Почему Марианна сдружилась именно с Колетт и Женевьевой – сложно было сказать. Они были веселые. Дочери торговцев и судей были слишком чопорны и скучны, и может быть, даже глупы. Надменные обедневшие дворянки, презрительно дувшие губки, державшиеся своей стайкой, ее тоже отталкивали, не смотря на фамилию Д Мар, возможно из-за экзотической и необычной внешности девушки. Но Марианна не любила хандрить, не была ханжой или занудой. Поэтому с этими двумя девушками ей было комфортно и весело. При этом они опекали ее как младшую и бестолковую сестру, которая не знает, что в жизни почем. Скорее всего, так оно и было.
Почему отец определил ее именно в пансион мадам Буарон? Возможно, это был случайный выбор. Мама, мадам Сесиль, была против. Ее бы воля, она жила бы в их имении, в Оверни или в Канаде, в Квебеке. У дочки была бы гувернантка. Ей очень хотелось этой идиллии, покоя, тишины. А так за все время, что Марианна себя помнила, она была в Оверни два раза и особенных воспоминаний эти поездки ей не оставили. Может быть, это просто была осень? Может, она была еще мала? К чему все это, если она снова едет к бабушке! К бабушке, на прекрасном фрегате «Голубка» … не считая всех обстоятельств…
Ее отец, Эжен ДМар, был из семьи обедневших дворян и занимался коммерцией вместе со своим другом, компаньоном и крестным Марианны мсье Де Пеньяком. Одним из его больших увлечений была медицина, и как казалось девочке, это занятие увлекало его намного больше, чем торговля. Он всегда поставлял травы, минералы и какие-то снадобья, а также необходимые лекарственные ингредиенты для большей половины лекарей Парижа. Марианна не могла понять одного, почему он заставляет маму служить камеристкой «сто первой» фрейлины во дворце. Мама терпеть не могла всего этого, но отец видел в этом отблески дворянства и «силу титула». Его жена служит во дворце.
В данном случае, он намеренно выхлопотал ей место камеристки фрейлины именно при дворе королевы Марии Лещинской. Сесиль Д Мар была во дворце, и в тоже время, в безопасности «от всей этой безнравственности». Сама она печально шутила по этому поводу. Единственным объяснением положению своей матери Марианна находила выгодные контракты, которыми регулярно обеспечивалась их торговая компания. Правда, последний год отец наконец-то положил конец маминым мучениям. И, как показалось Марианне, не по доброй воле. Всю осень и зиму мама провела дома, занимаясь какими – то поручениями отца.
Как встретились ее родители? Достаточно необычно. Как ей рассказывали, отец выкупил Сесиль на рынке Марокко, когда ей едва исполнилось семнадцать. Столько, сколько сейчас было Марианне. Так случилось, что отца Сесиль направили прокурором в Новый Свет, до которого, к сожалению, он не доплыл. Их корабль потерпел крушение в сильный шторм, а выживших волею судеб подобрали пираты. Судьбу своей семьи Сесиль не знала. На пиратском судне среди уцелевших ее родных не было. Она знала только одно, что своему спасению она обязана Эжену и Господу Богу. Сесиль никогда не рассказывала, никаких подробностей. Только однажды Марианна случайно подслушала обрывок разговора между мамой и бабушкой, они вспоминали какую-то Морган и дядю Жофруа де Пеньяка, папиного друга, владельца торговых судов, но стоило им заметить приближение Марианны, как они сразу сменили тему.
Роды у матушки были очень тяжелыми, поэтому у Мирри не было ни сестер, ни братьев. Бабушка всегда говорила, что организм Сесиль когда-нибудь восстановится и может быть, у Эжена родится еще сын или дочь. Бабушка Марго, всегда старалась сгладить углы и надеялась на лучшее. Отец, как и большинство мужчин, очень хотел сына. Тем более, что у крестного, Жоффруа Де Пеньяка, было двое сыновей. Поэтому Марианна умела метать ножи, стрелять, плавать, лазить по деревьям и даже ставить паруса. В прошлую поездку по дороге к бабушке и обратно он даже немного рассказал ей о судовождении, хотя за штурвал она держалась с тех пор, как первый раз взошла на борт «Голубки».
Воспоминания и плеск воды успокаивающе действовали на девушку, и Марианна не заметила, как, наконец, провалилась в глубокий сон усталости.
Утро было немного пасмурным, но дождя не было. Дул резкий ветер. Стало значительно прохладнее, что не могло не радовать путешественников. Марианна проснулась с желанием, что бы они были уже в Руане, но, этого как бывает в реальности, не случилось. Река несла их быстрее и быстрее, усиливая бортовую качку. Девушка видела, что мать чувствует себя ужасно. Приступы дурноты следовали один за другим, и попытки улучшить ее состояние, к сожалению, ни к чему не приводили. К полудню Жоффруа Де Пеньяк сжалился над бедной Сесиль и причалил к берегу. Внезапно напавшая «морская болезнь» на жену его друга была очень некстати, потому что они и так задержались в порту Парижа дольше, чем планировали по неведомым причинам Эжена Д Мара, и теперь была дорога каждая минута.
К берегу они пристали в безлюдной местности, чтобы избежать ненужных вопросов и непредсказуемых встреч. Через полчаса с ними поравнялась товарная барка, плывущая в Париж, но, к счастью, на них никто не обратил внимания.
Пребывание на твердой земле немного улучшило ситуацию: Сесиль перестало так отчаянно тошнить, и она смогла выпить хотя бы немного воды. Марианна, пользуясь передышкой, решила приготовить легкое снотворное, из запасов саквояжа своего отца. Жоффруа Де Пеньяк не торопил ее. Конечно, и он, и команда могли бы наплевать на страдания молодой женщины. Они повидали и не такое. Но обаяние, ум, кротость и утонченная красота Сесиль не позволяла относиться к ней без уважения. И к тому же, капитан никогда не позволил бы себе равнодушно взирать на болезненное состояние любой женщины, не говоря уж о жене друга и матери своей любимой крестницы, тем более, он уже начал понимать, с чем связано ее отвратительное самочувствие.
Крестный Марианны неторопливо прохаживался по берегу и гнал от себя тревожные мысли. Интуиция подсказывала ему, что надо быть начеку. Нехорошее предчувствие не покидало Де Пеньяка еще со вчерашнего вечера, но он старался гнать от себя тяжелые размышления и не показывать беспокойства перед командой. Однако расположение его духа с каждым часом становилось все мрачнее и мрачнее.
Как только снадобье было готово, они снова тронулись в путь. Сесиль Д Мар стало немного лучше, лекарство минута за минутой стало оказывать свое действие, и она потихоньку задремала. Марианна примостилась рядом с матерью и погрузилась в свои мысли.
Несмотря на всю драматичность сложившейся ситуации, девушка была рада снова поехать к бабушке, встретиться с командой «Голубки», своей «нянькой» Харпером и… Де Пеньяком младшим. Мысль о том, что Гийом Де Пеньяк посмотрит на нее своими зелеными глазами и улыбнется ей, грела сердце. Обычно Гийом не обращал на нее внимания, или относился как «к своему парню». Поэтому Марианна очень надеялась, что он придет к ним на обед, если «Голубка» постоит пару дней на рейде у Малаги. И тогда она оденет розовое платье с милым белым кружевом по вырезу, и постарается так затянуть корсет, что бы в вырезе появились такие же округлости как у Колетт… И, может быть, тогда он посмотрит на нее по-другому?! Нет, нет нет! Она и так хороша – сама по себе! Марианна всегда начинала злиться на себя за такие мысли. Не пристало ей об этом думать, глупо уподобляться этим курицам из курятника. Уж на дурочку Гийом Де Пеньяк точно не обратит внимания, да еще может и посмеяться! Не стоит думать о Гийоме! Марианна стала вспоминать о бабушке, Маргарите Д Мар.
Бабушка Марго, как ее называла Марианна, жила уединенно недалеко от Малаги, выращивала целебные травы, помогала больным, вела хозяйство и внучка почти каждое лето оставалась у нее до осени. Это было счастливое время. Очень часто бабушка давала приют выздоравливающим матросам с торговых судов папиного друга мсье Де Пеньяка или людям, выкупленным ими из рабства. Она была небольшого роста, сухопарой, с темной смуглой, почти коричневой загорелой кожей, большими иссиня черными глазами, такими же большими и бездонными, как и у внучки. И если Маргарита Д Мар закрывала волосы, то казалась гораздо моложе, потому что было не видно ее совершенно белых, седых волос, которые выбивались жесткими колечками из любой прически или из-под косынки. Она рано овдовела, но внутренний крепкий стержень не дал ей согнуться, уйти в себя, и она стала заниматься различными делами, помогать другим людям. Вся окрестность знала ее как хорошую травницу и повитуху. Ее очень уважали. Бывали дни, когда бабушка целый день принимала больных, а потом ехала принимать роды. Иногда она брала Марианну с собой. А когда она собирала травы или варила сборы и делала мази, внучка всегда была рядом. Поэтому, когда Колетт ошпарила руку кипятком в пансионе, Марианна легко смогла ей помочь и кисть зажила почти без дефекта. А теперь она сама приготовила снотворное для матери.
