Размышляя обо всем этом, Мартин выбрался на берег и заметил, что Зверь уже проснулся и смотрит на него, лениво щуря янтарные глаза, в которых больше не было ярости. Смотреть в них, кстати, сразу стало намного приятнее и легче. Стараясь все-таки не терять его из виду, Мартин полез в рюкзак в поисках сменной одежды и краем глаза успел заметить, как Зверь, пронесшись мимо пепельной стрелой, прыгнул в озеро, подняв фонтан брызг. Пока Мартин, примостившись на валуне, грыз сухарик, тот плескался и нырял в свое удовольствие, и юноша невольно залюбовался его грацией и силой. На берег Зверь вышел, зажав в зубах огромную трепыхающуюся рыбину. Тут же, придавив ее лапой, он разорвал ее и съел. И Мартин мог лишь порадоваться тому, что не познакомился с его клыками.

— Рыба это здорово! — внезапно для себя заметил Мартин. — Если честно, сухари мне порядком надоели.

Зверь повел бровью, словно оценивая, стоит ли воспринимать слова юноши всерьез, но потом, незаметно улыбнувшись, снова нырнул в озеро и выплыл с еще одной рыбиной, которую положил перед Мартином. Юноша поперхнулся хлебной крошкой.

— Ты… Ты понимаешь меня? — нерешительно беря рыбину, спросил он. Зверь кивнул.

— С ума сойти… — не сводя глаз со Зверя, Мартин достал из рюкзака кремень, огниво и нож. Потом с опаской приблизившись к Лесу, набрал между деревьев веток и наломал сушняка. Зверь наблюдал за всем этим с любопытством, которое горело в его янтарных глазах лукавыми огоньками.

Через полчаса над поляной потянуло запахом жаренной рыбы. Сняв ее с огня, Мартин неуверенно протянул половину Зверю. Тот, к удивлению юноши, рыбину принял и, зажав ее между передних лап, принялся неторопливо обгрызать. Если бы Мартин когда-нибудь видел собак, он сказал бы, что Зверь ведет себя совсем как собака. Ну, разве что, очень большая и страшная собака.

— Ну, — неуверенно сказал Мартин, — кажется, мы оба позавтракали? Я иду на восток… Видишь ли, Судьба сказала, что мне нужно освободить свой Город от Тварей. И она еще ни разу не сказала, верно ли я иду, но вроде и обратного не утверждала…

Зверь не мог сдержать улыбки при звуке человеческого языка. Хоть он и понимал его, но эти булькающие звуки, напоминающие кваканье лягушек всегда забавляли его. В любом случае, когда Мартин повернулся лицом к восходящему солнцу и сделал первый шаг, Зверь забеспокоился.

— Нам надо на север! — сказал он, забыв, что человек его не поймет. Мотнув головой, он подошел к Мартину и, не выпуская из виду висящий у того на поясе меч, дернул его за рукав в нужную сторону. Мартин испуганно отпихнул Зверя:

— Куда ты меня тащишь? Мне в другую сторону! Благодаря тебе, я и так вчера заблудился!

— На север, — терпеливо повторил Зверь, снова забыв о полном отсутствии у Мартина знаний о его языке, и потянул чуть настойчивее. Ткань рубахи угрожающе затрещала.

— Мне не туда, — упрямо возразил Мартин, аккуратно пытаясь высвободить рукав. Другая его рука уже тянулась к рукояти меча, и Зверь, заметив это, решил воспользоваться тем же способом, которым он прошлым вечером загнал Мартина на безопасный каменистый берег. Оскалив зубы, он глухо зарычал. Мартин отдернул руку.

— Ладно, все… я не трогаю его, — испуганно пробормотал он, — пойдем туда, куда ты хочешь. Надеюсь, ты отведешь меня не в логово, на прокорм своим детенышам.

Зверь категоричным кивком морды показал, что Мартину нужно идти впереди, а сам чуть отстал, пристально наблюдая за мечом и за движениями человека. Не то, чтобы Зверь сильно боялся Мартина и его меча. Намного больше его пугали глупости, которых человек мог натворить. Зверь неплохо знал людей и был не очень высокого мнения об их умственных способностях.

Мартин же, стараясь сгладить неловкость от своего недавнего испуга и радуясь, что у него впервые за три дня в этом враждебном лесу появился спутник, пускай и слегка странный, болтал без умолку. Поначалу Зверя это забавляло, но на пятый час безостановочного шага он с досадой прижал уши и попытался обращать внимания на человека не больше, чем на стрекот дрозда.

— И все-таки, мне кажется, что мы идем неправильно, — говорил Мартин, поправляя на плече съезжающую лямку рюкзака, — нет, то есть ты местный, конечно, и не убил меня пока, и у меня нет оснований тебе не доверять, если все это, конечно, не какой-то хитрый план. Но я шел на восток три дня, и не было никаких знаков, что это неправильно. И вообще, если ты не понимаешь меня, то откуда ты знаешь, куда нужно мне?

Зверь опустил голову. Он мог, конечно, напугать этого человека лишь слегка оскалив зубы, после чего тот, с большей вероятностью, замолчал бы. Но Зверь был очень терпелив. Терпение в нем воспитывали с детства и без терпения он не смог бы выжить в этом враждебном Лесу. Кроме того, Зверя вполне устраивало то, что человек просто болтает, а не размахивает мечом у него перед носом и не пытается убежать.

Зверь умел искать во всем только хорошее. Кроме того, Мартин замолчал. Это удивило Зверя. Он слегка сбавил шаг и недоуменно посмотрел на человека. Потом проследил за его взглядом и тяжело вздохнул. Кажется, человек понял, что Лес становится все гуще.

Мартин с легким страхом смотрел на простирающуюся перед ним чащу. До этого Лес показывал себя опасным врагом, но сейчас то, что юноша видел перед собой, выглядело еще более устрашающе.

Казалось, колючим ветвям здесь не будет конца. Они переплетались друг с другом в причудливых гибких узорах, практически не оставляя места для тропы. На шипах Мартин различал кости, перья и клочки шерсти — все, что осталось от незадачливых птиц и мелких животных, решивших проложить себе дорогу в этих зарослях. Натыкаясь на колючки, они путались в них и оставались здесь навсегда, не в силах выбраться.

— Я туда не пойду, — упрямо заявил Мартин, отходя от Зверя. — Мне там не место.

Зверь рыкнул и ударил себя хвостом по бокам.

«Как же глупо, что он не понимает меня, — с досадой думал он, пристально глядя на человека, — как же я объясню?»

— И, если честно, я все меньше верю в то, что ты не хочешь мной пообедать. Хотя скорее, — Мартин поднял голову к небу и почувствовал легкую дрожь, — поужинать.

Зверь метнулся к нему, собираясь решить эту проблему просто — перекинув человека себе через спину, но на этот раз Мартин оказался быстрее. Выхваченный из ножен меч застыл совсем рядом с носом Зверя. Мартин качнул головой:

— Я не пойду на поводу у собаки, даже у очень большой.

Зверь взмахнул лапой, пытаясь выбить меч у человека из рук, но Мартин отразил этот удар. Тогда Зверь решил напасть сбоку, но юноша вовремя развернулся, и тот вынужден был отступить, чтобы не напороться грудью на клинок. За все это время Зверь больше не предпринимал попыток зарычать, хорошо понимая, что это не приведет к желаемому результату, скорее уж человек еще больше обозлится на него.

«Ну, как же тебе сказать, — судорожно размышлял Зверь, не оставляя надежды застать Мартина врасплох и уволочь его за собой силой, — нам нужно пройти здесь. И только здесь, иначе у тебя не будет ни малейшего шанса… Ладно».

Сердито ощерившись, Зверь отошел от Мартина и уселся, подняв голову к небу, с тоской наблюдая за тем, как солнце садится. Несмотря на все свое терпение, сейчас Зверь был зол. Зол на Мартина за его упрямство и на всех людей за их упрямство в целом. И на себя, за то, что не мог объяснить человеку, куда ведет его.

Мартин сел в отдалении от Зверя и тоже поднял голову. И его тревожила приближающаяся ночь, но еще больше тревожила чаща, в которую Зверь хотел завести его. Конечно, Зверь спас его прошлой ночью, не оставил на растерзание Тварям и не сожрал за целый день сам, хотя у него было полно возможностей сделать это. Кроме того, Зверь явно был разумным, в этом Мартин не усомнился ни на секунду, ведь он слышал, как тот разговаривал с деревьями. Не рычал на них, не выл и не скулил, а именно разговаривал, пусть на странном, но достаточно отчетливом языке, состоящем из слов…

«Хорошо, — с тоской думал Мартин, водя пальцем по земле, — если не идти за Зверем, то, что тогда? Деревья сказали прошлой ночью, что не могут ходить по камням. И мне очень повезло найти каменистые места два раза подряд. Это спасло мне жизнь… Ну, и еще Зверь, — Мартин бросил взгляд в сторону темного силуэта, — но где я сейчас буду искать укрытие от деревьев? Кругом одна трава. Возвращаться назад глупо — мне не успеть, да и толку ходить кругами?»