— Вас сюда вообще не звали! — злобно лязгнула клыками волчица, резко оборачиваясь к Стерну, — впрочем, то, что вы приперлись, дает мне надежду на то, что рано или поздно я полакомлюсь ей, — она кивнула на Динь, — или тобой. Интересно, какой ты на вкус? И кто ты вообще такой, Змей тебя раздери?!
На самом деле, Ите со вчерашнего вечера интересовала личность и белой волчицы в броне, которая сейчас была так беззащитна без своих доспехов, но довольно далеко, чтобы вцепиться в нее зубами, и самой диковинной птицы, подобных которой она раньше никогда не встречала. Раздумывая над своими загадочными визитерами, она даже выла прошлой ночью без особого удовольствия, скорее по привычке, и чтобы тот, в своем логове, знал, что она еще жива, коли он так труслив, чтобы прийти и добить ее лично. Однако шанс задать вопрос и не выдать своего интереса представился только сейчас.
— Я — Стерн, — Вент развел крылья, — может, слышала о таких?
— Слышала, — Ита презрительно скривила морду в оскале, — белые благородные волки севера и их пернатые прихвостни. Так вот, откуда вы… Оголодали, бедолаги? После того пожара не слишком много оленей пришло на вашу сторону?
— Да, — стараясь держаться так же спокойно, как и ее Стерн, ответила Динь, — немного. Но, мы здесь по другой причине.
— Хм… — Ита покивала головой, — дружеский визит? Не думаю. И, вынуждена тебя разочаровать, здесь жрать тоже нечего… Как видишь, — она указала на дом, — Низвергнутая Стихия неплохо постаралась. Вместе с Черными Волками, конечно…
— Да, мы уже слышали эту историю, — невозмутимо сказал Вент. Небрежное «прихвостни», казалось, никак не задело его, — и другую историю тоже. О том, что одна психованная рыжая волчица очень любит убивать своих собратьев.
— Ахахаха! — Ита совершенно безумно рассмеялась, совсем так же, как когда отправила Динь в дом с мертвым человеком: высоко закинув голову и широко раскрыв пасть, — Змей поглоти ваши души… Так вы уже встречались с этим? — она кивнула в сторону леса, где скрывалось логово Квинта, — и пришли сюда послушать баек? Немного страшных историй в обмен на еду? Забавно, забавно…
— Мы принесли еду не как плату, — заметил Вент, — считай, это дар милосердия…
— Милосердия? — улыбка сошла с морды волчицы так же резко, как и появилась, — я не нуждаюсь в милосердии! — она впилась в мясо клыками и, мотнув головой, швырнула его под лапы Динь, — убирайся отсюда вместе со своей подачкой!
Глухарь шмякнулся на землю. Ита, тяжело дыша, подняла на Динь сумасшедший взгляд зеленых глаз.
— Я тебе уже говорила: если тебе хочется помочь мне — умри сама. Подойди сюда и умри от моих клыков. Вот, единственное милосердие, которое я приемлю. Но, тебе ведь не хватит на это храбрости, так?
— Это было бы глупо, а не храбро, — голос Вента был холоднее стали, — и это единственный волк, который пришел к тебе на помощь, так что будь вежливее.
Ита яростно зарычала, и Динь, посмотрев на него, покачала головой, призывая Стерна к молчанию. Она сделала шаг вперед, всего один маленький шажок, чтобы оказаться нос к носу с рыжей, но не дать ей возможности дотянуться до своего горла. Долго-долго она смотрела в зеленые глаза волчицы.
— Ты ведь умрешь, — горько сказала Динь, — если ты разорвешь меня, то умрешь.
— Я буду счастлива, если узнаю, что еще один волк отправится в могилу вместе со мной, — хмыкнула Ита, — тем более мой человек так мечтал о белоснежной шкуре.
— Твой человек, — тихо произнес Вент, — подонок и преступник. И он мертв.
— Так в таком случае, мы стоили друг друга, разве не так, маленькая птичка? Наверное, я оскорбляю твое благородство одним фактом своего существования, не так ли? Посмотри на меня, птичка! Посмотри внимательнее! Я — зло этого мира. Я — его смерть, самая грязная, какую только можно представить, смерть в крови, в клочьях вырванного меха, в хрипах, молящих о милости, которой я никогда не дарую. Так что же ты забыл рядом со мной, маленькая птичка? Убирайся отсюда и забери с собой свою подругу. Расскажи ей на ночь сказку о том, что мир прекрасен, а меня на самом деле не существует. Я по ее глазам вижу, что она не хочет верить в мое существование. Правда, возможно, она станет бояться сумеречных теней, но да ты сможешь ее успокоить, я уверена… Не понимаю, почему ты еще здесь? И ты?! — она повернулась к Динь.
— Мы пришли помочь тебе, — твердо ответила та.
— Я уже говорила, что ты можешь сделать для меня, но немногие решаются на это. Потому, что я еще и самая чистая смерть, которую можно себе представить! Смерть, которой можно заглянуть в глаза и с которой можно сразиться. Смерть, в бою с которой можно отстоять свою жизнь, смерть перед которой уходит все, что вы так упорно вешаете на себя, ваши принципы, ваши надуманные образы себя и мира и остается самое главное. Чаще всего это страх…
— Уходим, Динь, — Вент расправил крылья, — она омерзительна.
Динь подвинула мясо к Ите лапой, и тут же отдернула ее, почувствовав дыхание волчицы и услышав лязг ее челюстей.
— Мы вернемся, — сказала она, — тебе нужно поесть и набраться сил…
Она повернулась и медленно вышла за ограду. И, только когда Ита уже не могла ее видеть, помчалась со всех лап, подальше от этого грязного дома и ее безумной обитательницы, а вслед несся дикий крик.
— Я — Истина этого мира, слышишь! Истина!!!
Динь бежала, как безумная. Непонятная ярость переполняла ее сердце. Ярость, причудливо переплетенная с бессилием. Она ненавидела эту волчицу, впервые ненавидела кого-то до скрежета крепко стиснутых челюстей. Впервые ей пришлось столкнуться с таким злом.
Динь остановилась только возле ручья, чтобы дать успокоиться бешено бьющемуся сердцу, и тут же почувствовала, как к сердцу этому приник Вент, бесшумно слетевший на землю.
— Я… я не понимаю ее! — отчаянно выкрикнула Динь, — как можно быть такой слепой? Как она не понимает, что это — неправильно? Что это — ужасно? Неужели… неужели, есть волки, которые и в самом деле не понимают таких простых вещей? Ведь знать, что убивать собратьев — зло, так же естественно, как то, что вода мокрая… Да как вообще могут быть сомнения в этом? Разве можно сомневаться? Это же убийство, она убийца, убийца!
— Тихо, Динь, тихо… — шептал Вент, гладя ее по груди крыльями, — тихо… все хорошо…
— Нет, не хорошо! — взъярилась Динь и тут же утихла. Взгляд ее темных глаз встретился с желтыми глазами Вента, — я знаю. Я не должна так себя вести…
— Возможно, — Стерн подошел к самому краю воды и кивнул головой, призывая ее сесть рядом. Динь повиновалась. Она все еще тяжело дышала и не смотрела на свое взъерошенное отражение.
— Я просто чувствую себя такой беспомощной. Мне хочется встряхнуть ее… — Динь перешла на шепот, — причинить ей такую же боль, как она волкам, чтобы она поняла, какого это! Но я ведь знаю, что так нельзя!
— Беспомощность и заставляет тебя злиться, — в голосе Вента послышалась ярость, но потом он тихо усмехнулся, — и меня тоже. Ведь быть беспомощной — это опасно. Это значит, ты не можешь защитить себя. Или можешь, но тот способ, который подсказывает твое звериное чутье кажется слишком ужасным. Для того нам и даны разум и слово, чтобы он не был единственным.
— Слово… — Динь покачала головой, — ты думаешь, я смогу хоть что-то сделать словом?
— Я в это не верю, — Вент задумчиво переступил лапами.
— Но мы ведь не можем оставить ее на цепи? Иначе, мы бы сами стали такими же жестокими, как она?
— Да, — ответил Вент, — но теперь пора возвращаться. Квинт может хватиться нас.
Динь бесшумно скользнула в нору. Квинт еще спал, и, кажется, спал все время их путешествия. Волчица свернулась в клубок на своей подстилке. Рыжей вспышкой перед глазами метнулась Ита, потом закачалось серое безбрежное море, а потом наступила темнота.
— Динь? Вент? — тихо окликнул волчицу и ее Стерна Квинт. Он проснулся чуть раньше, чем обычно, потому что даже сквозь сон ощущал волнение от того, что рядом с ним опять кто-то есть.
