– Твои волосы ещё больше завились от них!

– Хах… Я просил не нападать на меня со своей магией, а показать её! Но и на том спасибо. – Только брат разворачивается, понемногу приходя в себя, как мы слышим звонкий голос нашего папы. Он начинает свою речь, уже расходится в приветствиях и благодарностях людям просто за то, что они пришли. Меня удивляет, а кто будет безразличен к своей судьбе? Правда, людей тут было хоть и много, но пришли действительно не все.

– Бежим! Пропустим же всё. – Он легко забирается наверх, причём помогая себе только одной лишь рукой, вторая всё ещё держит огонь, пускающий от себя приятное пыльно-туманное свечение.

– Я за тобой, не беспокойся. – Говорю ласково, чтобы создавшуюся ситуацию сделать более спокойной. Мне хотелось бы сейчас играть и развлекаться на крыше или тут, но речь была очень важной. Нельзя такое событие пропустить.

Пока поднимаюсь следом, улыбка озаряет моё лицо. Я был так счастлив сегодня нашему большому приключению. Вот бы чаще нам разрешали сюда приходить! Представив, что я так же буду подниматься на осмотрительную площадку корабля, я внимаю свету, что появился тут, лишь открыл брат проход на чердак. Легко запрыгиваю, оказавшись рядом с ним. Эдви трясёт пальчиком, легко смахивая с себя живой огонёк за его ненадобностью. Ещё одна лестница отделяла нас от крыши.

– В течение не одной сотни лет, – начинал говорить отец. Его голос был слегка грустным, но отражал за собой опыт прошлых лет. Слушая следующее, мы уже поспешили покорить ещё один подъём. – Наши народы вели непрерывные распри. Гибли тысячи людей. Умирали лучшие умы. Не находили себя, не знали счастья, и лишь голод и потери оставались спутниками наших детей. – Под эти слова Эдвине подал мне руку и помог очутиться на крыше, выложенной красной черепицей. Та блестела от радостно прыгающих солнечных лучей. Тепло от них полностью растворило мою неуверенность в нашей спешке на карниз крыши.

– Страшно слегка. – Вдруг прошептал братик, развернувшись ко мне.

– Надо просто присесть, где удобнее будет. А это ещё ты спрашивал, страшно ли мне, ха! Ясно теперь, зачем. Ну же, не бойся, лохматый, не часто мы папу слушаем с выступлениями! – в шутку добавил я, наблюдая, как краснеет и убегает от меня Эдвине, не стерпевший высмеивания своей чувственности, ну и своих волос. Они были всегда непослушны, тем более теперь растрепались из-за надоедливых барашков, однако оттого лишь больше нравились всем вокруг. Но разве такое ему сейчас скажешь? Не поверит же! Лучше отшутиться, думалось мне тогда.

Присев у края, он хлопками призывает меня к себе. Только оказываюсь рядом, как решаю вернуться в ту нашу маленькую игру про шпионов:

– Давайте же узнаем, что они от нас скрывают, лейтенант Песчаный берег!

– Замолкните, Пуховичок, наш командир выступает. Сколько можно болтовни?! – Он по-настоящему огрызается, толкая меня своим плечом в моё. Вот это… неожиданно, давно мне не удавалось его обижать. Ничего не поделать, просто усмехаюсь и схватываюсь за свои колени, чтобы было удобнее сидеть. Черепица хорошо нагрелась за это утро, будто бы сказочное лето никогда не покидало крутых краёв этой крыши.

Отсюда вниз было совсем не высоко, но нас всё же никто не замечал: люди оставались увлечены речью папы, да и солнце светило над нами, ослепляя смотрящих, как бы в подмогу нашей беззаботности. Сцена была маленькая, можно сказать, едва не крохотная, но гармонично смотрелись на ней два статных мужчины в традиционном гентийском вооружении. Я краем глаза заметил отсюда, как сквозь толпу пробирается разведотряд, не так давно папой собранный. Они спешили туда, откуда мы пришли, в этом и не было сомнений.

– Страдали, мучились, боролись, становились сильней нас самих… наши женщины. Я не побоюсь сказать, что в моей армии самые сильные воины именно они. Девушки доказали свою честь и преданность народу. И не только готтоскому народу! Даже не имея никакого обеспечения, готтос всегда отстаивали свою честь, свои города, свои деревни, любой кусочек нашей земли. Но не о ней идёт речь. Теперь, когда два королевства объединяются, теперь, когда столетняя, кровопролитная война наконец-то закончится… У нас появился шанс жить в этом прекрасном, огромном мире, как одному народу. Больше ничего не боящемуся, больше ни по чему не страждущему.

Всё внимание, казалось, было запечатано на сионах господина Роксофорда. Я будто бы слышал мысли людей, когда улавливал с крыши слабые блики на их глазах, переносящие отражение красноголового мужчины: убийца-убийца-убийца-убийца… Бесконечное сплетение одного и того же слова. Я тоже боялся Омине, я знал, как волосы эти даются чистокровным гентас. Да, именно убийством. И не одного собрата или готтос, а десятка живых. У гентас иметь красные волосы считалось знаком престижа и богатства. В любом случае, у этого господина не осталось ни одной светлой прядки. Меня раздражали мои светлые стального оттенка волосы, и я желал бы окрасить их в тёмный, лишь бы нарушить традиции всех знакомых мне на текущий момент предубеждений. А люди ведь всё равно смотрели на младшего сына королевы гентас, как на врага народа и подосланного шпиона. Их глаза так и продолжали выдавать их мысли: убийца-убийца…

– Мы будем развивать экономику, политику, здравоохранение, науку, земледелие, искусство… и многое другое, что мы не можем делать сейчас. Мы дадим образование нашим детям, построим улучшенные школы. Наше королевство закрепится в истории всего человечества, как самое стабильное и процветающее, которое никогда не умрёт. Всё, что мне нужно от вас… от нас, от моего народа! Здесь моя семья, мои дети, здесь любимые и дорогие мне люди. Здесь живут прекрасные готтос! От вас мне нужно доверие. Если мы объединимся и в нашу армию начнут приходить всё более смелые, самоотверженные и целеустремлённые люди – мир изменится к лучшему. Пожалуйста, поддержите нашу идею! Мы не собираемся воевать, мы здесь, чтобы заключить перемирие. И чтобы это произошло, нам как никогда необходима ваша поддержка! Ваши силы, в первую очередь. Нет разницы в расе, возрасте, в религии, телосложении или в самовосприятии – мы все живём одним, мы все хотим мира и справедливости, которую не способно принести ничто в этот мир, кроме нас самих. Мы всех ожидаем и всех примем в нашу команду. Пожалуйста, вступайте в наши ряды, высказывайте свои идеи, мы ответим на любые возникающие вопросы.

Я заметил, что запахло чем-то приятным – было такое ощущение, что рядом готовили что-то, но все палатки с едой находились строго у входов в рынок из соображений безопасности. Почему же запахло именно тут?

– Эдви, ты чувствуешь, что чем-то пахнет?

– Ах? Я не…

– Перед тем, как я дам слово будущему генералу гентас – Омине Роксофорду, сыну Великой Роксонии, я бы хотел… – Папу резко перебивают криком:

– Пожар! Огонь попал на сено в кладовой!

– Здесь есть маги воды?!

Омине соскакивает со сцены и несётся к месту, с которого шёл тот самый необычный запах. Брат закрывает ладонями рот и застывает в ожидании близящихся обвинений. Было начисто видно, что это наша вина, и теперь не только по поведению Эдвине – мы уже рассказали папе при Омине про возникновение этих необычайных способностей. Ему несложно было сейчас догадаться, кто всему виной. Не такие уж из нас опытные бойцы, какими нам хотелось бы быть, чтобы не напакостничать в первый же день официального вступления Эдвине в наши ряды. Однако идеального начала я и не ожидал.

– Не бойся, брат… – Заступаюсь за него я перед ним же самим. Осуждение не сходит с его лица ни на секунду, даже при этих моих словах. – Омине опытный маг, он всё без труда исправит. Ты ему, считай, подарок сделал! – говорю я, совсем не страшась опасливых и возмущённых перешёптываний внизу в толпе. Теперь никто не смотрел на Омине с теми самыми мыслями. Все молили его справиться с огнём. Но ажиотаж не смог заставить и меня волноваться. – Тем более, что это всего лишь искорка была, мы не делали этого специально.