— Прошу простить за… это, — сразу извинился он, обеспокоенно хмуря брови. — Вы что-то говорили об Аурбоде?

— Да… да, я именно о ней хотела немного разузнать, — запинаясь, проговорила я.

— Давайте не здесь, хорошо? Маме не стоит этого слышать, — он посмотрел на раскрытое окно второго этажа и повел меня к конюшне.

— Чтож, даже не знаю, что и сказать, — начало Акке, останавливаясь около загона с лошадьми. — Это так давно было.

Черный конь подошел к нему, подставляя голову, охотно принимая ласку хозяина.

— Меня зовет Акке, а та женщина Далия, моя мать. Она родная сестра Аурбоды. А вас как зовут?

— Герд.

Он невесело улыбнулся, посмотрев на меня с грустью.

— Она очень любила это имя, всегда говорила, что назовет дочь именно так.

От этих слов внутри что-то сжалось. Я старалась не подавать вида, но чувства так и рвались наружу.

— Что именно вы хотели узнать?

— Я просто интересуюсь последствиями последнего нападка йотунов и их… жертвами, — на ходу сочинила я. — Вот нашла вас.

— Понятно, — Акке кивнул, поглаживая коня. — Ничего особенного вы от меня не узнаете. Мы жили себе спокойно все вместе. Аурбода была еще совсем молода, немного старше меня. Она была беззаботной и просто счастливой. Работала, гуляла с женихом, вечерами каталась на лошади. Пока однажды конь ее не вернулся один, — он замолчал ненадолго, вздохнул и продолжил, — мы ночь не спали, разыскивая ее, но оказалось, что тем вечером она попалась шайке йотунов.

Последние слова он бросил со злобой, никак не вязавшейся со спокойствием его прежних слов.

— И больше мы ее не видели. Она была обычной девушкой, не заслужившей издевательств этих тварей, — в порыве гнева Акке неосознанно дернул коня за гриву, отчего животное боязливо отшатнулось. — А теперь она мертва. Кто знает, что ей там довелось пережить.

— Мне очень жаль, — только и смогла выдавить я, ощущая всю боль этого аса.

Мне хотелось сказать ему, что я как никто иной понимаю его печаль. Хотелось рассказать, что именно пережила Аурбола в Йотунхейме. Сказать, кем являюсь я, но решимость моя мигом улетучилась, когда Акке заговорил снова.

— Никому такой участи не пожелаешь, — тихо говорил он, а в глазах его читалась злоба. — Они похищали наших женщин, насиловали, убивали, измывались над ними! Но хуже всего, что умирали они чаще при родах, или раньше того, еще вынашивая маленьких монстров!

Я смотрела на него с нескрываемым ужасом, ведь сейчас Акке говорил именно обо мне.

— Это тяжелая участь и для них, и для их детей, — осторожно сказала я, едва дыша от волнения.

— Это не дети! — тихо, но оттого не менее устрашающе проговорил Акке. — Они с рождения уже становятся убийцами, когда разрывают своих матерей на части!

Мне хотелось сказать, что так бывает далеко не каждый раз, что хотябы со мной получилось иначе, но разве могло это хоть как-то оправдать меня в глазах глубоко опечаленного давней потерей аса? Для него я в любом случае убийца и монстр, как глупо было даже надеяться на другой исход.

Я дышала с трудом, изнемогая от ужасного чувства. Сердце болезненно содрогалось, руки пришлось крепко сжать, чтобы не видно было мелкой дрожи. Семья, к которой я тянулась всю жизнь, ненавидела меня до глубины души. Я представляла дружелюбных асов, которые примут меня с распростертыми объятиями, но встретила меня лишь обезумевшая от страха перед йотунами старушка и её озлобленный сын, который винил меня во всем и считал убийцей.

— Я так расстроил вас? — уже спокойнее спросил он, когда глаза мои наполнились слезами.

Я мало плакала в своей жизни, даже в детстве, и думала, что меня непросто настолько встревожить, но сейчас было так больно, что невозможно было держаться.

— Нет, — севшим голосом соврала я. — Вы сказали все необходимое. Мне нужно идти.

И я бросилась прочь, не слушая недоумевающих возгласов, ветром мчась обратно, руками утирая слезы, хлынувшие из глаз. Я расталкивала прохожих, отворачиваясь от них, прячась под темным капюшоном. Я лишняя здесь, я не асьния. Я йотун. Мерзкая кровожадная убийца, из-за меня погибла мама, из-за меня эти люди, которых я наивно считала семьей, живут в страхе. Локи, Одни, все правы. Я монстр…

Я не заметила, как вернулась во дворец, мчась теми же обходными путями сквозь ухоженный парк. На улице уже темнело, вокруг было так же тихо. Глаза закрыла пелена слез, я часто путалась, рвалась по неверной тропинке, терялась среди деревьев, еще больше приближая себя к такой несвойственной мне истерике. Наконец я просто остановилась, изнемогая от чувств, терзавших меня. Плащ съехал с плеча, путаясь с подолом платья. Я резко сорвала его и бросила на землю, громко всхлипывая, закрывая раскрасневшееся лицо дрожащими руками.

— Как прошло? — Локи беззвучно вышел из-за широкого ствола дерева.

Он говорил холодно, смотрел с безразличием, но я все равно явственно ощущала, что роднее него для меня больше нет никого во всех Девяти мирах. Я подошла к нему, плача навзрыд, не имея сил сказать хоть слово.

— Я ведь предупреждал, — спокойно говорил он, без малейшего сострадания глядя на меня.

— Они считают меня монстром, — срывающимся голосом сказала я, рвано вздыхая.

— Мне это знакомо, — кивнул трикстер, скрестив руки на груди.

— Не надо, прошу, — впервые в жизни взмолилась я, чуствуя себя разбитой и искалеченной изнутри.

— Не надо правды? — жестоко осадил меня он. — За столькие годы жизни в Йотунхейме ты так и не поняла, кем на самом деле являешься? Мы с тобой монстры, Герд. А монстров принято гнать куда подальше. И никакой семьи быть не может. Есть такие же монстры, которые, увы, теплых чувств к тебе не испытывают, но самое главное — не соваться к обычным асам. Ведь для них ты всегда будешь убийцей. Стоило всего лишь послушать меня и не рваться к своей семейке.

Его холодный тон успокаивал, но в тоже время ранил еще больше, ведь доносил только правду. Как и всегда он во всем был прав.

— Я не могла иначе, — тихо проговорила я, опуская голову. — Тем более эти асы, они просто… просто не знаю ничего наверняка…

— И ты все еще в этом уверена? — Локи рассмеялся мне в лицо.

— Они боятся и ненавидят по незнанию. Нельзя их винить за это.

— Что я слышу? Как же ты размякла.

И это правда. Я никогда не отличалась особенной чувствительностью и сентиментальностью, но сейчас едва отходила от истерики. Но откреститься от всего этого и возненавидеть родных, какими бы они ни были, значило принять их слова. А мне этого отчаянно не хотелось.

— Неправильно смотреть только с одной стороны, — увереннее заявила я, глядя трикстеру в глаза, — их тоже можно понять, и я их не виню. Что бы они ни говорили, это все же моя семья, и я не хочу вражды. Жаль ты не думаешь также.

— Похвально, — зло усмехнулся Локи, — речь об Одине, я не ошибся? Прости, но твои пылкие речи неубедительны.

— Что бы ты ни говорил, я знаю, ты ко мне прислушиваешься. Надеюсь, ты задумаешься и решишь наконец, что делать с Одином.

Не знаю, как пришла к таким умозаключениям. Я говорила от души, стремясь не задеть Локи, а просто разобраться в себе. Теперь мое отношение было сформировано окончательно, чего нельзя сказать о нем. Но одно то, что Локи еще сомневался и решал, внушало надежду. Я не говорила ничего больше, просто ушла оставляя его в раздумьях. Впервые мне казалось, что я поняла и сделала что-то правильное в своей жизни.

========== Глава 17. К истокам ==========

OST: Florence and The Machine — Bedroom hymns

Новый день дарил ясность, утреннее солнце вселяло энергию в ослабевшее тело, беспокойный сон унес с собой тревожное волнение.

Я долго лежала в постели, искренне наслаждаясь одиночеством, по которому уже успела изголодаться. Локи рядом не было, оно и к лучшему. Однако это не освобождало от необходимости размышлять о последующем решении трикстера, которое определенно станет ключевым. Собственная бессвязная речь на закате вчерашнего дня теперь казалась такой чувственной и правильной, казалось, такое непросто будет пропустить мимо ушей. Но и в этом уверенности уже не было никакой. Локи одновременно был так близко и так недосягаемо далек, в момент я осознавала, что и близко не могу вообралить его дальнейшие планы.