— Я ухожу, — сказал Нат Гаеру. Вожак, прежде лениво растянувшийся на траве, в мгновение ока оказался на лапах.

— Здравствуй, Натиуш, — мягко протянул он, не веря своим ушам, — а где же голова волчицы Динь? Она мертва?

— Она жива, — ответил Нат, — и я ухожу к н-ней.

— Что?! — воскликнул Гаер так, что Ита, на правах приближенной державшаяся к нему чуть ближе остальных, поспешно отступила за дерево, — ах… ты шутишь… Я понял…

— Я не шучу, — и в самом деле, заподозрить Натиуша в шутке мог только совсем отчаявшийся волк, — я ухожу от т-тебя и от Черных Волков. И буду п-путешест-твовать с ней.

— Ты… ты не можешь уйти… — Гаер бегал взглядом по Натиушу и Ита знала: выражение его морды предвещает бурю, — ты мой слуга!

— Я был т-твоим слугой, — без тени эмоций возразил Нат, — н-но теперь — нет. Ты мне больше не н-нужен. Таковы были ус-словия договора.

— Ты должен служить ему! — завопил Гаер, — должен служить Дементозарду!!!

— Н-нет, — сказал Нат, отворачиваясь, — он не требовал эт-того от меня. И т-ты не можешь. Прощай, Г-гаер.

— Взять его! — пророкотал Гаер, оскалив зубы по самые десны, — возьмите его! Разорвите его на куски! Не дайте ему уйти!

Несколько волков накинулись на Натиуша, но ни их Сила, ни их клыки не причинили ему никакого вреда. Он же раскидал своих врагов, не особо заботясь о том, что с ними станется, и если они поднимались и нападали вновь, то падали снова, и на этот раз уже не шевелились. Ита, которая не очень хотела принимать участия в свалке, ибо слишком хорошо понимала, чем это закончится, вжалась в землю и с затаенной жадностью наблюдала за тем, как Нат методично уничтожает одного Черного Волка за другим.

— Хватит! — заорал Гаер, когда поляна заполнилась трупами волков. Из тех, кто наблюдал за уходом Ната и повиновался приказу вожака, не уцелел никто. Десяток черных тел, распластанных по поляне стали его кровавым следом, — ну и убирайся! Выметайся! Ты не заслужил победы в этой войне!

— Мне н-не нужна победа в твоей в-войне, — ответил Нат, — у м-меня другая цель.

И он порысил прочь с поляны.

— Ита! — прошипел Гаер, — собери волков, пусть пустятся за ним! Всю стаю! Он уложил десяток, но не уложит сотни! Я знаю, ты прячешься здесь, Ита! Выходи немедленно!

Ита, решив, что прятаться бессмысленно, направилась к вожаку, брезгливо переступая тела, некоторые из которых еще шевелились, но уж точно не принесли бы пользы в бою.

— Мой вожак, — сказала она, кланяясь, — стоит ли тратить все наши силы на погоню за одним волком, и понести, возможно, огромные потери? Скоро у нас битва с Туманными волками, и мы должны быть готовы.

— Но как? — зарычал Гаер, — как она смогла увести за собой этого чурбана?

— Она сумасшедшая. А сумасшедшие бывают убедительны. Конечно, у нее это особо проявилось. Позвольте мне еще сказать, повелитель, — Ита не поднимала головы, и Гаер посмотрел на нее снисходительно:

— Говори!

— Если моему повелителю все еще угодно убить Динь, я вызываюсь сделать это. Я служила вам достойно все это время…

— Но ведь я уже отправлял тебя на это дело? — Гаер склонил голову набок, — и ты провалила его!

— Да, но тогда я была не так опытна, с вашего позволения, — она подняла на Гаера взгляд, и смотрела не отрываясь и знала, он видит в них ее жажду убийства, — и волчице Динь не удалось убедить меня ни в чем, вы знаете это, потому что я служу вам. Да, я ошиблась, но я лишь хотела мести тогда, а не того, чтобы она осталась в живых.

— Ты правда собираешься это сделать?

— Да.

— Клянешься перед Змеем?

— Клянусь.

— Если ты провалишься и при этом останешься в живых… Ты позавидуешь мертвым, когда мы тебя найдем. Отбери лучших воинов…

— С вашего позволения, — возразила Ита, — я хочу пойти одна. Я справлюсь. И принесу голову Динь к вашим лапам.

— Нет! — крикнул Гаер, — принеси ее всю! Все тело! Мы спляшем на нем!

Ита согласно кивнула.

— Он вернется, — прошептала Динь, — он вернется… Я не хочу, чтобы он возвращался, Вент!

Стерн задумчиво смотрел вдаль.

Они проделали огромный путь на восток и почти преодолели долину. Теперь перед ними возвышались огромные горы с белыми шапками снега на острых вершинах и Динь чувствовала, что преодолеть их будет нелегко. Каждый раз, когда она думала, что ее уже ничем не удивить: ни бескрайним высоким лесом, ни степью, наполненной травами столь же щедро, сколь была укрыта снегом ее родная равнина, ни широкими реками с их опасными переправами по камням — мир приберегал для нее что-то еще. Например, горы. Взметнувшиеся вверх взбесившиеся камни, выглаженные и выбитые ветром казались мертвыми, пустыми и опасными. Но каждое утро из-за них поднималось огромное солнце, слепящее своими лучами, и это была единственная дорога на восток, ибо Динь не знала, можно ли обойти горы, и не уйдет ли у нее на это вся жизнь.

— Это Судьба, — пробормотал Вент, — мы долго и славно спорили с ней, все мы. Ты, я, Туам… Но теперь, видимо, придется подчиниться.

От этих слов Динь стало больно. Ей казалось, что Вент говорит так из-за сломанного крыла, а еще она знала, что он до сих пор не откровенен с ней до конца.

— Что же, — проговорила она, разрываясь от жалости и обиды, — сегодня отдохнем здесь, а завтра продолжим путь.

Вент кивнул, и Динь отправилась на поиски пищи. Она очень мало охотилась в последнее время, все больше искала падаль, или ловила совсем мелкую дичь, благо, в долине было множество полевых мышей и других грызунов, которых можно было выкапывать из норок. Она чувствовала, что теряет силы, и не только их. Словно сломанное крыло Вента стало прорехой, откуда теперь вытекала сама ее жизнь. А может, виной тому была недосказанность между ними.

Сегодня ей повезло отыскать зайца, пойманного огромной птицей. Видимо, орел, спустившись с гор, схватил его и уронил на землю с огромной высоты, а после не подобрал, отвлекшись на что-то. В любом случае, тушка была большой и волчице с птицей хватило ее, чтобы насытиться и лечь спать не тревожась о пустом желудке.

Сны Динь снились смутные, тревожные: словно она отгоняет Змея от Вента. Но это был ненастоящий Змей, она не чувствовала его силы, и он ничего не говорил, это был всего лишь обычный ночной морок.

А вот тень, упавшая ей на глаза, была настоящей. И крик Вента был настоящим тоже.

— Осторожно, Динь! — но настоящей тревоги в его голосе не было. Вскочив, Динь крепко ударилась головой обо что-то твердое и поспешно отскочила назад. Над ней сидел Натиуш и внимательно за ней наблюдал.

— Я в-вернулся, — сказал он, — учи меня.

— Я вижу, — огрызнулась Динь, на всякий случай садясь рядом с Вентом, — чему тебя учить? Я не понимаю! О чем ты?

— Учи м-меня, — как можно более внятно произнес волк, что было трудно с его заиканием, — б-быть живым.

— Что? — Динь оскалилась, — что за чушь ты несешь? Уходи, убийца!

Но Натиуш был терпелив:

— Я хочу учиться. Хочу б-быть живым. Чувствовать. П-понять в чем смысл жизни. В чем ее ценность.

— Эка, он загнул, — прошептал Вент на ухо Динь и в глазах его зажглись озорные огоньки, но Динь чувствовала, как внутри нее снова поднимается ярость. Этот волк… Нет, это существо, бездушное, жестокое, мерзкий убийца! Он отнял у Вента полет, а теперь хочет, чтобы она его чему-то научила?

Она подошла в упор к Натиушу и снова смутно ощутила, что что-то в нем было не так. Но что, не понимала…

— Ах, учить тебя ценности жизни? Решил заняться этим теперь, когда уже убил многих и столько же покалечил? Тебя должна была учить твоя мать!

— У меня не было мат-тери, — спокойно ответил Нат.

— Тогда отец! — Динь пылала праведным гневом, который становился тем сильней, чем спокойнее ей казался Натаниэль:

— У меня не было от-тца, — сказал волк.

— Твой наставник! — прорычала Динь.

— У меня не было наст-тавника.

Волчица шарахнулась от него. Постепенно до нее стало доходить: