— Ну, что? Ну, как? — обеспокоенно спросил он. Ита нашла в себе силы гордо поднять голову.
— Он сказал, что я остаюсь с вами. Буду в вашем отряде. О тебе даже не спрашивал.
— Вот и славно, — с явным облегчением выдохнул волк, — интересно, что он запихнул тебя в мой отряд.
— Это почему же? — как можно более безразлично спросила Ита.
Вместо ответа, Драк крикнул:
— Эй, ребята! Идите сюда! Будем знакомиться с новенькой!
Ита задохнулась от возмущения, когда поняла, что волки, откликнувшиеся на зов — это прибылые и переярки. Самому старшему, наверное, было года полтора. Все они дружно засмеялись, увидев матерую волчицу. Смех их уже был холоден, как у Черных Волков, но шкуры пестрели серым, бурым и рыжим. Они еще не прошли Обряда.
— Что, Драк? — хмыкнул самый старший, — идешь на повышение? Или эта совсем ничего не умеет?
— Да я… тебя на месте положу! — прорычала Ита.
— Кто кого положит, — отозвался волк, — вопрос спорный… Хочешь решить?
— Так, ну все, — Драк встал между Итой и дерзким переярком, — никаких ссор внутри стаи. А ты, — бросил он волчице, — заткнись и слушай, то, что я буду тебе говорить.
Ита нагло оскалилась. Она еще помнила, как Драк дрожал, узнав, что нужно идти к Гаеру, как он боялся. Она уже открыла пасть, чтобы надерзить, но Драк оказался быстрее. Он рванул ее за ухо: раз, второй. По шее волчицы потекла кровь, от неожиданности она взвизгнула. А зубы Драка уже сжимались на загривке, стягивая шкуру на горле, по которому совсем недавно топтался Гаер. Волки вокруг оглушительно смеялись.
— Я. Тут. Главный, — встряхивая волчицу, рычал Драк сквозь стиснутые челюсти, — я. Тут. Главный. Ты поняла?
Ита мотнула головой. Ее отпустили, и она вскочила на лапы, готовая убивать. За какие-то несколько минут ее дважды подвергли унижению волки, которых она могла разорвать пополам. Она огляделась, намечая себе жертву, но заметила, что окружена и все смотрят на нее крайне недружелюбно. Нападать в такой ситуации было бы безумием.
— Я поняла, — выдавила она, с трудом сдерживая оскал.
— Вот и славно, — удовлетворенно кивнул Драк, — тогда начнем наши уроки.
Ита гневно сверкнула на него глазами. Она была уверена, что станет первой в этих уроках.
— Ну, не дуйся… — Драк растянул губы в мерзкой ухмылке, — сегодня нам обещали развлечение…
Динь чуяла запах Иты. Знала, какой дорогой она ушла. Лапа, поднятая для первого шага, затекла в локте, но волчица никак не могла решиться и опустить ее на землю. Она чувствовала, что это закончится для нее болью и смертью. Она боялась.
За спиной послышалась быстрая трель — это заливалась одна из вернувшихся в топи сорок. С корявой ветви ели она косила на Динь блестящим глазом, кажется, знала все ее мысли и смеялась над ними. Как бы волчице хотелось, чтобы это был Вент. Вент бы сказал, что делать… Или просто был бы рядом.
Сорока испуганно оборвала трель и поспешно улетела. Ее место занял черный ворон. Разинув клюв, он каркнул прямо в морду Динь и Динь казалось, она поняла:
«Смерть! — кричал ворон, — смерть!»
Волчица опустила морду и побрела прочь. Собственное благоразумие претило ей, стояло поперек глотки, ведь где-то там Ита наверняка была в опасности и ждала помощи! А она не смогла переступить через страх…
Она шла вперед, касаясь носом земли, а ворон кричал ей в спину, нагло разевая большой острый клюв.
«Смерть! Смерть!»
— Динь! — услышала она свое имя. Кусты, затрещав, накренились и навстречу волчице вышел… Квинт. Она вскинула голову, не веря своим глазам и неловко улыбаясь.
— Ты пришел?
— Я подумал, что нужно уходить.
— Правда? — Динь не верила своим ушам, — ты в самом деле так думаешь?
— Да, — кивнул Квинт и, помрачнев, отвернулся, — только сначала… Нужно закончить одно дело.
Динь тряхнуло от холода. Она обошла Квинта так, чтобы поймать его взгляд. Она знала, что за дело он хочет закончить и почему у него это не получится.
— Разве так не будет честно? — взъерошился волк, — я освобожу ее и брошу вызов один на один. Это ведь то, чего ты хотела? Шансы наши равны, мы оба голодны и слабы…
— Нет, — покачала головой Динь, — это не то, что я хотела… Квинт, послушай… Ты не думал, что… ну, Черные Волки… они могли появиться из-за тебя?
В глазах волка зажегся нехороший огонек, но он промолчал. Динь внезапно вспомнился ее разговор с Фрозом. Как же было хорошо, что лесные волки не носили брони.
— Послушай, ведь твое желание отомстить — это тоже зло… — продолжила она, уверенным голосом, но изнутри ее пробирала дрожь, — и то, каким способом ты это делал…
— Я не хочу ничего такого слышать, Динь, — холодно сказал Квинт, и волчице внезапно подумалось, что если волк хочет быть глухим, доспехи тут совсем ни при чем, — в любом случае, я собираюсь покончить с этим. Тебе лучше вернуться в логово.
— Я пойду с тобой.
Квинт окинул ее насмешливым взглядом:
— Я думал, ты не любительница кровавых сцен. А отговорить меня все равно не удастся…
«Я и не любительница… — подумала Динь, — но, хочу быть рядом, когда ты поймешь…»
— Надежда есть всегда.
Волк хмыкнул и, пожав плечами, отвернулся от нее. Он был сосредоточенно-угрюм в своем размеренном шаге. Динь ступала рядом и смотрела на него, не отрываясь. Она размышляла над тем, о чем может думать волк, который идет убивать своего собрата. Раззадоривает себя перед битвой? Оправдывает тем, что это будет правильно? Или искренне в это верит? Если бы Черные Волки не освободили Иту раньше, они встретились бы в бою, оба изможденные, истощенные, ведомые ненавистью друг к другу. Почему? Почему нельзя решить все иначе? Вернее, почему они не понимают этого? Раскаяние Иты могло бы помочь, но Ита и раскаяние… Неужели, неужели она ушла с Черными Волками? Неужели все их разговоры впустую… Динь хотелось заплакать, но вместо этого она не отрываясь и не моргая смотрела на Квинта, идущего в смертельный бой, и слезы засыхали на глазах.
— Пришли, — сухо возвестил волк, — может, хотя бы останешься за забором?
— Я постою у калитки, — так же сухо ответила Динь. Она и в самом деле встала у порога, провожая взглядом удаляющегося Квинта. Она знала, сколько шагов от забора до будки, и, казалось, физически ощутила гнев, досаду, разочарование Квинта, когда он увидел пустую цепь.
Он вернулся к ней. Посмотрел в глаза.
— Ее там нет, — удивительно спокойно сказал он, — зато там пахнет Черными Волками.
Динь кивнула. Она не хотела изображать удивления и не боялась выдать того, что уже знала об этом. Но, Квинт, казалось, не замечал ничего.
— Может, еще что-то расскажешь о всепрощении? — насмешливо спросил он.
— Ничего, — ответила Динь, — кроме того, что ее могли увести силой.
— Там нет следов борьбы, Динь, — Квинт смотрел на нее, словно удивленный ее наивностью и неверием, — ни клочка шерсти, ни капли крови, ни следов от когтей, впивающихся в землю. Ее не тащили волоком. Она ушла сама, своими рыжими тощими лапами, ушла вслед за Черными Волками, где ей самое место! Я жалею… Я жалею, что не пришел и не убил ее раньше!
— Квинт!
— Замолчи! Это моя вина! Моя вина в том, что теперь она будет творить зверства не одна, а в подобающей ей компании! Уходи, Динь. Здесь будет опасно. Уходи. А я… я остаюсь.
— Я не уйду.
— Не нужно этого самопожертвования, — резко бросил Квинт.
— Это не самопожертвование, — возразила Динь, — Вент не сможет найти меня, ведь он оставил меня здесь.
Она знала, что говорит неправду. Квинт мог догадываться, что она говорит неправду. Но, не проронив больше ни слова, они отправились домой. Прихватив по пути жестких и горьких стеблей «зайца».
====== Глава XX ======
Он вздохнул. Вздохнул тяжело, так, как мог бы вздохнуть, казалось, сам лес. Поднял голову. Луна зловеще светила зеленым в быстро пробегающих тучах. По его изможденному телу пробежала дрожь. Дрожь слабости, дрожь голода и дрожь первобытного страха. Страх этот приходил каждую ночь, вместе с ненавистью к себе — вечной жертве, какой-то злой насмешкой Великих, наделенной разумом. Он считал, что это было слишком жестоко, особенно теперь, в одиночестве, когда умение размышлять о будущем повергало его в ужас. Он оказался в ловушке пожара, отбился от табуна и медленно слабел теперь от голода, окруженный своими врагами, такими же разумными, как он сам, но беспощадными и уверенными в своей правоте. В том, что его жизнь принадлежит им.
