— Волк! — воскликнул олень, и это слово Мымыл уже понял. У оленя была странная речь, он куда сильнее тянул звуки, они были мягче и глуше, и все-таки, это был тот же язык, что и у волков.

— Да, — сказала Динь. — Я волк. Не бойтесь, нас всего двое, мы не причиним вам вреда!

Олень подошел к Динь совсем близко и опустил голову так, что его нос коснулся ее носа. О, это был очень старый, мудрый и смелый вожак. Соратники за его спиной неуверенно переминались с ноги на ногу.

— Не бояться? — в глазах оленя сверкнул гнев. — Мы не боимся вас, мы вас презираем. Вы — рабы Смерти! Вы не можете жить, не убивая. И целью выбираете слабейших из нас. В честной схватке стаи против табуна я не поставил бы на вас и обломка своего рога.

Динь прижала уши, ошарашенная словами оленя. Туам нервно вглядывался в их силуэты.

— Все в порядке? — крикнул он.

— Да! — отозвалась Динь. — Простите меня за мои неосторожные слова. Я… Я очень мало знаю о вас. Поэтому и сказала так.

— Это неплохо, — олень все еще был сердит, но он уже не выглядел таким устрашающим. — Но, что ты хочешь от нас, раба Смерти, если не сожрать кого-нибудь из наших детей?

— Там мои друзья. Волк, два Стерна и человеческий детеныш. Вы позволите им приблизиться?

Кажется, олень был удивлен.

— Необычная компания. Что же, пусть подходят. Держите рога наготове, — приказал он молодым оленям, и те, столпившись вокруг своего вожака, опустили головы.

Туам и Мымыл медленно подошли.

— Меня зовут Динь, — сказала Динь. — Это Туам, он сын вожака моей стаи.

Олень коротко кивнул. Взгляд его остановился на Мымыле, который все еще держал в руках броню.

— Это Мымыл, — Динь указала на мальчика. — Это наши Стерны, Вент и Фидем.

— Меня зовут Омох, я — вожак этого табуна. И ты не ответила мне на вопрос, раба Смерти. Что тебе нужно?

— Нас изгнали из стаи, — смело сказала Динь. Туам поморщился. Олени не вызывали у него доверия, и он не хотел, чтобы они знали о их беде. — Изгнали за то, что мы помогли одной из вас. Теперь нам нужна ваша помощь.

Омох внимательно посмотрел на Динь.

— Поднимите рога, — приказал он соратникам. — Так ты, та самая волчица, которая спасла одну из наших сестер?

— Да.

— Как мы можем убедиться в этом?

— Я думаю, она сможет меня узнать.

Омох покачал головой, словно раздумывая.

— Следуйте за мной, — сказал он наконец. — И если что, мы растопчем вас без всякой жалости.

Он повернулся и пошел вперед, к своему табуну. Динь последовала за ним, прижавшись к боку Туама. Волк чувствовал себя неуютно, он был беззащитен без брони, но даже в броне… Что он сможет против тысяч копыт?

— Ты просто сумасшедшая, — прошептал он Динь.

Мымыл не выглядел напуганным. Он оглядывался по сторонам и в глазах его светился восторг. Кругом были могучие, огромные животные, и он понимал их. Слышал, о чем они говорят, над чем смеются, что их тревожит.

— Никто мне не поверит, если я расскажу… — пробормотал мальчик.

— Игриада! — послышался зычный клич вожака. Олени зашевелились, пропуская кого-то вперед. Рога и ноги расступались, Сплошное море рогов и ног словно расходилось на две части. У Динь закружилась голова от этого мельтешения.

И вдруг все закончилось. Перед ней стояла олениха. За ее спину прятался маленький олененок и глядел на волков озорными глазами.

— Скажи, — потребовал Омох. — Это та волчица, которая спасла тебе жизнь?

Взгляды волка и оленихи встретились. Потом Игриада потянула воздух носом.

— Да! — сказала она. — Это та самая волчица. Я не забуду ее запаха и после смерти.

Олени изумленно выдохнули, все разом, и Динь обдало теплой волной.

— Что же, — сказал Омох. — Идите за мной.

Они отошли подальше от табуна. Было видно, что вожак не желает долго держать такую опасность в самом его сердце.

— Я не верю в бескорыстие волков. Почему ты поступила так? — спросил Омох, как только они оказались достаточно далеко от табуна.

— Потому что я услышала ваши слова, — ответила Динь. — Потому что на мне не было доспехов. Потому что волк в шлеме глух к мольбам.

Омох снова покосился на броню в руках Мымыла.

— Да, это моя броня, — сказал Туам. — Моя волчица попросила меня снять ее, чтобы я мог слышать вас. Остальные не захотят вас услышать. Слишком многое зависит от нашей удачной на вас охоты. Наши жизни — в первую очередь.

— Ты не открыл мне своей дерзостью ничего нового, — проговорил Омох. — Потому мы и называем вас рабами Смерти, и до конца веков у нас не будет для вас другого имени. Но это волчица поступила благородно. И я в третий раз спрашиваю. Что ты хочешь от нас?

— Расскажите, что произошло за морем? Мы хотим уйти туда.

Омох фыркнул и ковырнул копытом землю.

— На нас напала Низвергнутая Стихия, — сказал он. — Наверное, какой-то человек не смог удержать ее в своем очаге. Все сгорело. Когда ты со своими спутниками ступишь на другой берег, ты увидишь, что произошло. Сейчас же у меня нет слов, чтобы описать это.

— Низвергнутая Стихия? Что это? — шепотом спросил Мымыл у Туама.

— Это огонь, — ответил тот.

— Там… все еще нельзя жить?

Омох покачал головой:

— Думаю, Стихия остановилась перед водой и больше не опасна, но пищи для нас там нет.

— А как вы перебираетесь через море? Это опасно?

— Мы приходим по льдам, пока они еще крепки. Море на самом деле не так огромно, как тебе кажется, раба Смерти. И есть место, где оно совсем узкое. Там крепкие льды. Три дня мы идем по ним без устали, пока не ступаем на землю. Не думаю, что вам потребуется больше времени. Но это опасно. Порой, случается, что лед рушится под нашими ногами, и тогда мы теряем многих. Вы, волки, легче. Вам не грозит эта беда.

— Спасибо, — сказала Динь. — Правда, огромное спасибо. Нам пора идти…

— Не так быстро, раба Смерти, — Омох преградил Динь дорогу. — Мы могли бы убить тебя. Ведь ты перейдешь через море и будешь охотиться на наших братьев.

— Нет! Ни за что я не трону оленя.

— Ты клянешься в этом перед Великими?

Динь не медлила ни секунды:

— Да, — твердо сказала она.

— Хорошо. Я может, схожу с ума на старости лет, но я верю твоему слову, — Омох обернулся к Туаму. — А что скажешь ты?

— До конца своих дней я не буду охотиться на оленей, — сказал Туам так же твердо, как Динь.

— И я, — вмешался Мымыл. — Я тоже не буду трогать оленей.

Омох изумленно посмотрел на человека, однако ничего не сказал и лишь добродушно мотнул своей огромной головой.

— Я верю вам троим. Кстати, что делает человек среди вас?

— Он… — Динь чуть замялась и встревоженно посмотрела на Мымыла, боясь обидеть его ответом, но он сам сказал, решительно и твердо.

— Я — Изгнанник. Такой же, как они. Мы идем к Людям Моря.

— К Людям Моря? — Омох задумчиво помотал мохнатой головой. — Я знаю, где живут Люди Моря. Это всего день оленьего галопа от моего табуна. Знаете, я бы мог помочь вам.

В поселке звенел смех. Люди сидели возле чумов и говорили, или разделывали рыбу, или вялили мясо и просушивали над костром тонкие полосы кожи. Как вдруг один из них заметил вдали три странных силуэта.

— Смотрите! — крикнул он и замахал руками. — Смотрите, там олень и… И…

— Волки! — выдохнули люди, собираясь на окраине своего поселка. Лица их были удивленными и угрюмыми одновременно, пальцы крепко стискивали оружие.

— А на олене человек! — крикнул тот парень, который первым заметил загадочных гостей. — Ребенок! Мальчик!

— Нам пришла пора прощаться, Мымыл, — сказал Туам, когда мальчик спрыгнул вниз с широкой оленьей спины.

— Да, — ответил Мымыл. В глазах его стояли слезы. Молча он рванулся к волку и обнял того за крепкую пушистую шею. Туам положил на плечо мальчику голову. Потом Мымыл подошел к Динь и обнял ее:

— Спасибо вам за все, — прошептал он. — Спасибо тебе… Я никогда тебя не забуду и язык твоего народа. Как жаль, что мы больше не увидимся.