Поймав на себе недоуменный взгляд, она все же бросила бестолковое занятие и легла рядом с Роджером. Он требовательно похлопал себя по плечу, призывая лечь. Забыв как дышать, Кейт пододвинула ближе и осторожно положила голову барабанщику на плечо. Не зная куда пристроить руку, она неловким движением оставила ладонь на его груди.

— Спокойной ночи, — удовлетворённо улыбнулся Роджер, поцеловав девушку в мягкие влажные волосы.

— Спокойной, — тихо ответила она, понимая, что уж точно не сможет уснуть сегодня.

Роджер приобнял девушку за спину, прижимая к себе, и моментально уснул. Кейт же так и лежала с широко раскрытыми глазами, прислушиваясь к ровному дыханию, сходя с ума от привычного уже, но такого особенного и пьянящего аромата. Она следила за своими пальцами, неосознанно поглажившими крепкую мужскую грудь. Вопреки самым смелым ожиданиям страх не исчезал, но он заглушался другим необычным чувством. Непривычное спокойствие разливалось по телу, окутывая девушку целиком, заставляя удивляться самой себе, радоваться сквозь опасения и прижиматься теснее к человеку, который точно никогда не обидит.

========== Sends shivers down my spine, body’s aching all the time ==========

Утро следующего дня нельзя было назвать добрым хотя бы потому, что ночью Кейт практически не спала. Она широко распахнула глаза, стоило мягким солнечным лучам заглянуть в комнату. Голова неприятно ныла от недосыпа, всё тело ломила усталость. Деревянные оконные рамы сильно сквозили от старости, пропуская в комнату утреннюю прохладу и сырость. Будь Кейт сейчас одна, она бы посильнее закуталась в одеяло и спала дальше, но сейчас явно не тот случай. Прямо над ухом раздавалось тихое посапывание, шею согревало ровное дыхание. Во сне Роджер тесно прижимался к Кейт, обвив талию рукой, притягивая к себе ближе. Было мягко говоря некомфортно. С вечера Кейт вообще не могла заснуть, упорно борясь с рефлекторным страхом, уже под утро она бросила это бестолковое занятие, и усталость взяла свое. Девушка провалилась в короткий беспокойный сон, часто просыпаясь от малейшего движения рядом. Иногда Кейт считала себя безнадёжной.

С первого этажа раздался короткий звон. Это старые часы с маятником громко озвучивали время. Единичный бой означал половину, так что в этой раз часы не особо помогли, конечно, кроме пробуждения. Звон казался оглушительным в утренней тишине, но, судя по отсутствию шорохов из других комнат, кроме Кейт бой часов никто даже не слышал.

Пролежав ещё полчаса в неудобной позе, Кейт услышала шесть звучных ударов. Лежать без сна было уже невозможно, и она решилась встать.

Осторожно приподняв руку, крепко сжимавшую ее талию, девушка медленно села, морщась от громкого скрипа пружин. Роджер недовольно что-то промычал, вместо девушки обнимая подушку.

— Спи-спи, — успокаивающе прошептала Кейт, смахнув светлую прядь, упавшую ему на лицо.

Она снова залюбовалась его по-детски умиротворённым выражением лица, затем встала с кровати в сопровождении громкого лязга пружин и задернула жёлтые клетчатые шторки, чтобы солнце не мешало Роджу спать. Половицы и дверцы шкафа тоже нещадно скрипели, заставляя Кейт застывать на каждом шагу и оглядываться на барабанщика, который, видимо, просыпаться всё равно не собирался.

Она тихонько надела шорты с цветастой футболкой, умылась и спустилась на первый этаж. По полу гулял прохладный ветерок, приятно обдувая босые ноги, волнуя достающие до пола лёгкие тюли. Входная дверь была настежь открыта, значит, кто-то уже проснулся и вышел. Стоя на крыльце можно было услышать приглушённые звуки фортепиано. Сразу понятно, кому сегодня не спалось. На кухне же все было нетронуто, поэтому Кейт решила заварить кофе и отнести Фредди печенье.

Аккуратно пробираясь по двору, стараясь не вляпаться в грязь, Кейт прислушивалась. Из-за прикрытых дверей студии доносилась знакомая мелодия, скорее всего продолжение той песни, что Фред представил друзьям на Рождество.

— Мурашки бегут по спине

Тело всё время болит…

На этих словах Кейт вошла в студию, громко скрипнув дверью.

— Привет, — виновато поморщилась она, — я тебя отвлекла?

— Нет-нет, — поспешно помахал руками Фред, с готовностью подскакивая со своего круглого стула.

Он как всегда лучился широкой улыбкой, всем своим видом выражая неподдельную радость.

— Подумала, ты не завтракал и… вот, — Кейт поставила кофе с печеньем на небольшой квадратный столик около фортепиано. — Я пойду, не хочу мешать.

— А, нет, — неожиданно воскликнул Фредди. — Прошу, останься. Я доработал ещё одну часть и просто обязан с кем-то поделиться. Иначе не выдержу и разбужу остальных!

— О, не надо! — угроза подействовала, и Кейт опустилась на широкое кресло с обивкой из коричневой кожи.

В счастливом предвкушении Фредди вернулся на свое место и, глубоко вздохнув, запел в сопровождении чудесной мелодии:

— Слишком поздно, моё время пришло

Мурашки бегут по спине

Тело всё время болит

Всем до свидания — мне нужно идти,

Нужно оставить всех вас и расплатиться

Мама, я не хочу умирать,

Но иногда мне жаль что я вообще родился.

Мурашки действительно забегали по спине от этой потрясающей приятной мелодии и слов песни, насквозь пропитанных чувствами Фредди. В воздухе буквально витала какая-то особенная магия. Куплет ещё не звучал слаженно, порой Фред останавливался, перепевал строчку иначе, удовлетворённо кивая или напряжённо хмурясь и переделывая снова. Кейт не покидал невероятный восторг, она чувствовала, что становится свидетелем рождения настоящего шедевра. Вопреки ожиданиям, она ничего не смыслила в музыке и оценивала песни со стороны простого слушателя. Но новое творение Фредди словно между строк сквозило чем-то особенным. Песня заставляла рваться наружу накопившимся чувствам и переживаниям, обнажая самую суть. Отчасти в этом была заслуга самого фронтмена. Он пел с таким искренним чувством, проживая каждую строку, что невозможно было не проникнуться.

— Ну как? — нетерпеливо спросил Фредди, садясь ближе, нагибаясь вперёд, словно боясь пропустить хоть одно слово.

Кейт открыла было рот, но слова терялись, оставаясь неозвученными. Она глупо улыбалась, не в силах собрать эмоции в кучу. Глядя на нее Фредди тоже улыбался, он понимал, какие чувства вызывает его песня, и этого уже было достаточно.

— Ну скажи что-нибудь, — буквально взмолился он.

— Фред, я не могу сказать ничего стоящего о песне или музыке, — виновато протянула Кейт.

— Да, я понимаю. Мне важно знать другое, какие чувства вызывает песня?

— Смешанные, — незадумываясь ответила она, — но больше грустные. Ты словно поешь о себе, и от этого песня становится сильнее и… чувственнее. И она прекрасна в своей печали.

Это было именно то, чего он ждал. Фредди быстро закивал, запоминая каждое слово. Он с таким трепетом относимся к своему творению, проникаясь к песням какими-то родительскими чувствами.

— Не терпится поделиться со всеми. — Он удовлетворённо потянулся, взяв наконец принесенную кружку. — Не знаю, как долго мы будем все это записывать.

— Всё это? — Кейт удивлённо вскинула бровь.

— У меня большие планы, — загадочно улыбнулся Фред. — Но пока что это только мысли. Дальше будем уже работать все вместе.

Они ещё немного душевно поболтали, медленно попивая уже остывший кофе. Фредди не мог выгнать девушку, но уже явно хотел вернуться к фортепиано и работе. Поэтому Кейт ушла, решив ему не мешать.

Солнце уже поднималось выше, начиная ощутимо припекать. На улице все постепенно оживало, шумно ездили машины и тракторы, тихо ворчали петухи во дворе, вдалеке блеяли овцы.

Кейт вернулась на всё также пустовавшую кухню, решив заняться завтраком. Она старалась по возможности не шуметь, осторожно доставая посуду, тихо намешивая тесто для блинчиков.

— Доброе утро, — неожиданно прозвучало за спиной.

Кейт подпрыгнула на месте, случайно утопив ложку в пакете с мукой. Обернувшись, она едва не столкнулась с Полом, привалившимся к столу прямо у неё за спиной. Оставалось только гадать, как он умудрился беззвучно подкрасться и не скрипнуть ни единой половицей старого паркета.