— Откуда ты… — в один голос проговорили Динь и Такес.

— Я наблюдателен, — сказал Вент и замолчал, закрыв глаза. Однако волки тоже не продолжали разговор, — ну, что я могу сказать? Ваши порядки очень похожи на порядки Черных Волков, а кроме Винтера никому не стать вожаком, хотя вы взрастили достаточно честолюбцев. Куда еще пылким и глупым юнцам идти за властью, которая не снилась даже Винтеру? Большая часть Черных Волков так или иначе мечтает отомстить вашему вожаку либо доказать свое над ним превосходство.

— Ты… ты дух? — Такес смотрел на Стерна во все глаза.

— Нет, — ответил Вент, — как я и говорил, я просто наблюдателен.

И он умолк. На этот раз, волки поняли, что окончательно.

— Я… я и сам думал об этом, но не знал, как сказать… но это не важно… Главное, что Черные Волки действительно нападут на нашу стаю первой, а гордость Винтера погубит нас. Он ведь никогда не обратится за помощью, и мы все падем, не имея возможности даже отразить угрозу.

— Слышал бы тебя сейчас Арзамас, — фыркнула Динь, — но, что ты хочешь от меня?

— Уговори Нару не убивать сына, — взмолился Такес, — она сегодня придет к тебе, не хочет больше тянуть. Ему, Гиро, уже две недели. У него глаза открылись, он все понимает. Но…

— Что «но»? — спросил Вент, пристально глядя на Такеса, — почему ты волнуешься за волчонка.

Тот замялся.

— Такес, говори, иначе я не знаю, смогу ли тебе помочь, — Динь устало посмотрела на волка. Мрачности в ее взгляде уже не было.

— В общем, я… — он снова оглянулся по сторонам, потом кинул взгляд на Вента, и, словно решившись на что-то, быстро заговорил:

— Потому что все мои дети… Все мои волчата, что были прошлым летом, и позапрошлым, и с той поры, как я вступил в пору зрелости. Все рождались слабыми, и Наре приходилось дарить их Духам.

Динь слушала, опустив голову.

— А он родился слабым и один. Я боюсь, мы больше не сможем никогда родить волчат. Мы с Нарой…

— Она не очень-то дорожит твоим сыном, — подметил Вент и осекся, встретившись с волком взглядом. Такес смотрел на него с такой болью, что Звездной Птице стало неловко.

— Она увидит, что ошиблась. Ведь он вырастет сильным, я все сделаю для этого.

— Как его зовут? — внезапно спросил Вент.

— Мы не называем волчат, пока они не побывают у целителя, таков обычай. Ну, чтобы не…

— Кто это придумал? — Стерн сощурил янтарные глаза. Динь не вмешивалась в их разговор, она понимала, что речь идет о чем-то очень важном.

— Винтер, — был ответ. Вент щелкнул клювом и замолчал. Такес еще немного помялся, ожидая, что птица снова заговорит, а потом повернулся к Динь.

— Ты поможешь?

— Помогу, — ответила волчица, — а теперь иди.

Такес радостно подпрыгнул на всех четырех лапах, потом внезапно понял, что вести себя так отцу пусть маленькой, но все-таки семьи, не пристало, низко поклонился Динь и Венту, и скрылся в кустах.

— Не хочу в логово, — тихо вздохнула Динь и побрела прочь от ручья. Некоторое время они молча шли по летнему лесу. Ярко-желтое солнце пробивалось сквозь густую изумрудную листву, сквозь голубоватые иглы елей и ложилось на траву пятнами света. Туман, поднимавшийся от тающей росы, окутывал лапы. Волчица шла медленно, ловя запахи растений вокруг, примечая те, которые уже можно будет собирать, и те, которые только-только набираются лечебных сил. Чутье стало ее надежным помощником в целительстве с тех пор, как она поняла, что растения с одинаковым запахом имею одинаковые свойства. В другом же все эти листья, цветы не были ей знакомы, ничего, что напомнило бы о севере.

Погода здесь тоже отличалась. Такого палящего солнца Динь никогда не встречала на родине. Около полудня кожу под густой шерстью начинало щипать и жечь, язык пересыхал, превращаясь в шершавую терку. Другие волки относились к солнцу спокойнее, и Динь удивлялась тому, что они сутками не сидят в воде или в тени своих домов, а умудряются общаться, охотиться и жить как ни в чем не бывало.

Этот день тоже должен был стать жарким — ясное голубое небо говорило об этом. Настроение Динь и без того невысокое после ночного сна и разговора с Такесом, упало еще ниже. Чтобы как-то отвлечь себя, она спросила у Вента:

— Мне кажется, или имя — это очень важно?

Стерн на лету повернул голову и посмотрел на свою Хранимую, словно прикидывая, стоит ли отвечать ей, и что сказать. Потом слетел к волчице на плечо.

— В мире существует Хаос, Динь. Все мы родом из него. Хаос находится во власти Змея. Имя — это личный порядок, то, что ограждает от Хаоса, кусочек равновесия для любого живого… и даже неживого существа. Мы даем имена местам, которые важны для нас — Лапа Стерна, Змеиная Ветвь, чтобы не потерять их среди Хаоса мира, держать ориентиром. Живое существо держит ориентиром свое имя, даже маленький волчонок, который толком не может этого имени разобрать… Затягивать с этим нельзя.

Динь нахмурилась. В голове ее пробежала смутная догадка:

— Вент, неужели Винтер связан со Змеем? И он приказывает ему?

— Не знаю, но то, что делает вожак этой стаи, не похоже на добро, верно? И мне еще интересно, — тихо пробормотал Вент, — каким Духам они дарят новорожденных волчат?

— Я должна поговорить с ним.

Вент пожал плечами:

— Сначала — Нара, — сказал он.

Динь пригляделась и увидела, что у входа в ее логово стоит статная серая волчица, придерживая лапой маленького волчонка, чтобы не уползал далеко. Увидев Динь, она растерялась на секунду, но немедленно собралась и вежливо улыбнулась. Глаза ее оставались холодными.

— Здравствуй, Динь, — поприветствовала она целительницу, вежливо кивнув.

— Здравствуй… — Динь замялась, словно вспоминая ее имя. О, Великие, когда она научилась так легко притворяться?

— Нара, — услужливо подсказала волчица, — думаю, ты знаешь, почему я здесь.

— О, да, — это скрывать смысла не было, у Динь побывало множество волчиц, и все они хотели одного, — проходи.

Нара неспешно вошла в целительское логово, и Динь почувствовала себя очень неуютно рядом с этой высокой волчицей. Особенно, когда заметила странное насмешливое выражение на ее морде — Нара оглядывала целительское логово. Волчонок, которого она перенесла в зубах, копошился возле передних лап матери.

— Темновато, — заключила она, — мало воздуха. А это что? — она кивнула на броню, — можно посмотреть?

Прежде чем Динь успела открыть рот, Вент щелкнул клювом.

— Нет, — сказал он спокойно, но волчица споткнулась об это «нет», как о вывороченный корень на тропе. На секунду с нее даже слетела спесь, но она очень хорошо умела держать себя в лапах. С невозмутимостью и долей любопытства, которую можно было посчитать вежливой, она перевела взгляд на Вента:

— Ты… Вы — Стерн? Как интересно… Откуда вы беретесь?

Динь поперхнулась, а Вент ответил, ни на миг не сводя взгляда с Нары.

— Мы прилетаем со звезд, и в небесах нам ведомо многое. Ты пришла узнать, станет ли твой сын воином, и мы можем дать тебе ответ.

Динь уже отсюда видела, что вряд ли. Волчонок был худ, шерстка торчала клочьями. Он нетерпеливо сучил кривыми лапками. Странно, что Нара вообще принесла сына к целительнице, а не подарила его Духам сразу после рождения. Но, что детеныш не пользуется у матери любовью, Динь поняла сразу, по тому, как морщилась волчица на его писк и как отодвигала от себя, когда тот тыкался носом в ее лапу.

— Нара, — осторожно начала волчица, и тут раздался странный шорох, а потом клокочущий звук, которого раньше Динь никогда не слышала. Она оглянулась и челюсть ее отвисла от изумления.

Вент сидел, полуприкрыв глаза так, что только наверху, под веком блестела желтая полоска, расправив крылья и тряс перьями. Из горла его вырывалось бульканье, бормотание, клекот, но Динь не чувствовала, что Стерну плохо.

— Вент… Все в порядке? — она сделала шаг к птице, а та, внезапно открыв глаза (и выпучив их) уставилась на Нару.

— Радуйся, волчица! — прохрипел Стерн. Голос Вента был немного похож на голос Авару, — твой сын станет величайшим воином, которому не будет равных ни в одной из стай. Многочисленными победами он заслужит уважение других, и даже сама Смерть будет отступать перед ним. И он станет Правой Лапой величайшего вожака на этих землях… Это сказали мне звезды!