Он не мог. Просто не мог!
— Локи, — сорвавшимся голосом договорил за стражника Один, покачав головой, словно надеясь отбросить от себя это предположение, в котрое до посслденего не хотелось верить.
Ноги подкосились, когда эйнхерия утвердительно кивнул. Не было слез, но перед глазами тут же потемнело, я прижалась всем телом к колонне, борясь с головокружением.
Нет! Нет, он не мог…
Это было нечто непонятное и необъяснимое, в ту секунду я и не думала о том, что именно заставило меня так остро отреагировать. До этого я не осознавала своей привязанности к трикстеру, теперь же, слыша доклад о его смерти, отчего-то стало тошно. Вместе с заполнявшей вмиг тоской, приходило осознание. Он ведь стал для меня самым близким существом за не такой уж долгий промежуток времени, а все потому что был единственным. Дело не только в том, что я никого к себе не подпускал, никто и не стремился. Никто не устраивал со мной сделок, отчасти чтобы помочь, не заступался за меня никогда, не ворошил прошлое в дружеских беседах, просто стремясь узнать ближе. Локи был мерзавцем каких не сыскать, но разве я заслужила чего-то большего? А теперь и его нет. Вот так просто, ушел часом ранее и больше не вернулся.
Я тихо застонала от безысходности, прижавшись лбом к холодному камню колонны, забыв о всяких предосторожностях.
— Выйди, дитя, — ожидаемо раздался голос Одина, а сам он медленно подошел в сопровождении все того же эйнхерии.
За этот короткий момент утратив совершенно все чувство самосохранения, я вышла на свет, кончиками пальцев цепляясь за спасительные камни колонны. Взгляд всеотца ни с чем не сравнить. Холодный, но в тоже время пропитанный сочувствием, глубоко опечаленный, но все еще властный и уверенный. Я и не ждала от Одина выговора или разборок, чувствуя некую сплочённость общей печалью.
— Его больше нет, — он повторил слова, все это время звонким откликом гулявшие у меня в мыслях, — мой мальчик…
Я слышвла историю Локи не раз, и Один в ней всегда вызывал противоречивые чувства, как бы радикально к нему не был настроен сам трикстер. Он представлялся расчетливым и жестоким, несправедливым и грубым. Сейчас же передо мной стоял подавленный старец, ощутимо опечаленный смертью сына. Именно сына, а не отпрыска ледяных великанов. Родного сына. Жаль Локи этого не видел…
— Теперь нам остается только… — начал говорить Один, и слова его оборвались на полуслове, когда эйнхерия сделал быстрый выпад, коснувшись затылка Всеотца. Послышался громкий звук упавшего без чувств тела.
В ужасе уставившись на бездыханного старика на полу, я уже сжала кулаки, готовая к любой атаке. Взгляд быстро вернулся к фигуре стражника, уже подсвеченной зеленым сиянием. Шлем и золотые доспехи исчезли, словно их никогда и не было. На их месте появлялся знакомый доселе костюм. Лицо стремительно менялось, быстро преображая черты, заставляя усомниться в существовании эйнхерия, что стоял мнгновением ранее напротив. В довершение довольный оскал и победоносный огонек в зеленых глазах, и вот уже передо мной стоит трикстер собственной персоной. Борясь с оцепенением, я быстрым взглядом осматривала его с ног до головы, не веря собственным глазам. Чертов трикстер стоял напротив и как ни в чем не бывало любовался произведенным эффектом.
— Ну как тебе представление? — ехидно поинтересовался он, указывая на Одина. — Прости, но только без рук.
Он поспешно пригрозил, когда я сделала шаг навстречу, неотрывно глядя ему в глаза. Уверена, выглядела я в тот момент сбитой с толку и порядком обозленной, но помимо этого было и кое-что другое. Невзирая на предостережения трикстера, я подошла и обняла его. Безмолвно и крепко. Как обнимаются друзья поле долгой разлуки. Просто захотелось убедиться, что это и правда он, и дать самой себе спасительные секунды на успокоение. Локи это действие с моей стороны поразило, он не сразу обнял меня в ответ, с минуту простояв в лёгком оцепенении.
— Больше никогда так не делай! — охрипшим от волнения голосом проговорила я ему в шею, стараясь придать твердость, на деле же ощущая, что веду себя как сентиментальная девчонка
— Все решилось неожиданно, но вцелом как я и задумывал, — сказал Локи, отстранившись и заглядывая мне в лицо, — можно было бы предупредить тебя, но тогда бы не было такого эффекта.
— Подлец, — все еще не придя в себя толком, проворчала я, на что трикстер лишь удовлетворенно усмехнулся. — А с ним что?
Я кивнула на Одина у наших ног, с тревогой посмотрев на Локи. Что-то подсказывало, что для Всеотца вся эта история хорошо не кончится, и хуже всего было то, что я никак не могла решить для себя — мне все равно, или же есть доля сострадания.
— Разберусь с этим позже, — отмахнулся Локи, тем не менее задержав неопределенный взгляд на бездыханном теле. — Сейчас есть дела поважнее. Ты со мной?
Он протянул руку, вопросительно и выжидающе глядя в глаза. Не могу отрицать, что именно тогда закрались первые подозрения, но воле трикстера, возвращению которого я все же была очень рада, противиться я не могла. Поэтому просто кивнула и вложила свою руку в его протянутую ладонь.
Он потянул меня к трону, стремительно мчась впереди, и завел за повышение, угрожающе нависнув сверху.
— Если ты все ещё со мной, то сейчас сохранишь молчание, пока я разберусь с ещё одним родственничком, — практически приказал он. — Будешь возникать, лучше уйди сразу.
Осознавая, что из родственников у Локи остался только Тор, я на секунду смутилась. Но все же уверенно кивнула, решив, что теперь точно пойду с трикстером до конца.
Я осталась в темноте за крупными украшениями трона, а Локи спереди. Замерев в ожидании, я как могла пыталась отбросить прочь сомнения. Самое страшное началось, когда послышались тяжёлые шаги, а на трон опустился Локи. По коже пробежал неприятный холодок, вызванный звуком неожиданного голоса. Это был знакомый тон, размеренный и властный. Я зажала ладонью рот, сдерживая удивленный вздох. Догадаться о произошедшем было совсем не сложно.
— Ты как-то сказал мне, — совершенно точно заговорил Один со своего трона, хотя мгновением ранее он лежал за колонной без чувств, — не будет царя мудрее меня. Но он уже есть. Итогом схождения стало единство миров. Ты был готов отдать жизнь за каждый из них. Что может Асгард даровать новому царю?
Слышать это было просто невыносимо. Трикстер так искусно копировал речь Всеотца, что становилось по-настоящему жутко. Ещё хуже от того, что каждое слово сочилось ложью. Только сейчас я в полной мере стала понимать — Богом Обмана Локи зовётся неслучайно.
— Его жизнь. Отец, мне не быть асгардским царем, — говорил Тор совершенно искренне, вовсе не чувствую подвоха. — Я клянусь защищать Асгард и все миры до последнего вздоха, но только не сидя на троне. Локи, при всех его противоречиях, понимал суть правления так, как мне не дано, — слова его отдавали дань уважения брату, усиленные горечью утраты и неувиденным обманом. — Это жестокость и жертвенность. По мне так лучше быть хорошим человеком, чем плохим царем.
— Это речи моего сына или его возлюбленной?
Я не хотела больше этого слышать. Ни слов искусной фальшивки, ни проникновенных речей обманутого Тора. Ранее не питая особых симпатий к громовержцу, сейчас я с трудом удерживала себя, чтобы не выйти и не испортить все это мерзкое представление, в которое он так искренне верил. Но Локи предавать не хотелось, глупая верность заставляла зажимать ладонями уши и стоять на месте, с трудом переживая эту невыносимую пытку. Хотя голос Всеотца все равно никак не удавалось заглушить.
— Трон, которого один сын так жаждал, другому даром не нужен.
Тор что-то отвечал, я же слышала лишь обрывки, которые ранили ещё сильнее.
— …Локи ушел достойно, я постараюсь так жить…
— Благословения своего не дам, отеческого напутствия тоже.
Всё это звучало так иронично и мерзко, и каждое слово в моей голове сопровождалось видом довольного оскала трикстера.
