— Так что же значит? Тут конец пути?! Мы никогда не дойдем до самого востока?!

— Видимо, да, — Вент положил Динь крыло на спину и посмотрел ей в глаза, — не огорчайся. Все было не напрасно, — добрые волки, не найдется ли у вас место для путников?

— Нарочно не держим, — был ответ, — ищите и селитесь где пожелаете. А если будет занято, вы узнаете об этом. Только у нас есть одно правило. Каждый должен быть чем-то полезен. Что вы умеете?

Динь молчала, подавленная и ошарашенная. Она не могла поверить в то, что мечта ее жизни никогда не осуществится. Венту пришлось ответить за нее:

— Динь — целительница.

— Отлично! — волки пришли в полный восторг, — вот как раз целителя нам и не хватало! Кое-кто этим занимается, но по-моему у них ничего не получается по-настоящему.

— Я умею уб-бивать, — просто сказал Нат. Волки залились веселым смехом.

— По тебе и не скажешь, братец!

Нат задумчиво нахмурился.

— Да мы же шутим! — загомонили волки на все лады, — ты можешь охотиться где хочешь, но половину добычи обязательно оставляй там, где убил. Не думайте, что мы такие зануды и жадины и это наш закон — это закон гор. В метель добыча может спасти жизнь. Ну, а что умеет птичка?

Вент показал обвисшее крыло:

— Сейчас, пожалуй, ничего, кроме болтовни, — хмыкнул он, — насколько это будет полезно вам?

— Оч-чень полезно! — воскликнули волки, — мы любим болтать и истории. Что же, живите с нами, и мы найдем вас, если нам понадобится рассказчик, убийца или целитель.

— Спасибо, друзья, — Вент наклонил голову, — Динь… Динь, идем… Ты чего?

Волчица, до этого смотревшая на недосягаемое теперь солнце, машинально двинулась вперед. Они не успели отойди достаточно далеко, чтобы не услышать, как один Призрачный волк сказал другому:

— По-моему, она тоже не очень хороший целитель. Вон, что у ее птицы с крылом…

— Я не собираюсь сдаваться, — упрямо заявила Динь, — мы перейдем горы. Я хочу сама увидеть то, о чем они говорили. Может, мы сможем преодолеть это море.

Теперь путники сполна поняли, чем горы отличаются от земли внизу. Идти становилось все труднее. Острые камни, лишь чуть прикрытые снегом, ранили лапы и то и дело норовили скатиться вниз, заставляя оступаться.

Днем они старались пройти как можно больше, ночью же опускалась такая темнота, что нельзя было ступить и шагу. А еще тут было довольно холодно. Но ни Динь, выросшую на Севере, ни Ната, который вовсе не чувствовал холода, ни Вента это не пугало. Они забирались все выше, день ото дня, и Динь могла бы с уверенностью сказать (а Вент бы подтвердил), что сюда не ступала никогда волчья лапа. Зато они часто слышали громкий рык, и натыкались на остатки пиршества больших кошек. Динь не видела их ни разу, но Вент рассказал ей, что это снежные барсы.

Для волков добычи тоже хватало. Горные козы и бараны встречались довольно часто и Нат без труда убивал их. Часть добычи он оставлял для Призрачных волков, следуя уговору. Он чувствовал, что это важно, и через несколько дней пути ему удалось в этом убедиться.

В тот день в горах поднялась пурга. С чем-то похожим Динь и Венту уже приходилось сталкиваться на Севере, но метель в горах была совсем другим делом. Где-то грохотали падающие камни, тонкие тропы заметало, и было страшно ставить лапу, ведь можно было наступить на снежный карниз. В тот день далеко от своей прошлой добычи они так и не ушли. И они увидели, как нечто, больше похожее на снежный сугроб, дрожа, приблизилось к кровавому остову и жадно впилось в него зубами. Вент прыжками приблизился к существу и стал помогать ему откалывать куски полупромерзшего мяса. За ним подошли Динь и Нат.

Это был волк, явно из Призрачной Стаи. Он даже не поздоровался, только ворчал сквозь стиснутые зубы, и заглатывал еду так жадно, словно не ел уже много дней. А потом просто упал, обессилев.

— Давайте оттащим его в наше укрытие, — прокричала Динь, перекрикивая бурю.

— З-зачем? — спросил Нат.

— Затем, что здесь он замерзнет насмерть. Хватит задавать вопросы, берись!

Нат послушно впился волку в загривок, а Динь взяла его за шкуру на спине. Одиночка был такой тощий, что она легко смогла ухватиться за его мех. Вдвоем (хотя Нат, конечно, справился бы и один) они оттащили его в свое укрытие — каменный навес, который со всех сторон обнесло снегом. От теплого волчьего дыхания снег на стенах подтаял и стал надежной ледяной коркой.

— Что мы сд-делали? — спросил Нат, — з-зачем нам этот волк?

— Мы просто помогли ему. Мы были нужны ему и пришли на помощь, — ответила Динь. Натиуш до сих пор поражал ее своими вопросами, но теперь она относилась к нему сочувственно, и старалась сильно не злиться.

— Но з-зачем? — продолжал допытываться волк.

— Чтобы он не умер, — вздохнула Динь.

— Разве, н-нам это важно?

— Любая жизнь важна, — уклончиво ответила Динь, решив пока не разговаривать с Натом про Иту, Гаера и им подобных, и о своих прошлых выводах. Ему еще рано было углубляться в такие сложности.

— Но я убиваю коз, чтобы в-вы ели. Их ж-жизнь не важна?

Найденный волк захрипел и тяжело перевернулся.

— Я… я слышал, — сказал он слабым голосом, в котором все равно чувствовалась смешливость, присущая всем Призрачным, — вы тут спорили обо мне… В смерти коз есть смысл, большой черный брат… — он улыбнулся Нату, — смысл в том, что мы живем. Как и в их жизни… Истреби мы всех коз — мы бы и сами быстро погибли. А ты, я слышу, любишь порассуждать?

— М-может быть, — ответил Нат, — х-хочу знать смысл всего.

Волк хохотнул:

— Ого! Вот это достойная цель! Ну? — он обвел их взглядом, — кто убил эту добычу?

— Я, — коротко ответил Нат.

— Чисто сработано, — похвалил его волк, — ты спас мне жизнь и можешь просить помощи в ответ.

Натиуш замер, раздумывая. Еще никто никогда не предлагал ему просить помощи. Он нахмурился, что-то вспоминая, а потом, внезапно, попросил:

— Расскажи мне с-свою историю.

Волк снова хохотнул и повернулся на живот. Голова его все еще мелко дрожала от слабости и Динь вышла, чтобы отгрызть и принести еще мяса.

— Это ты, дружок, верно попал. Я рассказываю истории. Правда, обо мне еще никто не спрашивал, не так уж интересна моя хилая волчья жизнь. Но, если ты настаиваешь, — протянул он, хотя Нат не настаивал, но просто молча сидел.

— Я родился у волков-одиночек, возле этих гор, и вырос со своими братьями и сестрами в одной из пещер. Имя мне дали самое обычное, для этих мест, но волки других стай, конечно, посчитали бы его простоватым… Меня зовут Пятый Камень — это выступ в пещере возле которого матушка произвела меня на свет…

Динь вернулась с мясом и Вент сделал ей знак, чтобы ступала потише:

— Тсс, — прошептал он, — не будем им мешать.

Но Динь и замерла на пороге, с удивлением глядя на Натиуша. Тот забыл даже дышать, хотя ему, конечно, это не вредило. Он жадно слушал волчью неторопливую речь о самых простых вещах, с которыми не мог бы познакомиться, выпотроши хоть сотни волчьих туш. О рождении, об играх, о первой охоте. О том, как волк заблудился и наткнулся на злобного лося в период брачных драк. Он задавал много вопросов, и Пятый Камень терпеливо объяснял, хоть и удивлялся тому, что такой взрослый волк ничего не знает. И он говорил, говорил, а Натиуш слушал и слушал, до тех пор, пока волк не закончил своим прибытием в эти горы. Оказывается, он удирал от снежного барса, и хоть большой кот и потерял его след, сам он попал в метель, был голоден и слаб, и не успел найти себе укрытие.

— Вот ты и помог мне своей добычей. Хорошо придумали наши старейшины, что все путники в горах должны оставлять половину добычи для стаи. Пусть кое-что забирают падальщики, это все равно спасло уже немало жизней. Спасибо тебе, Нат.

Черный кивнул. Некоторое время все молчали, а потом он спросил, заикаясь больше, чем обычно:

— Скаж-жи м-мне… Ч-что т-такое ж-жизнь?

— Вот это ты сложный вопрос задал, конечно… Как по мне — жизнь — это любовь. Без любви, братец, ничего не бывает. Поэтому главная цель в твоей жизни — засунуть в свое сердце столько любви, сколько в него может поместиться. А места там много, я уверен. Я считаю, что те, у кого места для любви в сердце нет, самые несчастные волки, ничего им не дорого в мире.