— Любое расставание не вечно, — ответила Динь и посмотрела на Туама. — Ведь есть еще звезды.
Мымыл встал напротив оленя, который вез его. Это был молодой и смелый олень.
— Спасибо тебе, — сказал он. — Я так мало знаю о вас. Наши олени совсем на вас не похожи.
— Так и есть, — олень копнул копытом землю. — Они не имеют разума и не знают языка. У нас намного меньше общего с ними, чем с тобой.
— Значит, — спросил Мымыл совсем тихо, — моя клятва…
Олень кивнул.
— Только для нашего народа. А теперь, прошу простить, мне пора. Я все-таки чувствую себя неуютно в компании волков. Кроме того, те люди не вызывают у меня доверия.
И, с едва заметной усмешкой кивнув Туаму, помчался прочь.
— О каких людях он… — Туам обернулся. В нескольких шагах от него стояли люди и потрясали оружием.
— Уйдите прочь! — кричали они, глядя на волков со страхом. Но боялись они не волков и не за себя. Они боялись за мальчика.
— Ты с ними несомненно поладишь, — добродушно сказал Туам, отступая чуть назад. Но Мымыл не слышал его. Он неотрывно смотрел куда-то в толпу, и из толпы, не было никаких сомнений, смотрели на него родные, добрые глаза.
— Мама! Папа! — крикнул он и, махнув волкам на прощание рукой, как ветер помчался к людям, прямо в распростертые объятья самых близких людей.
— Ну, надо же, — удивленно протянул Туам. — Как это получилось?
— Думаю, их жизнь в прежнем стойбище после изгнания Мымыла и смерти шамана стала совсем невыносимой, и они ушли сюда, — сказал Вент, сосредоточенно почесав когтем клюв. — Но это, конечно же, лишь мои догадки.
— В любом случае, все получилось еще лучше, чем мы ожидали, правда? — Динь с восторгом посмотрела на Туама. Тот кивнул.
— До моря совсем недалеко. Я бы сказал, уже можно лапой дотянуться, — Туам посмотрел вдаль. — Нам нужно спешить.
Еще несколько дней, и путников, необъятной холодной неподвижностью, встретило море. Из груди Туама вырвался вдох облегчения.
— Успели, — сказал он, указав остальным путникам на голубоватые льды, все еще сковывавшие воду. — Как ты думаешь, это то самое место? Олений переход?
Динь пожала плечами. Море ошеломило ее своей суровостью. Под неподвижными льдами она чувствовала его сдержанную, но могучую, ни с чем несравнимую силу. Она слышала ее в шуме ветра, такого яростного, что слезились глаза, и перехватывало дыхание. В протяжном крике чаек. Первом крике чаек в ее жизни.
— Фидем, Вент, проверите? — спросил Туам. Море захватило и его, но не так сильно, как Динь. Он сейчас чувствовал свою ответственность перед всеми намного больше, чем раньше. Именно ему предстояло перевести свою маленькую стаю на другой берег через хрупкий весенний лед. В голову его даже стали закрадываться мысли о том, чтобы остаться здесь до глубокой осени, но он отмел их. Встреча со злыми духами была лишь одной бедой для изгнанников, отверженных родной землей. Мало ли, что еще Великие могут уготовать таким, как они? Тем более, у Динь не было брони.
С тревогой Туам следил за тем, как Стерны, покорные его слову, взмыли в воздух и исчезли в туманной дымке. Крик чаек навевал на волка тоску, а море казалось грозным зверем, притаившемся в засаде. Врагом, опасным и мудрым.
— Туам? — Динь подошла к волку и ткнулась носом в его плечо, укрытое доспехами. — Что-то не так?
— Нам предстоит очень далекий путь, — уклончиво ответил Туам.
— Не длиннее того, что мы уже прошли, — сказала Динь. — Омох сказал, что его табун переходит море за три дня. Это такая ерунда по сравнению с тем, что нам уже пришлось пережить…
— Еще он сказал, что лед под лапами бывает непрочен, — вполголоса пробормотал Туам. Динь глубоко вздохнула.
— Меня это тоже пугает, — призналась она. — Но, мы ведь пришли не слишком поздно? Хорошо, что нас изгнали… — она нервно хихикнула, — так вовремя. Если бы мы отправились в путь парой недель позже…
— Здесь бы уже не было льдов, — завершил ее мысль Туам. — Только вода, без конца и края.
— Не думаю, — что все так страшно, — мягко сказала Динь. Туам молча зарылся носом ей в загривок. Так они простояли до тех пор, пока не послышись голоса их Стернов.
— Мы смогли не очень многое увидеть, — сказала Фидем, приземляясь на плечо к Туаму. — Но мы слышали крик чаек.
— Полезно, — хмыкнул Туам. — Их и мы слышим.
— Нет, — Фидем клювом пригладила перья. — Мы слышали крики чаек с другого берега. Думаю, нужно пройти совсем немного. Чайки не улетают далеко от берега. А лед крепкий, по крайней мере, насколько мы смогли разглядеть его с высоты полета.
— Хорошо, — Туам посмотрел на Динь. В груди его боролось желание пойти немедленно, прямо сейчас и желание дать возможность отдохнуть себе и Динь. — Всем спать. Наберемся сил перед переходом и в путь.
И, словно подавая пример, а может быть, стараясь утвердиться в своем собственном решении, он первый улегся на холодную землю берега. Динь свернулась в клубок рядом, но ей не спалось.
— Какой огромный великан, — прошептала она Венту. — Неужели наш мир так велик, что может вместить в себя что-то подобное?
— Наш мир намного больше, чем ты думаешь, — отозвался Вент. — Он не заканчивается ни тундрой, ни Морем, ни самим Севером.
— Совсем скоро я увижу это собственными глазами, — Динь подняла взгляд в небо, где носились неугомонные чайки. — О чем они кричат?
— Они кричат о смелой чайке, которая хотела перелететь море, но не рассчитала сил и упала в воду. И теперь она обречена жить там, под огромной толщей воды, — сказал Вент. — Чайки верят, что если улов удачный — значит, это тот путник вспомнил о своих собратьях и пригнал рыбу к самой поверхности вод. Но он не может выбраться оттуда, чтобы снова взмыть в небо. И потому, когда рыба всплывает совсем высоко, самые отважные из чаек ныряют в воду, в надежде отыскать своего брата, подарившего им этот улов. Но, увы, до сих пор им это так и не удалось. Вот о чем кричат чайки. А теперь спи, Динь.
Но Динь и так уже крепко спала, положив голову на сильные лапы Туама.
====== Глава XIII ======
Фидем легко пощекотала пером нос Туама, и он открыл глаза. Первым, кого он увидел — спящую рядом Динь. Волчица улыбалась чему-то во сне так же беззаботно, как она обычно делала это наяву. И выглядела она без брони, посреди огромной тундры на берегу гигантского океана по-детски беззащитно. Туам почувствовал, как сердце его замирает от нежности. Очень осторожно он высвободил чуть затекшую лапу из-под головы волчицы и тихо пошел за своим Стерном в сторону, чтобы не разбудить Динь неосторожным словом.
Он сел у самой кромки льда, и Фидем приземлилась рядом с ним. Против своего обыкновения, она не села на плечо своему Хранимому, а опустилась напротив него.
— Мне страшно, — признался Туам, не глядя на свою Звездную Птицу. Та же напротив смотрела на него очень внимательно. — Я помню, что об этом говорил отец. Что, даже если я в чем-то сомневаюсь, стая не должна этого видеть. Ни Динь, ни Вент не должны узнать, но тебе я говорю прямо: мне страшно, и я ничего не могу с этим поделать.
Фидем чуть встрепенулась, укладывая перья поудобнее. Она молчала и все так же внимательно смотрела на Туама.
— Отец… — начал он после недолгой паузы. — Интересно, каково ему одним словом… Одним Гласом разрушить все то, что мы столько лет строили вместе? Что это? Глупость? Слепота?.. — он хмыкнул. — Ошибка? Я думал, мой отец из тех, кто никогда не ошибается. Я так хочу ненавидеть его… Но не могу, понимаешь? Ведь было другое… до этого Гласа! Когда он успел так ослепнуть? Может, мне стоило попытаться докричаться до него? Тогда, когда он сидел ошеломленный Гласом, может, я мог сделать это? Как ты думаешь, Фидем?
Фидем все так же хранила молчание, но он читал ответ в ее глазах. Они были больше, чем просто спутниками, соратниками. Как только Фидем приподняла слабую головку с осколками скорлупы на макушке, Мать всех Стернов назвала ей имя ее Хранимого, и с тех пор о нем она слагала песни и пела их на Древе, с другими Стернами. Ждала их встречи и радовалась в предвкушении. А когда встреча случилась, Фидем поняла, что всю свою жизнь не была чем-то целым, лишь тенью. И Туам понял то же самое. И теперь они не просто видели отражение друг друга в глазах, но мысли и чувства.
