На этой торжественной ноте речь папы и господина Омине закончилась. Но толпа не расходилась. Празднование продолжалось. Здесь, на рыночной площади, все возносили жизнь, и вернувшиеся танцоры посвятили своё выступление миру и гармонии, они поднялись на сцену после того, как ушли два серьёзных генерала. Мы с Эдвине разрешили завлечь себя в один из танцев. Девушки с переднего плана, что пели и хлопали в ладоши бубнами, показали несколько движений, которые под их оживлённую песню мы с братом легко выучили и, слегка порадовав восхищённую публику, всё же решилось мне увести Эдви с общего внимания. Ощущать безопасность в толпе родного города, при том будучи известными людьми – достаточно ценно, чтобы не порадоваться. Сцена обросла народом, на очереди были музыканты. Известная группа, слагающая грустные и правдивые песни. Я был рад, что мы услышим их хоть отстранённо.

Проходя назад, к тому месту, с которого всё начиналось – где мы и встретили папу, я всё же решаюсь не беспокоить его. Эдви делает важное тому замечание:

– Ты только посмотри, сколько людей хочет с ними поговорить насчёт службы! – и правда, даже девушки, что только что учили нас танцевать, даже обычные люди и рабочие готтос сейчас стояли в общем кругу рядом с Хильдиром. Счастью папы не было предела, столько новобранцев раньше никогда разом не вступало в их ряды. Такими счастливыми были его глаза, что даже короткая красная борода его будто бы распушилась от новостей. Папа собрал чёлку назад, завязав её резинкой, и что-то активно объяснял на пальцах, а затем пригласил всех отпить чаю в палатке поблизости. Именно чаем и сладостями наши угощали новобранцев. Ибо так много вкусного на тренировках не будет, питание всегда ограниченное, но полезное.

– Ботта, ты всё ещё со мной?

– Ах?..

Эдвине как бы нарочно вдруг переместился с заднего плана маячить прямо перед моими глазами. Я обратил внимание, что он внезапно стал расчёсанным и покладистым. Его что-то успокоило, однако моя отстранённость сейчас, вызванная тем, что я отвлёкся на шум, происходящий вокруг, его немного взбесила:

– Ботта! – вот он полностью встаёт передо мной, поставив руки в бока. – Ты ведь не забыл, зачем мы сюда пришли?

Забыть такое было нельзя. Он бы никогда меня не простил за это. Мало мне одной его обиды на то, что заставил его с крыши прыгать, так теперь есть угроза потерять с Эдвине этот безмолвный контакт. В голове тут же заблестели всеми цветами радуги яркие украшения. Их, к слову, у нас в городе не делали, все они были привезены либо из столицы, где находилась главная база нашего отца и замок королевы Адегит, либо из краёв гентас, что было достаточно редко, тем более непростительно дорого.

Я мог думать о чём угодно и наблюдать какой угодно пейзаж, но о нашей цели забыть бы никак не смог:

– Ах, точно! Подарок маме. – Тут же разворачиваюсь в противоположную сторону, где красовалась приятная глазам вывеска, зазывающая к себе состоятельных или просто падких на красивые безделушки людей. Это была лавка ювелира.

– А я подумал, что ты уже успел забыть. – Срывается на меня брат, всё ещё задетый тем, что я увлёкся разглядыванием шумихи и вообще ушёл от нашего плана куда-то в мысли о кампании отца, где успешно справлялись и без нас.

– Пошли скорее, я знаю, что тебе не терпится выбрать подарок! – Подхожу к входу, дёргаю дверь на себя, и лишь звонкие колокольчики оповещают каждую живую душу о том, что мы собрались пройти в лавку, как оттуда, со скоростью ураганного ветра, выбегает низкая собака, дворняжка, видом своим напоминавшая мне таксу. Я сначала это прыткое существо не узнал, слишком увлечён был засверкавшим вдали товаром. Но как только пёс кинулся на приветливый крик моего брата, то я сразу понял, кого именно мы встретили. Не спеша, из лавки вышла тётушка Шарлотта. Прекрасней характера нашей славной няни не было ни у кого во всём Доргильсе! И сейчас она, заправляя золотые локоны с чёлки за ухо, наклонилась ко мне, как только закрылась дверь в лавку, и приветливо обняла:

– Ботта, славный мой, как ты выступил, ох какие слова от вас шли, милые мои! – тётушка отстранилась и поприветствовала также и Эдвине, что только что прекратил играть с Бэкки. Так звали ту прыткую собаку, что выскочила вперёд из дверей. Сейчас маленький милый монстр бегал вокруг моего брата, пока Эдви его не поймал, заключив в объятья:

– Бэкки! Сластёна, ты такая шалунишка! Что нового у тёти Шарлотты? Не молчи! – Бэкки радостно лизнула его щёку, а затем ухо, пока брат не отстранился в приступе смеха: он, в самом деле, был очень падок на щекотку, отчего и сейчас не сдержался, и залился звонким очарованием, переворачивая собаку на спину, чтобы почесать ей животик. Интересно, а не будет ли гадко с моей стороны воспользоваться этой его слабостью – падкостью на смех – когда захочется что-то нужное выведать? Я же не стану от этого считаться плохим братом? Хотя… Глядя на его вдруг недовольный взгляд, мне уже верится, что я и есть – плохой брат. И чего я уже успел испортить? Когда? Неужели всё дело в этой несчастной крыше?

– Как хорошо, что мы встретились, мальчики. Я всё волнуюсь, как там ваша мама? Эбби, по большему счёту, кроме уборки и чтения книг особыми навыками не отличается – я боюсь, как бы не хлопотала Фридда за троих, попросив мою племянницу отдохнуть в библиотеке. А она может такое сказать, против своего самочувствия. Вы же знаете, что у матушки вашей больное сердце. Волноваться ей и перетруждаться не хватало ещё. К ним же сегодня приезжает гентийский принц! Стол должен быть накрыт как подобает, Эбби их встретит, но что это за дело придворной даме и без помощи своих верных подданных, одной кушанья разносить!

Тётя даже в свой свободный день знала всё-всё, что происходило у нас дома. Это была её способность! Таких людей в разведку бы в папин отряд, но она специализируется лишь по ведению хозяйства. Эх, хотя, глупо с моей стороны такое подмечать, верно ли? Я, если можно так сказать, не был доволен столь очевидными вопросами, ответов при себе тогда не имел и желания обсуждать это тоже, но взрослые всегда возвращали в этот мир наши умы, способные возноситься над всеми проблемами во что-то иное, самим собой созданное. Как и сейчас тётушка оторвала меня, а возможно, что и Эдвине от мыслей про отца, гентас и ювелирную лавку, вернув к главному событию этого дня. Оно было близко и домой мы сейчас успевали попасть, однако не говорить же нянечке, что мама сама попросила нас задержаться? Это притом, конечно, если её намёки дошли до меня верно.

– Не переживайте, тётушка, они хорошо справляются, – решил расставить я все точки, чтобы не возвращаться к теме о гостях, – пусть и не признают того, что без вас стало трудней. – Замечаю при этом, делая акцент на последнем, ведь все хотят вернуть тётушку. У неё заслуженный отпуск, пусть по ней и скучают все в доме. Но давать повод для лишних волнений со стороны моей будет достаточно грубо. Я не соврал, что мама справляется, вспомнив, что она уже успела без помощи Эбби застирать всю одежду в доме, но и не раскрыл о происходящем всей правды.

Тётушка тем временем сочла это убедительным и для её души приятным, отчего она непринуждённо улыбнулась, потянув вверх уголки своих губ. У Шарлотты было много мимических морщинок у глаз и рта, отчего казалось, чтобы ни случилось – она всегда улыбается, словно провидец, будущее которого не так туманно, как всех остальных его окружающих. Она погладила меня по голове, со словами:

– Вот и славно. Значит, я хорошо воспитала Эбби. Мои волнения были сосредоточены именно на этом. Она ещё молода и неопытна, мне бесконечно приятно, что малышка Эбби скоро уезжает в университет.

– Тётушка, подождите! – вторгается в наш диалог Эдвине, встав рядом, заставив Бэкки подбежать к своей хозяйке. – Вы знаете того самого принца, которого мама не дорисовала? Ведь приезжает именно он! – видно было, что брат волнуется из-за того портрета. Тот человек внешне никому не понравился, и это не дело рук маминых навыков в рисовании людей – вовсе нет. Это было из-за его чисто гентийской натуры, этакого духа того времени, когда они заводили свои войска в город без предупреждения, нападали на полукровных гентас и готтос, якобы из побуждений религии решив погубить их жизни своими мечами, сионами и огнестрельным оружием, что было редкостью, ведь обходилось не малых денег и служило дополнительным грузом. Самое любимое оружие из всех тех у нашего папы – пистолет с колесцовым искровым замком.