Значит, эта ночь станет последней. Как бы он не готовил себя весь день к возможной смерти, когда она подступила вплотную снова, как там, возле виселицы, оказалось, что умирать совсем не хочется. «Тем более, — и Мартин сам удивился своей мысли, — так глупо. Хоть бы забрать с собой побольше Тварей в… куда они там попадают после смерти? В любом случае, от них не скрыться».

Мартин уселся на камень поровнее и поднял голову, наблюдая за медленно появляющимися на небе звездами, за тем, как раскачиваются верхушки деревьев, вдыхая пряный запах трав и свежесть воды.

«А все-таки, — подумал он, — смерть даже в таком Лесу лучше, чем в Городе. Во всяком случае, я явно уже видел больше, чем другие люди».

В этот раз Мартин увидел, как оживают деревья от начала и до конца. Их ритмичное покачивание стало более осознанным, ветви устремились вверх, словно Лес потягивался после дневного сна. Послышался единый треск, похожий на вздох пробуждения. Задние вершины качнулись и чуть приблизились, словно сделав шаг вперед и наткнувшись на передних. Передние тоже пришли в движение, и так, вся эта огромная волна двинулась на Мартина, сопровождаемая звуками, которые юноше были уже хорошо знакомы и ненавистны: хрипом и бульканьем, предвестием появления Тварей.

Бежать было некуда, отбиваться — нечем. Мартин крепко вцепился пальцами в замшелый валун, на котором сидел, пытаясь отвлечь себя хоть чем-нибудь от мыслей о неизбежной смерти, но думать о чем-то еще было сложно. Встать юноша не решился — боялся, что лишившись твердой опоры, позорно упадет в обморок. Хотя, так, может, было бы все легче и безболезненнее. Широко открытыми глазами, не смея моргнуть, он смотрел прямо перед собой, смотрел, на то, как деревья подходят все ближе и ближе, и между могучих их стволов выступают, сверкая алыми глазами, Твари.

— Ты неплохо побегал вчера… — прошелестело что-то над головой Мартина, и он мог поклясться, что это говорят деревья. — Может быть, ты и сссегодня будешь сссражаться с нами?

Не понимая, что делает, Мартин покачал головой. В мозгу пронеслась сумасшедшая мысль о том, что ему никто бы не поверил, узнай, что он разговаривал с, черт их возьми, деревьями.

— Тебе везет… в незнакомом лесу ты уже дважды сссмог найти укрытие… — продолжал Лес. Он явно не хотел делать смерть Мартина быстрой, — ты прав, человечек… мы не можем ходить по камню… Но Тварям неведомы наши маленькие слабости…

Машинально Мартин посмотрел на корни деревьев. Действительно, они не смогли подойти к нему вплотную. Так вот, что спасло его прошлой ночью — каменистый берег. И в эту ночь он мог бы спастись, если бы не то существо, выбившее меч из его руки. Может, стоило схватиться с ним голыми руками и погибнуть от его клыков, чем сейчас чувствовать такую ужасную обреченность? Нет, глупость. Любое оружие проходит Тварей насквозь — это в Городе знал даже младенец. Чего уж говорить о безоружном человеке.

А ближнее к Мартину, старое и морщинистое дерево продолжало говорить на своем свистящем языке:

— Есссли бы ты только вчера попросил нас о милосссердии и не убивал бы наших милых Тварей, мы бы сделали твою смерть быссстрой… Но ты решил противостоять нам, как будто это и вправду возможно. За это мы сами убьем тебя… — дерево протянуло сучковатую ветвь и почесало стоящую рядом Тварь за ухом. Потом медленно указало на Мартина, который полностью утратил контроль над собой и, замерев, бездумно пялился на подбегающих к нему Тварей, надеясь только на то, что это быстро закончится, хотя деревья только что и пообещали ему обратное.

И в тот момент, когда две самые нетерпеливые Твари уже готовы были стащить Мартина с камня и приволочь к своим хозяевам, в круг между ними и человеком вступила пепельно-серая тень. Мартин не увидел, откуда она взялась, и не сразу понял, почему она кажется ему знакомой. До него вообще все сейчас доходило очень медленно, словно звук сквозь толстый слой воды. Он абсолютно безучастно наблюдал за тем, как Твари шарахнулись от тени в сторону и восстановил способность трезво мыслить, только когда увидел уже ставший родным серебряно-голубой блеск. Меч упал к его ногам и мелодично звякнул об камень. Пепельная тень обернулась к юноше и обожгла его знакомым яростным взглядом янтарных глаз. И Мартин тут же вспомнил чудовище, которое напало на него, заставило сбиться с пути и выбило меч.

«Меч!» — эта мысль вспыхнула в его голове как молния. Резво соскочив с камня, он схватился за рукоять, и вместе с успокоительной тяжестью металла к Мартину вернулись силы. Он взмахнул мечом перед носом Тварей, которые уже и так были достаточно напуганы появлением этого непонятного серого существа. Поспешно они отступили под защиту деревьев, а те яростно хлестали воздух ветвями, тщетно пытаясь дотянуться до человека и до зверя, который уже не скалился. Спокойно выпрямившись перед Мартином, он говорил что-то Тварям на странном гортанном языке, и Мартин видел, что слова эти Тварям не нравятся так же, как и не нравятся Лесу.

— Предатель Хамфрод! — прошипело дерево, которое до этого угрожало Мартину мучительной смертью, — ты за это заплатишь!

Юноша недоуменно переводил взгляд с дерева на существо, которое про себя решил окрестить Зверем. Они явно понимали друг друга, хотя говорил Зверь на другом языке, которого Мартин знать не мог. Язык этот был хриплым и рычащим, и звенящим, словно сталь одновременно. Мартин подумал, что на таком языке могут говорить только такие существа, как Зверь.

— Возможно, к тому моменту, как это случится, мне некому будет отдавать долги, — спокойно отвечал Зверь. — Человек здесь, и Судьба у порога.

Одно из молодых деревьев неуклюже подняло корень, пытаясь дотянуться до Зверя, но пошатнулось и повалилось на ветви стоящих рядом невысоких дубов. Зверь смотрел на поднявшуюся суматоху с холодным презрением. После чего он отвернулся от деревьев:

— Человек, ты понимаешь меня? — Зверь сделал шаг вперед, вглядываясь в лицо Мартина, но то не отразило ни капли понимания, только страх перед новым врагом.

— Действительно, откуда бы тебе понять?.. — вздохнул Зверь и резким движением морды подсек Мартина под коленки, усадив его на землю, и придержал лапой, когда тот попытался вскочить. Потом демонстративно зевнул в сторону деревьев и, свернувшись огромным клубком, засопел.

Мартин был ошарашен столь внезапной сменой событий. Из всего произошедшего он понял, что Зверь не враг ему, зато и Твари, и деревья боятся и недолюбливают его, но он не понимал его речи, тогда как Лес говорил на языке людей. В любом случае, движение, которым Зверь повалил его на землю, и сам устроился спать, истолковать двусмысленно было невозможно. Мартин аккуратно отполз подальше и от Зверя, и от деревьев к воде и лег. Деревья бросали всяческие оскорбления и угрозы уже не столько в адрес Мартина, сколько в адрес Зверя, и человек то и дело приоткрывал глаза, когда шорох становился совсем уж громким, но потом усталость взяла свое и он задремал. Он не видел, как Зверь, едва услышав ровное дыхание спящего человека, поднялся и лениво оскалился в сторону Тварей, которые не теряли надежды добраться до Мартина. И, конечно же, Мартин не мог знать, что Зверь просидел так до самого рассвета, и лишь на рассвете, когда Твари, поджав хвосты, убрались обратно к своим хозяевам, позволил себе уснуть глубоко и спокойно.

========== Глава V Наш по крови ==========

— Ну, вот, опять все тело ломит, — простонал Мартин, садясь и потягиваясь. Внезапно взгляд его уткнулся в огромного спящего Зверя. Пальцы юноши машинально сомкнулись на рукояти меча, лежавшего в траве. Потом, одумавшись, он вытер мокрый от росы меч об край рубахи, вложил его в ножны и отправился купаться. Деревья, днем бессловесные, оставались вокруг пруда, каждый там, где стоял ночью. Не удержавшись, Мартин показал им язык и удивился сам себе.

Что-то происходило внутри него. Что-то делало его более живым, более сильным, более… отважным. Пока он, фыркая, плескался в ледяной воде, он то и дело вспоминал старого Мартина и пытался понять, как он умудрился пережить столько в этой дороге, будучи таким слабаком и тряпкой? Разве прежний Мартин смог бы выстоять целую ночь один на один с десятком Тварей под зловещий шепот деревьев? Разве бы прежний Мартин смог бы так спокойно, сидя на камне, смотреть в лицо своей смерти? И разве прежний Мартин отправился бы беспечно купаться в озере, имея под боком огромного, пусть и спящего Зверя?