— Она пряталась в овраге.

— Что с твоей щекой?

Аграэль с досадой фыркнул, и Динь изрядно удивилась тому, что волку ведомы иные эмоции кроме презрения и высокомерия.

— Это сделала птица, — он указал на Вента, — Такес задержал волчицу, и он не нанес мне больших ран, видимо, испугавшись за нее.

Винтер неторопливо подошел к Стерну вплотную:

— Ты сильный боец, — сказал он Венту. Динь изумленно вздохнула. Вожак Кровавых был первым волком на этих землях, который заговорил со Стерном без удивления, почтительности или страха. Просто заговорил, как с сородичем, которого считал равным себе, возможно, но не выше, — немногим удается нанести раны моим воинам, особенно, моей Правой Лапе. Но привязанность сыграла с тобой злую шутку, и теперь ты здесь, в моем плену, вместе с этой самкой. Я не встречал подобных тебе ранее, и я приказываю, отвечай, кто ты?

Вент смотрел на Винтера не отрываясь:

— Я тот, над кем твои приказы власти не имеют. Я Звездная Птица. Я Стерн, спустившийся с небес, чтобы беречь эту волчицу. Моя привязанность к ней не слабость, но высшая воля. Воля сущностей столь могущественных, что ты поджал бы хвост, узрев их перед собой. Или, погоди… У тебя нет хвоста?

Динь в ужасе прижала уши и зажмурилась, ожидая рыка, боли, но Винтер лишь мрачно рассмеялся.

— Да, у меня нет хвоста. Я сам отгрыз его, чтобы никогда и не перед кем не показывать страха. На моей земле я вожак, и мои приказы обладают равной силой для всех. Для волков и Стернов.

— Ты ошибся сразу, — заметил Вент, — будучи вожаком на земле ты никогда не станешь вожаком в небе. Лишь от Небесного Лидера, Матери всех Стернов, я получаю приказы и исполняю их.

— Вот как? — задумчиво протянул Винтер, — а что до этой самки? Кому подчиняется она? Откуда у нее броня?

— Меня зовут Динь, я одиночка, — сказала Динь, открыв глаза и подняв уши, — я была стайным волком, но теперь надо мной нет власти ни одного вожака. Броня — дар…

Она не сказала про Туама, потому что этот волк был наименее достоин узнать о нем:

— …дар детям Севера.

Винтер посмотрел на Динь так, как посмотрел бы на муравья, посмевшего укусить его лапу.

— Я говорил не с тобой, самка. Молчи, пока к тебе не обратятся и наслаждайся тем, что тебе разрешено молчать. Аграэль, что ты успел узнать об этих чужаках? Почему привел их ко мне, а не разобрался с ними сам?

Волк почтительно наклонил голову:

— Она — целитель.

— Это правда? — теперь Винтер смотрел на Динь. Та молчала, угрюмо уставившись в землю.

— Никто прежде не удостаивался такой чести, но я не стану обращать внимания на твое неповиновение и наказывать тебя за него, ибо ты можешь быть нам полезна. На днях мы проводили нашего прежнего целителя в мир мертвых, и твое появление, очевидно, счастливый подарок, ибо ученик целителя был казнен.

— Казнен? — Динь подняла голову, в глазах ее сверкнул гнев, — кто же вы такие, что смеете проливать кровь целителя?

— Он сбежал из стаи, тем самым сняв себя с этой должности и умер как любой другой дезертир, — невозмутимо ответил Винтер.

— Целитель не может снять себя с должности даже побегом, потому что он всегда остается тем, кто обладает навыками, способными спасти жизнь. И что же вы натворили такого, что даже целитель сбежал от вас?!

— Может, ваши законы и были таковы, но наши — иные. Байку о побеге пусть расскажет тебе кто-нибудь другой, у меня нет времени. Логово целителя третье от Змеиной Ветви. Аграэль, проводи.

Динь уперлась лапами в землю:

— Винтер, я одиночка. Мне нужно продолжать путь. Я не буду стайным волком.

— В таком случае, тебе придется умереть, — вожак окинул волчицу скучающим взглядом, — отсюда у тебя два пути, в третье логово от Змеиной Ветви или на тот свет. Решать тебе, и поверь, я редко кому доверяю решать самостоятельно. Стерна заберешь с собой в любом случае. Ну?

Динь молчала. Винтер удовлетворенно кивнул:

— Аграэль, проводи и позови ко мне Такеса.

— Мы все равно убежим, — шепнула Динь Венту, когда Винтер скрылся из глаз. Аграэль дернул ухом:

— Не думаю, — спокойно сказал он, — разве что тебя и в самом деле привлекает вариант отправиться на тот свет. Тогда я могу сразу позвать палача.

— Это тот, кто казнил целителя? — огрызнулась Динь.

— Да, — безразлично подтвердил Аграэль.

— Немудрено, что он от вас убежал!

— Это было очень глупо. От нас сбегают те, кто ищут смерти. Потому что знают, мы настигнем и убьем за предательство.

— Даже не знаю, — Вент развел крыльями, — может ли считаться предательством желание избавить себя от присутствия в таком уютном местечке.

Аграэль повернулся к Стерну и ответил абсолютно серьезно:

— Он выбрал себя, а не Стаю. Это предательство. Вот ваше логово, — он указал на нору, — вот Змеиная Ветвь.

Ветвь была не ветвью, а вывороченным корнем, и в ней в самом деле чудилось что-то змеиное. Динь содрогнулась от воспоминаний о Змее.

— Держите ее ориентиром, когда будете возвращаться домой. Стойте. Я должен объявить о вас стае.

Он завыл. Динь был знаком этот вой, зов общего сбора, и из пасти Аграэля он звучал далеко не так могущественно, как вой Альнора.

Волки стягивались к Правой Лапе. Они по-прежнему не выказывали удивления, никто, даже самые молодые. На мордах их застыло одинаково бесстрастное выражение.

— Приказом Винтера эта волчица по имени Динь стала нашим новым целителем.

Снова ничего в глазах стаи.

— Запрещено оскорблять ее, проливать ее кровь, если не поступит других указаний от вожака или членов его Совета. Птица является неотделимой частью целителя, и защищена тем же законом. Прошу каждого запомнить ее запах. Отсутствие во время оглашения приказа не освободит вас от ответственности за его нарушение.

Волки приблизились. Динь стояла, словно окаменев, пока они тыкались носом в ее шерсть, коротко втягивали воздух и отступали обратно. Вент гневно блестел глазами, однако процедура знакомства и его не обошла стороной. Если волки и были удивлены появлением в их стае волчицы в броне с птицей «являющейся ее неотъемлимой частью», то они никак этого не выдали, и Динь не была уверена, что они станут обсуждать это даже в кругу семьи. Случилось — и случилось.

— Знакомство окончено, — провозгласил Аграэль, и крикнул куда-то в сторону:

— Такес, подойди ко мне.

Натаниэль выбрался из воды и отряхнулся. Черная шерсть, слипшаяся сосульками, взъерошилась, но волк не стал отвлекаться на то, чтобы пригладить ее языком. Неторопливо обнюхав берег, он почуял нужный запах. Запах гари и волчицы. Вдаль уходили следы волка, но тот Ната не интересовал. Приказ Гаера звучал в ушах, и останется там до исполнения задания или до смерти исполнителя. Найти и убить волчицу Динь, если она еще не мертва. А она не мертва, запах говорил об этом ясно.

Опустив хвост, Натаниэль неторопливой рысцой потрусил по следу. Волк чувствовал себя прекрасно. Тело работало слажено, прыжок за прыжком. Не было стайной суеты, никто не галдел над ухом. Он сейчас был занят тем, что если не приносило удовольствия, то хотя бы приближало к разгадке его главной тайны.

Опушки леса Нат достиг к следующему утру, рыся без устали и остановки. Он без труда нашел овраг, где Динь встретилась со стайными стражами. Следующим прыжком он был готов преодолеть его, как вдруг из-под его лап выметнулись огромные корни, сковали его тело и утянули под землю.

Комментарий к Часть

III

Глава I Здесь и далее я не являюсь единоличным владельцем персонажей, т.к. третья часть пишется по событиями одной ролевой, которой сейчас уже нет :)

====== Глава II ======

Ита ненавидела себя.

После провала Гаер ее разжаловал — отнял малолеток и запихнул в самый далекий от себя отряд — к тем, кто хоть и прошли Обряд, но все еще оставались медлительными унылыми неудачниками. На тренировках волчица рвала их в клочья, стараясь заслужить этим внимание вожака Черных Волков, но заслужила лишь страх и одиночество даже среди отбросов стаи. Ее считали ненормальной, может быть, даже приближенной к Гаеру по безумию, сторонились, пускали слухи, старались не вставать с ней в пару… Но она не чувствовала себя удовлетворенной. Любая победа казалась Ите унижением — быть лучшей из худших — что за честь? Гаер же совсем не проявлял к ней интереса, не удостаивал волчицу даже презрением — Иты для него словно не существовало, как и не существовало всего ее отряда. Они были его ошибкой, а ошибки он предпочитал забывать, это Ита хорошо усвоила.