«- Вот предатели, которые хотели остановить великое!» — и указала на волков. И ветви древа протянулись к Правителю, схватили его, и разорвали на части. И все Маленькие Создания, ужаснувшись, разбежались. Только теперь они поняли, что Лес, оживленный таким образом, станет им не защитником, но жестоким палачом, кровавым тираном.

Так и сталось. Люди, конечно, ушли из тех мест, оградив себя камнем, но зверям негде было спастись. А Лес стал кровожаден. Он убил мать маленького сына Правителя волков, а самого волчонка объявил вне закона, чтобы наблюдать за его мучительной смертью от жажды и голода. Он искоренил волчий язык, разрушил человеческие дома и сеял смерть, выпуская ночью Тварей — порождений своей искореженной души. Навсегда Маленькие Создания забыли, что такое спокойствие и мир, — Мьельн затих и тогда медленно и сурово заговорила Динь. Мартин вздрогнул от звука ее голоса и повернулся. В ее глазах плясали отблески факелов.

— Очевидно, чтобы положить конец этому проклятию, тебе, Мартин, будет нужно дойти до Древа и убить сердце, питающее его жизнью.

— Динь, я глубоко уважаю тебя, ты хорошая целительница, но… — Аластор развел руками, — каждому здравомыслящему существу ясно, что это только старые сказки! Жертвоприношения невинных дев, оживший Лес…

— Но Лес действительно живой! — вмешался Мартин, которому рассказанная история сказкой вовсе не казалась. — Я видел это! И Твари гуляют в нем по ночам!

— Это я знаю, — крякнул Аластор, — но вряд ли это вызвано тем, что кучка ежей и белок заклала ему в жертву человеческую дочь!

— Я видел это своими глазами, — спокойно сказал Мьельн, глядя, как прогорают дрова в камине, — я был среди свиты последнего Правителя волков.

— Это невозможно! — воскликнул Аластор, — эти события, если они вообще имели место быть, должны были произойти не менее пятисот лет назад!

— Тебе и не ведомо, человек, сколь долго живут волки нашего племени, — ответил Мьельн, — всего лишь пять Правителей сменилось с момента прибытия людей на эти земли, и пять тысяч лет прошло с тех пор. Вы, люди, жили меньше в те времена, около трех столетий. Теперь, когда вы ослепли, ваша жизнь сократилась до века.

Мартин ошеломленно молчал. Из рук Аллайи с громким деревянным стуком выпала миска. Получалось, что волки жили по тысяче лет, не меньше. Такая пропасть времени просто не укладывалась в его голове.

— Сколько же тогда Зверю? — спросил он, не рассчитывая, впрочем, получить ответ на этот вопрос. Однако Мьельн ответил:

— Около пятисот лет.

В голове Мартина зашевелились смутные догадки.

— Может быть Зверь…

— Сын последнего Правителя? Ты прав, человек. Мы связаны древней присягой, и исполним ее, когда придет время.

— А оно все ближе, — напомнила Динь, — человек с Мечом, символом власти уже здесь, на полпути к Древу. И наша задача — помочь ему пройти оставшийся путь.

— Но послушай, Динь… Послушайте все! Аластор прав! Я не воин, и никогда не был им. Я всех подведу!.. — тут Мартин поймал сочувствующий взгляд Аллайи и замолчал. Трудно признаваться в своей слабости на глазах у девушки, которая, как и остальные, мнит тебя героем.

— Я говорю, парень сгинет напрасно, — ухнул басом Аластор. Динь посмотрела в глаза Мартину и мягко спросила:

— Ты ведь не сразу нашел Зверя в Лесу, верно? Целый день ты проблуждал там один, а ночью спасся от деревьев и отбился от десятка Тварей.

— Да, это так, — пробормотал Мартин, — но мне помог Меч…

— Меч? — Динь кивнула на Аластора, — дай ему его.

Мартин, недоумевая, вытащил меч из ножен и протянул мужчине. Тот взвесил оружие на руке с довольной улыбкой.

— Как он тебе, Аластор? — поинтересовалась Динь. Тот со свистом рассек воздух.

— Тяжеловат, но больно ладен, — был ответ.

— Что бы ты, Аластор, сказал о человеке, который всю ночь, без устали сражался бы этим мечом с Тварями, делая взмах за взмахом, нанося удар за ударом?

— Я бы сказал, что он крепкий парень.

— Слышал, Мартин? Да, сейчас лето, и ночи короткие, но для слабого жителя Города ты совершил настоящий подвиг.

— Я не знаю как… Я даже не помню… Меч сам будто помогал мне!

— А как ловко ты отражал выпады Зверя возле Топей…

Мартин покраснел. Уж кто-то, а он точно не считал это подвигом. Если бы не его слепое упрямство, Зверь не лежал бы сейчас в лачуге, а был бы здесь, рядом.

— И ты сразился с тремя Тварями, не теряя духа даже среди врагов.

Мартин быстро обвел взглядом всех собравшихся. Меньше всего ему понравился взгляд Аллайи, он так и светился восторгом. Снова уткнувшись в пол, он машинально стиснул ладонь на рукояти меча, переданного ему Аластором.

— Мечом достоин владеть далеко не каждый. И если он выбрал тебя, значит, тебя выбрала сама Судьба. И говорить тут не о чем, — внезапно ворчливо закончила Динь. — Я не собираюсь всю ночь рассказывать строптивому юнцу о том, как он хорош.

— Но откуда… откуда вы знаете обо всем этом, — сбивчиво пробормотал Мартин. Ответил ему Мьельн.

— У нас есть свои глаза и уши в Лесу. И хоть Трескач любит приукрасить, в некоторых его словах у нас нет причин сомневаться. Жаль, правда, что он не всегда держит язык за зубами.

— Когда-нибудь это всех нас погубит, — вполголоса проворчал Аластор, но его, казалось, никто не услышал.

— Когда мне нужно будет идти? — спросил Мартин. Он боялся, что Динь ответит «сейчас», и ему придется отправиться в путь даже не зная, что будет со Зверем. Но Динь ответила:

— Сначала мы должны вылечить твою ногу. Подождать, пока очнется Зверь. И, главное — переждать плохую погоду. Завтра последний погожий день, скоро здесь зарядят дожди…

— И начнется настоящий потоп, — с тоской добавила Аллайя. — И будет продолжаться не меньше месяца.

— А значит, этот месяц мы сможем посвятить приготовлениям. Выше нос, — Мьельн оглядел всех по очереди, — в конце концов, спасение никогда не было так близко.

Но Мартина интересовало только одно:

— Динь… А Зверь… Ты точно знаешь, что он очнется? — он вспомнил слова, сказанные ей днем, и надеялся, что она бросила их сгоряча. Но, к его сожалению, Динь покачала головой.

— Точно — не знаю. Возможно, ему полегчает, когда ветер переменится. Сейчас ветра дуют тяжелые, с Топей. Но скоро к нам придут бури с востока, от самого моря, крепкие и соленые. Такой воздух всегда целителен. Аластор! Размести юношу среди своих ребят.

— Ладно, — покладисто отозвался мужчина и, стукнув кулаком об стол, поднялся:

— Идем. Прости, что ошибся в тебе. Если все, что здесь говорили — правда, то ты сильнее любого из живущих в горах мужчин.

Мартин ничего не ответил. Его душу терзало смутное чувство того, что Аластор был прав раньше, а вот теперь сильно ошибается. Широкими шагами, стараясь ни на кого не смотреть, он вышел вслед за мужчиной.

========== Глава III Летний праздник ==========

Мартин проснулся раньше всех и огляделся. Вчера, в тусклом свете факелов он не успел как следует рассмотреть место, в котором ему предстояло провести ночь. Теперь же он увидел, что помещение являет собой длинную каменную казарму, очень похожую на воровское логово. Даже койки здесь были такие же, двухэтажные. Но спали по одному, а не вповалку, как в логове и в огромных окнах вместо толстых квадратов матовой слюды были вставлены сверкающие прозрачные стекла, за которыми во всем своем великолепии раскинулся алый рассвет. Осторожно, чтобы не будить спящих, Мартин вышел наружу. В утреннем тумане он различил знакомый стройный силуэт у колодца и поспешил к нему.

— Как Зверь? — спросил он у Аллайи, набиравшей воды в ведро. Та вздрогнула от неожиданности и обернулась:

— Ему не лучше, но и не хуже. Динь делает все, чтобы его спасти… — девушка подняла взгляд на Мартина, — она прекрасная целительница. Поверь, Зверь в надежных лапах. Если у него есть хотя бы шанс выжить, то он выживет. Как нога?

Мартин с недоумением посмотрел на нее.

— Нога… Ах да, нога, — спохватился он, вспомнив о своем вывихе, — если честно, я уже ничего не чувствую… Если Динь хоть вполовину так искусна в целительстве как ты, то я спокоен за Зверя.