, Мартин, — воскликнул он, — я так рад видеть вас! Я знаю, я иногда бываю надоедлив, но вы окажете нам с Трескачом большую честь, если сядете рядом!

В любой другой день Мартин нашел бы тысячу поводов, чтобы отказать болтливому юноше, но в этот раз он почувствовал какую-то пьянящую легкость, которая ранее не была ему знакома, и которую люди называют «праздничным настроением».

— Ланс, давай на ты? — просто предложил он, — конечно, я сяду с вами. Где вы устроились?

Ланс просиял.

— Вот тут, тут, — он потащил Мартина через толпу к одному из угловых столов. Трескач не переставал восторженно пищать.

За столом, к которому его привел Ланс, Мартин увидел мощную фигуру Аластора, а также острую волчью морду. Мьельн чинно склонил голову, приветствуя Мартина. Едва тот опустился на скамью, как Аластор заговорщически подмигнул ему:

— Ну, как?

Мартин понял, о чем он, так как сидеть все еще было довольно неприятно.

— Думаю, скоро пройдет, — ответил он, улыбаясь. Аластор кивнул:

— Молодец, так держать. Скоро ты будешь ездить лучше меня. Хэй, кажется, начинается!

В эту секунду заиграла торжественная и веселая музыка. Присмотревшись, Мартин разглядел сидящих возле очага музыкантов. Они, виртуозно управляясь с инструментами, загадочно поглядывали на собравшихся, словно предвещая что-то…

И в самом деле, в тот момент, когда Мартин уже растворился в мелодии, на помост, с ликующими криками выбежали девушки в ярких развевающихся платьях и начали танец. Мартин угадал в нем сверкающее солнце, которое кружилось возле печальной и статной скалы. Но вот, внезапно, скала стала светлеть, словно озаряемая светом, и ее танец стал таким же яростным, как и танец солнца. Музыка и движение слились в какой-то непередаваемый фейерверк, словно все вокруг зарделось сплошным костром, взвивающим пламя под порывами горного ветра. Мартин смотрел на танцующих девушек не отрываясь, и, наконец, различил Аллайю. Она была одним из солнечных лучей, и Мартин поклялся бы, что эта роль подходит ей лучше, чем кому-либо другому. Светлые волосы совсем растрепались, огромный рыжий платок причудливо вился, подчиняясь сложной игре рук… Сначала Мартин наблюдал за ней, потому что она была единственной знакомой ему девушкой среди всех, потом он понял, что ему действительно нравятся ее движения больше, чем остальных…

Но вот мотив сменился, и девушки закружись так быстро, подхватив с собой и скалу, которая уже в танце сменила серое платье на ярко-алое, что различить чье-то лицо было невозможно. Несколько мужчин поднялись из-за столов, окружив хоровод танцорок своим, более широким. Они топали по полу ногами, и подпрыгивали на месте, и если честно — не отличались изяществом, но не портили ни музыки, ни танца.

— Эй, парни, идите, развлекитесь… — смеясь, предложил Аластор, который хлопал в ладоши в такт мелодии. Ланс, посмотрев на Мартина, приподнялся было, но потом, заметив, что Мартин остается на месте, сел тоже.

— А ты, Аластор? — в шутку спросил Мартин, пытаясь скрыть неловкость. Аластор усмехнулся:

— Разве, что меня пригласят…

— Приглася… — в тот же момент Мартин понял, что чья-то рука мягко, но настойчиво вытаскивает его из-за стола и утягивает за собой, в веселый круговорот танца. Краем глаза он успел заметить, что Аластора, заливаясь смехом, вытащили в круг сразу две женщины, да и Ланс не остался без внимания. Музыканты заиграли уже что-то совсем сумасшедшее, и все завертелось, закружилось и смешалось, и Мартин уже приплясывал и топал ногами вместе со всеми, совершенно не чувствуя стеснения. На секунду в толпе мелькнула мохнатая мордочка Трескача, потом — широкое лицо Аластора. Все собрались в единый круг, и музыканты, не желая оставаться на месте, выступили в его центр, продолжая играть и танцуя вместе со всеми.

— Хватит! — весело воскликнул чей-то женский голос, — вы утомите наших мужчин!

— Будут крепче спать! — крикнул в ответ один из музыкантов, на секунду оторвавшись от флейты.

— Чтобы крепко спать, нужно хорошо поесть! — возразил ему бас из толпы.

— Да! Давайте пир! — на этот раз Мартин узнал голос Аластора. Со всех сторон послышались одобрительные крики. Музыка стала утихать, потом смолкла, и музыканты заняли свое место за столами. Только теперь Мартин смог разглядеть девушку, утащившую его из-за стола.

Перед ним, счастливо улыбаясь и чуть тяжело дыша стояла Аллайя.

— А тебя не так-то легко принудить к веселью, — заявила она, приглаживая волосы.

— Все новое всегда пугает, — задорно подыграл ей Мартин, удивляясь тому, как просто здесь все было. — Но я согласен с Аластором! — внезапно громко крикнул он. — Давайте пир!

И ему тоже ответили одобрительными криками.

Зазвенели кружки, застучали миски. Девушки разносили котелки и кувшины, и каждый накладывал и наливал себе сколько хотел. И звери пировали вместе с людьми.

Мартин никогда в жизни не пробовал таких вкусных блюд. Но на выпивку косился с опаской. Еще с детства, когда Брад ради забавы влил ему в рот рюмку водки, он не переносил запаха и вкуса спирта.

— В этом году мы смогли вытащить в танец даже тебя, Аластор, — смеялась Аллайя, подсаживаясь к ним. Тот хмыкнул:

— «Мы?» Твоей заслуги в этом не было, потому что ты была занята одним молодым симпатичным юношей, — ответил он. Мартин поперхнулся жарким из лютоклыка, и Ланс торопливо постучал его по спине. Аллайя уже хотела что-то ответить, но тут откуда-то на стол впрыгнул Трескач с огромным орехом в лапах. За ним, сердито стрекоча, неслась другая белка. Вот она нагнала его и вцепилась когтями в ореховую скорлупу. Трескач не собирался уступать. Упершись задними лапками в стол, он дернул из-за всех сил. Орех вылетел и исчез за соседним столом. Обе белки рухнули на спину, потом одновременно вскочили и, дернув хвостами, умчались в погоню за лакомством. Волки благодушно наблюдали за этой возней, сидя неподвижно, словно величественные каменные статуи.

Задумчиво подперев рукой подбородок, Аллайя сказала:

— Я скучаю по старому Лесу. Мне кажется, он был именно таким… Резвящиеся птицы и звери, и справедливые волки и люди, правящие ими так, чтобы все жили мирно и были счастливы. Зачем мы все испортили?

Мартин, смутившись, отвернулся. Он вспомнил, как только попав в Лес мечтал освободить его от Тварей ради собственной славы и власти. Теперь, когда он услышал историю падения Леса, он понял, как похожи были его собственные мечты на мечты прежних жестоких правителей и как все это глупо.