— Я готова!

— Хорошо, — волк широко улыбнулся, — похвальное послушание, особенно если учесть, что я еще не сказал тебе, чего именно хочу.

Ита, сильно сомневавшаяся в том, что может быть что-то сложнее Обряда, твердо заявила:

— Я сделаю все.

— Отлично. Тогда слушай мой план. В это Новолуние, в доме, возле которого ты сидела на цепи, появился человек.

Ита слушала и глаза ее широко раскрывались от изумления и ужаса.

— Что такое? — Динь обеспокоенно посмотрела на Квинта, который слишком быстро вернулся с охоты, с пустой пастью. Волк ответил ей тяжелым взглядом исподлобья.

— Черные Волки. Они повсюду, шныряют туда-сюда как крысы. Если бы я не знал рощу так хорошо, легко бы им попался. Невероятно сосредоточенные, даже не убили никого по пути. Они явно к чему-то готовятся и вряд ли это что-то хорошее.

Динь испуганно закусила губу. Как же так? Почему именно теперь, когда они с Квинтом уже собирались уходить, Черные Волки заполонили рощу? И Вента все нет и нет. Сердцем волчица чуяла, что с ее Стерном все хорошо, но уж поскорее бы он возвращался.

— Что теперь? — спросила она как можно спокойнее. Квинт нервно пожал плечами.

— Нужно будет уходить и уходить быстро, в сумерках. Так проще скрыться, и в сумерках они не настолько сильны, как ночью. Твой Стерн… Он правда не сможет тебя найти?

Динь отрицательно покачала головой. Ее обман раскрылся, но сейчас было уже не до этого:

— Сможет. Я…

— Не надо, — прервал ее Квинт, — это главное. К сожалению, мы сегодня вряд ли что-то сможем поесть, но, когда покинем рощу, что-нибудь поймаем.

— Это далеко?

— Нет. Она небольшая. Примерно полтора суток волчьего галопа. Главное уйти отсюда, мне кажется, они что-то знают. Дальше сможем аккуратно продвигаться даже при свете дня, а когда перейдем за реку, будем в безопасности.

Но от Динь не укрылось то, что Квинт становился все угрюмее и угрюмее, пока говорил.

— Что такое? — спросила она. Волк вздохнул.

— Видишь ли… Я одиночка. Здесь моя территория, это все знают. А когда мы перейдем на новое место, придется снова сражаться за землю. Не знаю, справлюсь ли я.

Он покачал головой своим невеселым мыслям и снова посмотрел на Динь.

— В любом случае сейчас самое главное уйти отсюда. И не попасться на земли Кровавой Стаи.

— Кровавой Стаи? — переспросила Динь. Квинт кивнул:

— Да. Суровые воины, терпеть не могут чужаков. В принципе разница между смертью от их клыков и смертью от клыков Черных Волков одна — они убивают быстро.

Динь вздрогнула, а Квинт продолжал рассуждать.

— Неплохо будет встретиться с Туманными волками, они довольно лояльны к путникам, хотя тоже долго не будут нас терпеть, но у нас хотя бы появится шанс пройти через их земли живыми, дальше, к горам. Конечно, идеально было бы столкнуться с Призрачными. Веселые ребята… Но у этой стаи самые далекие и самые маленькие территории. Ох, я так давно не был за рекой, уже и не вспомню всех границ. Лучше всего было бы держаться нейтральных земель. Надеюсь, я смогу провести нас. Ладно. Готовься. Нужно отдохнуть. Я посторожу.

Они забили вход травой и ветками так, чтобы его совсем нельзя было разглядеть. В норе сразу же стало душно и темно. Квинт улегся перед Динь, но не прямо около выхода из норы, а чуть поодаль. Волчице же он велел уйти в самую глубину, к сырой земляной стене, чтобы ослабить запах.

Там, возле стены, Динь обхватила лапами доспехи Туама и задремала. Сон был чуткий, тревожный, она слышала сквозь него топот лап над собой и грубые резкие голоса. Волчица сама не заметила, как открыла глаза. Она увидела, что и Квинт рядом с ней, лежит неподвижно, чутко навострив уши.

— Они совсем близко, — шепнул он так тихо, что казалось, они обменялись мыслями.

Послышался странный скребущийся звук. На головы волкам посыпалась земля, они затравленно переглянулись.

— Нас нашли? — прошептала Динь, и Квинт зашипел на нее, призывая к молчанию. Они уткнули носы в лапы, чтобы дышать еще тише, хотя и казалось, что сейчас задохнутся.

Скрести перестали. Удаляясь, заглохли шаги. Квинт посмотрел на Динь, в его глазах плескался ужас. Из широко открытой пасти вырывалось хриплое дыхание, и Динь поняла, что выглядит сейчас так же.

— С-собачья смерть, — дрожащим голосом произнес Квинт, — собачья смерть быть заваленным здесь. Нам нельзя больше ждать, — он говорил медленно, с трудом, то и дело облизываясь. Нерушимое понятие дома, уверенность, что его не найдут сейчас рухнула за несколько долгих минут, показавшихся вечностью, — нам надо уходить. Пусть… Пусть они отойдут подальше…

— А вдруг они обманывают нас? — голос Динь тоже дрожал, — и они все еще здесь? Ждут, пока мы выйдем?

— Тогда лучше выйти, — сказал Квинт, — лучше смерть там, наверху, чем быть похороненными заживо здесь.

И он надолго замолчал. А потом сказал, совсем чужим голосом:

— Динь… Тебе не кажется, что здесь кто-то есть? Как будто… Как будто Ферт вернулся?

Ита дрожала. То, о чем рассказал ей Гаер, было невозможно, и в это никак нельзя было поверить. Ей казалось, что она и еще несколько волков, которых вожак отрядил ей в помощь, играют в какую-то игру, стали жертвами совсем не смешного розыгрыша. Или жертва здесь одна и это она? Ита оглянулась на своих провожатых. Те были серьезны, не выказывали недоумения. Ну, да, это ведь не они сидели на цепи возле объятого пламенем дома, не они слышали ужасные крики корчащегося в агонии человека, не они голодали после, не имея возможности сбежать. Не они жрали снег, обгрызали землю, кору, в щепки обгладывали свою конуру. Все это было настолько реально, что теперь Ита никак не могла до конца понять слов Гаера. Она спросила тогда робко: может, это был другой человек, но вожак ответил, что нет, тот самый, и на долю секунды волчице показалось, что и он в недоумении.

И теперь она шла вперед, по весеннему лесу, думая, только об одном:

«Правда или нет?»

Мимо пробегали другие Черные Волки. Они окружали рощу. Еще одна цепочка выстроилась от дома до реки, и Ита, проходя мимо, встречалась с их взглядами, жадными, предвкушающими. Она знала, чего они ждут. Гаер рассказал ей про свой план. Они ждут, пока Ита войдет в дом и убьет человека, который уже давно должен был быть мертв.

Ита ушла с болот позже остальных и потому уже сгущались сумерки, когда впереди показалась крыша дома, однако, волчица и в полной темноте, казалось, смогла бы различить дым, поднимающийся из трубы.

Она еще не знала, тот ли это человек, но теперь было все меньше оснований не доверять Гаеру. Ита замерла и беспомощно посмотрела на волков рядом. Те тоже остановились.

— Дальше ты должна идти сама. Ты помнишь, что нужно сделать?

Волчица кивнула. Эти были незнакомые ей состайники из другого отряда, и они не казались плохими, но было видно, что они — опытные убийцы и давно прошли Обряд. Ите внезапно очень захотелось, чтобы они пошли с ней, она боялась оставаться одна в такой странный час своей жизни. Но, провожатые, казалось, вросли в землю, и волчице ничего не оставалось, как, храбрясь, улыбнуться и пойти вперед, к хорошо знакомому забору и дому и человеку.

Откуда-то появился Натаниэль. Ита его недолюбливала, но когда поняла, что он будет первым звеном от калитки, немного приободрилась. В конце концов, он дважды спас ей жизнь, пускай и действуя лишь по приказу Гаера, но, может быть, Гаер и теперь отдал приказ ему, чтобы он берег ее? Ей хотелось, чтобы Нат что-нибудь сказал, но тот хранил молчание, как и всегда. И она тоже прошла мимо него молча, за калитку, за забор. И снова остановилась.

Дом выглядел совсем иначе, чем Ита запомнила его в последний раз. Его словно и не касался пожар. Стены больше не были обгоревшими, дверь покосившейся. Стекла в окнах были целы. Ита кинула взгляд в сторону своей конуры: на ней тоже больше не было копоти, а столбик, который она грызла в яростном и голодном бессилии был абсолютно цел. Волчица задрожала. Этого человек никак не мог исправить за один лишь день. Что-то другое, высокое иномирное коснулось дома, а, может быть, и всей рощи ведь, она поняла это только сейчас, с деревьев тоже исчезли следы пожара. И, на секунду ей показалось, что она видит силуэт рыжей дремлющей волчицы на цепи. Свой собственный, до Обряда. Она моргнула, и морок рассеялся, но чувство тревоги и нереальности крепко засело в душе. И к дому она пошла на негнущихся лапах, зная, что предстоит еще и совершить убийство.