— Не называй меня так, — спокойно попросил Зверь, однако на миг его зубы блеснули оскалом, — это плохое имя.

— Как же мне к тебе обращаться? — морщась от боли, спросил Мартин. Зверь на некоторое время задумался.

— А как ты называл меня для себя всю дорогу? — спросил он, после недолгого молчания. Мартин пожал плечами и ответил:

— Зверь.

— Зверь… — задумчиво повторил Зверь, глядя на Мартина. — Что же, пусть так и будет. Как зовут тебя?

— Мартин… Я не знал, что ты понимаешь меня, — вдруг спохватился Мартин. Зверь чуть-чуть улыбнулся. Но тут же снова стал мрачен.

— И я не знал, что ты понимаешь язык Леса, — сказал он, — иначе мне было бы проще. Я не говорю на этом языке, потому что это язык врага и он ненавистен мне. Но теперь, видимо, придется. Ты поступил крайне опрометчиво, когда развел огонь посреди Леса. Не делай так больше.

Мартин слегка покраснел, вспомнив, сколько еще опрометчивых поступков и слов он сделал и сказал за время их общего путешествия, но Зверь словно не заметил этого.

— С вывихнутой ногой тебе не уйти далеко, но идти мы обязаны.

— Обязаны? — Мартин внезапно осознал, что вот он, Зверь, который, возможно, знает ответы на большую часть его вопросов. — Кому обязаны? Что происходит? Кто ты такой?

— Сейчас не время для беседы, — нахмурился Зверь.

— С места не сдвинусь, пока все не объяснишь, — Мартин скрестил руки на груди и тут же поежился под яростным взглядом янтарных глаз.

— Человек, — холодно произнес Зверь, словно забыв имя юноши, — множество бед уже постигло нас. Тогда — из-за твоего непонимания, и это я могу простить. Но теперь, когда я говорю, что делать, а ты понимаешь меня, ты обязан выполнять мои просьбы.

На этот раз у Мартина не возникло вопросов почему и кому он обязан. Он молча взял меч и, отрезав от своей рубахи плотную полосу ткани, принялся обматывать ногу. Некоторое время Зверь наблюдал за ним, но потом, увидев, что перевязка не сильно помогла, осторожно подхватил Мартина зубами и усадил себе на спину. После чего, глубоко вздохнув, двинулся вперед, сквозь туман.

— Зверь, — осторожно начал Мартин. Тот неопределенно гмыкнул, и Мартин принял это за разрешение, — а для кого мы трапеза? Или для чего?..

— Тебе многое будет неясно сперва, — Зверь ступал размеренно, стараясь не трясти своего всадника. Кроме того, широкими лапами он нащупывал вязкую тропу, потерять которую означало заблудиться и увязнуть в трясине, — те деревья в чаще — зло, но в этих топях обитает Тьма, которая сильнее их, и даже их повергает в ужас. Многие годы эта Тьма отравляла их, иссушала, делала их землю мертвой, а воду — опасной. Чтобы уберечь себя от смерти и страха, они погрузились в глубокий сон. Твой огонь пробудил их. Нами они хотят принести жертву злым духам, чтобы те приняли их на свою сторону и позволили им жить в служении Тьме. Что, разумеется, представляется им более привлекательным, чем вековой сон.

Справа послышался тот же шум, а потом — хлопок, словно опять лопнул огромный грязевой пузырь. Зверь тут же повернул голову на звук.

— Держи меч наготове, — приказал он Мартину, — в отличие от Леса, они никогда не спят.

Мартин, который все это время и не думал убирать меч в ножны, поднял его повыше. Он пытался освещать им дорогу, так же, как в Лесу, но в этой бледной мгле даже свет меча казался тусклым и рассеянным. В конце концов, Мартин бросил это занятие и принялся просто рассматривать меч, попутно вытирая его об рубаху.

Только сейчас он увидел, что рукоять украшает резьба, в виде тигра, глаза которого сделаны из сапфиров. Теперь этот тигр, а точнее, как понял Мартин, тигрица не казалась грозной. Напротив, она словно воодушевляла своим видом, являясь символом чести и отваги. Мартин тронул Зверя за холку. Тот чуть оступился, и тут же поспешно дернулся в сторону, вытягивая лапу из трясины.

— Что случилось? — спросил он, стараясь сохранять терпение.

— Почему деревья не смогли убить нас? — спросил Мартин. Зверь дернул длинным ухом.

— Потому что тогда они нарушили бы древний закон, — Зверь сбавил шаг и повернул к Мартину голову, — ты, разве, не знаешь об этом?

— Нет, — признался юноша, вертя меч в руках, — когда нас с товарищами хотели повесить… — во взгляде Зверя на секунду мелькнуло любопытство, но пока Мартин не хотел вдаваться в подробности. Он еще не знал, как такое благородное существо как Зверь отнесется к его прошлым занятиям. — В общем, это неважно. Просто наш судья хотел повесить меня, не смотря на то, что мои товарищи просили оставить мне жизнь.

Зверь хмыкнул.

— Я и не думал, что люди забыли так много, — заметил он, продолжив идти, — тогда вашему судье пришлось бы поплатиться за свою немилость.

— Судьба помешала ему, — задумчиво протянул Мартин, — но скажи, что происходит, если этот закон будет нарушен?

— Нарушитель получит вечную жизнь… — начал Зверь.

— Не так уж и плохо, — пробормотал Мартин.

— …Которую вынужден, будет провести в безмолвии и неподвижности. Только его собственные мысли и вечность. Даже конец этого мира не уничтожит его. Он будет вечно недвижим во мраке. Та же участь постигнет и тех, кто видел преступление, но не воспрепятствовал ему.

Сначала Мартину наказание не показалось страшным. Лишь постепенно до него дошел весь смысл слов Зверя.

— Погоди… На площади была толпа народа! То есть, если бы Судьба не вмешалась и меня казнили, то почти весь Город вымер бы? — воскликнул он. Зверь слегка оскалил зубы, призывая человека к тишине.

— Получается, так, — подтвердил он. Мартин содрогнулся от этой ужасной мысли.

Внезапно стало теплее. Призрачный туман, в котором они шагали, менял свои очертания, и с каждым шагом Зверя Мартину казалось, что он вот-вот увидит что-то знакомое, что-то далекое, но очень родное.

Туман словно превращался в стены, и в камин, и в огонь в камине. Мартин с удивлением смотрел на все это, пытаясь понять, где же он мог увидеть это раньше?

Мартин не заметил, откуда к нему подошла высокая женщина с некрасивым лицом и тусклыми волосами, связанными в тугой узел. В глазах ее сияла радость:

— Мартин, ты не помнишь меня? — спросила она, протягивая к нему руки.

Мартин неуверенно качнул головой, пристально вглядываясь в ее лицо.

— Конечно, ты ведь был совсем малышом, когда нас с тобой разлучили…

— Мартин? — Зверь повернул морду к своему наезднику и, вздрогнув, прибавил шаг. Человек сидел на его спине неестественно прямо, был бледнее тумана и смотрел вдаль невидящим взором.

— Я — твоя мама…

Мартин обрадовано улыбнулся. Конечно, он вспомнил все, вспомнил тот кошмар, который ему снился почти каждую ночь в Городе. Тогда он не видел, правда, ни одного лица, но теперь лицо его матери показалось ему знакомым, и чем дольше он смотрел на нее, тем лучше узнавал. Конечно, это она! Ее взгляд! Ее улыбка!

Он почувствовал себя в тепле, защищенным от всех напастей.

— Вспомнил, мой умница! — сказала женщина и сделала шаг вперед, собираясь обнять Мартина.

— А ну, не смей! — прорычал Зверь, переходя на рысь. Он знал, что Мартину будет больно ехать так с его покалеченной ногой, и очень надеялся на то, что эта боль отрезвит его. Впрочем, и на самого Зверя уже нахлынули воспоминания, но он сопротивлялся им как мог. Это лишь была ложь, ложь Топей, которые ядовитыми парами проникали в разум, ослабляли и забирали все, до чего могли дотянуться. Даже саму жизнь.

На Мартина повеяло холодом и его мать, обернувшись, вскрикнула. Прямо перед ним стояла Тварь. Черная, отвратительно гладкая, она сверкала алыми глазами и била себя по бокам длинным хвостом.

— Тваааарь… — выдохнул Мартин и спрыгнул со Зверя, не замечая боли в ноге.

Тот остановился.

— Где?

— Ты — Тварь, — сказал Мартин и занес меч над шеей Зверя. — Не тронь ее!

— Кого? — Зверь отпрыгнул назад, потому что Мартин твердо вознамерился проткнуть его мечом. — Кого, Мартин? МАРТИН?!

Бесполезно. Человек смотрел на своего друга и не узнавал его. Глаза юноши заволокла пелена, такая же бледная, как туман.