Мартин повернулся к западу. Там, за вершинами деревьев был Город, сейчас невидимый, на расстоянии одного дневного перехода. Можно было бы вернуться туда, скрыться среди прохладных улиц, может быть, спрятаться в логове. Интересно, кто теперь главарь? Но нет, Судьба сказала, что через час он снова станет преступником, и тогда спасения от виселицы уже не будет. Вряд ли судью остановит временная галлюцинация в виде девушки, представившейся одной из богов. Судьба разочаруется в том, кого назвала героем и вряд ли он получит второй шанс. Быть живым, как Грар, но не выходить за пределы собственноручно назначенной тюрьмы? Каждая клеточка тела Мартина сопротивлялась этой мысли.

Кроме того, за полдня ему не осилить дневной путь. Он погибнет уже этой ночью, застряв на полпути между Городом и нужной ему целью.

Оставалось только одно — идти вперед и надеяться, что Лес закончится быстрее, чем солнце зайдет. Если ему, конечно, вообще нужно, чтобы Лес заканчивался. Если он верно истолковал слова Судьбы, которая не то чтобы долго с ним общалась.

Но эти мысли Мартин отгонял от себя прочь, как и всю, только что всплывшую нелепость ситуации. Возомнил себя героем, вцепился в возможность избавиться от виселицы. Хоть, может, быстрый конец и был бы предпочтительней ужаса ожидания. Никаких указаний толком, ничего. Что он должен сделать, чтобы избавить Лес от Тварей? Куда идти? Зачем он вообще куда-то пошел?

Мартин остановился и со всех сил швырнул рюкзак на землю. Тот расстегнулся. Словно дразнясь, из него, виднелся краешек Книги. Угрюмо плюхнувшись рядом с сумкой, Мартин вытащил сухарь и, достав Книгу, наугад раскрыл ее. Это была одна из чистых страниц, из-за чего сама Книга казалась насмешкой. Внезапно, на желтом листе стали проступать четкие черные буквы. Мартин был слишком напуган и измотан, чтобы снова удивляться, и лишь лениво следил глазами за строкой.

«Отвага. Человеческое качество, выражающееся в благородной смелости. Человек отважный поступает так, как велит ему честь и готов пожертвовать своей жизнью ради блага других…»

— Да ты издеваешься! — взревел Мартин так, что птицы, молча наблюдавшие за ним, как и в прошлый день, взвились в воздух и скрылись из глаз. — Что тебе, куску бумаги знать об отваге? Я, может, не напрашивался на подвиги? Жил бы себе тихо-мирно, если бы Брану и Риду не пришло в голову вытащить меня на эту кражу!

Сказав это, Мартин вспомнил, что Рид и Бран мертвы, и почувствовал стыд. Но это, казалось, еще больше распалило его.

— Правильно сказала Судьба — умерли они справедливо. Меньше бы разбойничали — дожили бы до старости! И мать моя была бы жива, и все было бы совсем по-другому, и виселицы бы не было никакой. А Судьба тоже хороша! Думает, что спасла меня, хотя на самом деле отправила на верную смерть, да еще и молча! Судья бы и так не посмел меня повесить, по крайней мере, на виду у всех, после последнего желания-то! Чтоб им провалиться, таким Великим! Зачем она вообще туда сунулась?

Резкий порыв ветра откинул Мартина назад и затрепал страницы книги. Те зашуршали, переворачиваясь все быстрее и быстрее. Упершись руками в землю, Мартин с ужасом наблюдал за тем, как сами собой листаются страницы. Внезапно ветер утих так же быстро, как и появился. Медленно Мартин приблизился к энциклопедии и почувствовал, как от ужаса немеет тело.

«Судьба — прочел он, едва шевеля побледневшими губами, — одна из Великих, почитается в религии как правительница жизней. Обычно изображается в виде светловолосой высокой девы с накидкой из шкуры белого тигра за плечами, либо в виде белой тигрицы с голубыми глазами».

Мартин опустил взгляд в самый низ страницы. Искуснейшей рукой там была изображена тигрица. Холодный взгляд ее голубых глаз смотрел в самую душу Мартина.

Некоторое время юноша сидел неподвижно, пытаясь избавиться от ужаса, который вселял в него этот взгляд даже со страницы книги. Потом с опаской протянул руку и перевернул страницу. Ничего не произошло. Подняв книгу, Мартин бережно положил ее обратно в рюкзак, молча закинул его на плечи и пошел вперед, на восток, в противоположную сторону от садящегося солнца.

Шел, стараясь ни о чем не думать и, что было сложнее — не бояться удлиняющихся теней, безмолвного слежения и Леса, который с каждым шагом становился все темнее и гуще. Шел, не обращая внимания на ноющее после вчерашней схватки и сна на холодных камнях, тело. Казалось, Мартин смирился со всем, что ему придется пережить в будущем.

«Ну и ладно, — устало думал он в те короткие моменты, в которые позволял себе думать. — Пускай скоро наступит ночь. Буду драться столько, сколько нужно. А потом пусть будет, что будет. Если переживу эту ночь, то пойду дальше, а на следующую ночь снова буду драться. И так до тех пор, пока не умру или пока этот проклятый Лес не кончится. Может Судьба не дает знаков, что я поступаю правильно, но она и не предупреждает о том, что мои решения неверны. А бежать от нее все равно бесполезно».

И он продолжал идти, как ему казалось — целую вечность. Пока не услышал шорох в темных кустах. Первый звук, исключая звук его собственного голоса за весь день.

— Эй, кто там?! — крикнул Мартин, чтобы не бояться, и, выхватив меч, направил его в ту сторону, от которой доносился шорох, постепенно перерастающий в треск ломающихся сучьев. — Выходи!

И существо вышло. Меч в руке Мартина заметно дрогнул, и он покрепче сжал его еще и второй рукой и выпрямился, готовясь принять свою смерть. В том, что он умрет, он почти не сомневался. Хоть существо не было Тварью, выглядело оно очень похожим на них, и было во много раз больше, на целую голову выше и самого Мартина.

Существо это больше, чем Твари, а шерсть у него была не гладкая и черная, а длинная пепельно-серая. Так же как и Твари, оно было длиннолапым и худым, но мощным и хорошо сложенным. Длинные остроконечные уши были прижаты к голове, янтарные глаза сверкали яростью, а пасть скалилась белоснежными клыками, с которых капала слюна. Мартин вспомнил, что в Книге говорилось что-то о волках, но этот был уж слишком длинноухим для волка.

Чудовище в один внезапный прыжок оказалось позади Мартина и крепко пихнуло его в спину огромной лапой, так, что при падении из юноши на мгновение вышибло дух. Мечом он даже не успел защититься, тот вылетел у него из рук и теперь валялся чуть поодаль, загадочно сверкая своим голубовато-серебристым светом. Мартин поднял голову и посмотрел на него, гадая, сможет ли он дотянуться до рукоятки. Чудовище проследило за этим взглядом, медленно прошествовало к мечу и откинуло его дальше, в кусты. После чего приблизило морду к Мартину и ощерилось ему прямо в лицо. Подскочив, юноша рванул в противоположную от чудовища сторону так быстро, как только смог, руками раздвигая хлещущие по голове ветки. Он бежал, преследуемый рыком до изнеможения, проклиная себя, Лес и всех его обитателей. Иногда ему казалось, что чудовище вот-вот настигнет его и вопьется клыками ему в плечо, но каждый раз он как будто бы вырывался вперед, пока, наконец, не понял, что звук преследования стих. Тяжело дыша, юноша остановился и подумал, что за последние несколько дней он бегал больше, чем за всю свою жизнь.

И, конечно же, пустившись в столь поспешное бегство, Мартин не мог ни видеть, ни угадать того, что существо, перед тем как начать преследование, сунуло морду в густые кусты, аккуратно, чтобы не пораниться ухватило меч за рукоятку и унесло с собой, по следам человека.

Мягкие сумерки опустились на землю, и в этих сумерках Мартин впереди себя различил небольшое озеро. Сначала он испугался, что это — то самое озеро, от которого он отошел сегодня утром, но потом осмотрелся внимательнее. Все здесь выглядело по-другому, берег по большей части был не каменный, а песчаный, и само озеро казалось холоднее и прозрачней чем-то, первое. Окунув в ледяную воду разгоряченное лицо, Мартин принялся подводить итоги своей неожиданной встречи. Он сбился с тропы, лишился меча, вот-вот наступит настоящая ночь, и Твари снова выйдут на охоту. Если Лес действительно живой, то днем ему не составило никакого труда проследить, куда Мартин направился и с наступлением темноты сразу же отправить Тварей по его следам. Впрочем, Мартин не сомневался, что выслеживать Твари умеют и без помощи ходячих деревьев.