Поражённый, Спок отступил назад.

– Наша миссия! Чёрт подери, Спок, мы говорим о гибели всего живого на Земле! В том числе твоего отца! ты наполовину землянин – неужели, чёрт тебя возьми, тебя это совершенно не трогает? – Секунду он с яростью глядел на Спока, затем, повернувшись, зашагал по коридору.

– Джим! – Спок шагнул было следом, но тут же резко остановился. Адмирал скрылся за поворотом. Он не услышал восклицания Спока, и Спок был этому рад. Вулканец и сам не мог понять, как оно могло у него вырваться. Он совершенно не понимал этого совершенно не вулканского внутреннего импульса, который заставил его издать это восклицание. Он должен был подавить его ещё раньше, чем почувствовал, что оно готово сорваться у него с языка. Это было не по-вулкански. Гнев Джеймса Кирка не должен был действовать на вулканца Спока, ибо гнев нелогичен. Более того, бесполезен. Он влечёт за собой замешательство, непонимание и неэффективность.

Всё это он хорошо знал. Отчего же тогда он сам чувствовал, что разгневан на адмирала? Как могло случиться, что реакция Джеймса Кирка причинила вулканцу такую боль?

Он попытался найти объяснение ярости Кирка. Тревога о том, что будет с Землёй, если «Баунти» не вернётся, ни в коей мере не могла повлиять на судьбу планеты; равно как и переживания за судьбу Сарека не могли спасти старшего вулканца. Чего же ожидал от него Кирк? Даже если он ощущал боль и тревогу, какой смыл выказывать эти эмоции перед своим командиром и унижать себя, проявляя недостаток самоконтроля? Какую пользу это может дать?

Спок сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, преодолеть замешательство и эмоции, наличие которых он не мог отрицать. Ему хотелось вернуться в свою каюту; хотелось заняться медитацией, пока к нему не вернётся способность полностью контролировать себя. Но это было невозможным. Предстояло слишком много работы.

Пытаясь сделать вид, что ничего не случилось, или, по крайней мере, что вспышка Кирка не задела его, Спок распрямил плечи и последовал за адмиралом в двигательный отсек.

Ухура не отрывала глаз от показаний трикодера, в то время как Павел проверял уровень зарядки накопителя в десятый раз за столько же минут. Процесс требовал гораздо больше времени, чем полагал мистер Скотт. Ухура и Павел находились возле реакторной уже почти час. Если ещё десять минут им не помешают…

В радарном отсеке авианосца «Энтерпрайз» оператор начал обычную проверку аппаратуры. Внезапно на экране возникли помехи. Нахмурившись, оператор поколдовал над настройкой. На мгновение экран прояснился, затем помехи вернулись.

– Что там такое… Коммандер, взгляните!

Дежурный офицер присоединился к оператору. Взглянув на экран, он также нахмурился.

– Я думал, Вы проводите обычную контрольную проверку.

– Да, сэр. Но приборы показывают утечку энергии из модуля. Это где-то внутри корабля.

Оператор всё ещё пытался определить источник сигнала. Дежурный офицер, нависая над ним, смотрел ему через плечо, пока не зазвонил телефон, и ему пришлось поднять трубку.

– Говорит Роджерсон. Да, у нас то же самое. Как, по-вашему, что это может быть? – Он выслушал ответ, а когда заговорил снова, голос у него был напряжённым. – Вы уверены? Проверьте видеосканер. Мне нужно подтверждение. – Он прикрыл ладонью трубку. – Они считают, что кто-то проник в один из ММР.

У дверей реакторной гудение накопителя фотонов усилилось, а затем внезапно прекратилось.

–  Есть! – сказал Павел. – Готово! – И он отнял аппарат от стены.

Ухура открыла коммуникатор.

– Скотти, можете забирать нас. – Ответом ей был треск помех. – Скотти? Говорит Ухура. Пожалуйста, ответьте. – Она подождала. – Скотти, Вы слышите нас?

– Слышу, – едва донеслось сквозь треск помех. – Мощность транспортатора на минимуме. Придётся забирать вас по одному. Ты первая.

Павел сунул накопитель Ухуре.

Вокруг Ухуры появилось мерцание, но это не был нормальный эффект транспортации. Вместо обычного прохладного лёгкого покалывания Ухура ощутила, словно в тело её вонзились тысячи игл. Понадобилось гораздо дольше обычного, чтобы она, наконец, исчезла.

Павел терпеливо ждал, пока транспортатор «Баунти» перезарядится и заберёт его отсюда. После гудения накопителя тишина действовала ему на нервы. От постоянных вспышек света разболелась голова.

Звук сирены заставил его вздрогнуть. В перерывах между её завываниями слышались чьи-то выкрики. Павел торопливо открыл коммуникатор.

– Мистер Скотт, как скоро транспортатор будет готов? Мистер Скотт, Вы меня слышите?

– Чехов, Вы слышите меня? – голос Скотта был едва различим сквозь треск помех.

– Мистер Скотт, сейчас самое…

Дверь коридора распахнулась. Высокий широкоплечий человек ворвался в коридор с каким-то большим оружием в руках, нацеленным прямо на Павла. Следом ворвались ещё много людей, таких же высоких, в такой же камуфляжной форме.

– Ни с места! – закричал тот, что ворвался первым.

Павел старательно делал вид, что ему совершенно нет никакого дела до коммуникатора, и в то же время старался держаться к нему поближе, отчаянно надеясь, что эти люди не унесут его совсем, чтобы разобрать на части. Сумей он заполучить коммуникатор хотя бы секунд на десять, может, ему ещё удастся спастись. Но эти люди неправильно откроют коммуникатор, он самоуничтожится.

К сожалению, схватившие его, судя по их виду, были не из тех, чтобы дать ему шанс завладеть своим снаряжением.

Он чувствовал себя круглым идиотом. Они заполучили не только его коммуникатор, но и фазер. Более того, они завладели его удостоверением, потому что он не позаботился оставить его на корабле. В довершение всего, отправляясь сюда, он спрятал фазер под куртку и потому не успел до него дотянуться, когда они нацелили на него своё оружие – возможно, примитивное, но с такого близкого расстояния, несомненно, опасное. Теперь он был в ловушке.

Допрашивающий его человек в форме в который уже раз спросил, кто он и на кого работает.

– Меня зовут Павел Чехов, – ответил он. – Больше ничего я Вам сообщить не могу.

Тот тихонько выругался. В комнату вошёл темноволосый человек в штатском. Глаза его были скрыты за большими чёрными очками. Тот, что допрашивал Павла, подошёл к нему.

– Если ФБР знало, что это должно произойти, – сказал он сердито, – почему вы нас не предупредили?

– Мы ничего не знали! Это просто совпадение! Тот сигнал был от одного ненормального. Он следит за своими соседями и за любым, кто попадётся ему на глаза, а потом звонит в мой офис и доносит мне на них. Это отвратительно.

– Но ведь он знал…

– Это просто совпадение! – повторил агент ФБР. – Смотрите сами. – Он с явным отвращением приблизился к Павлу и обратился к нему. – Мы схватили Вашу сообщницу.

– Но… это невозможно! – вскричал Павел.

Даже сквозь загар было заметно, как побледнел агент ФБР.

– Вашу чернокожую сообщницу из Южной Африки.

– Она не из Южной Африки, – сказал Павел. – Народность Банту живёт… – Он осёкся. – Вы не поймали её. Вы пытаетесь меня обмануть.

– Значит, Вы были не один. – Агент ФБР был явно ошарашен.

– Я был один, – заявил Павел.

Агент отошёл в другой конец комнаты, оставив его под наблюдением охранников.

Чувствуя себя униженным из-за того, что так глупо проболтался об Ухуре, Павел желал, чтобы они снесли ему голову, или расстреляли его, или что там делали с пленниками в двадцатом веке.

Поделом мне будет за мою глупость, подумал он. Если меня сейчас убьют, адмиралу Кирку не придётся со мной возиться. Он сможет спасти китов, довести «Баунти» домой и остановить зонд.

Он представил себе траурную церемонию Звёздного Флота в честь Павла Чехова, павшего героя, который помог спасти Землю. Адмирал Кирк произносил надгробную речь. Воображаемая картина несколько утешила его.

Сигнал коммуникатора вернул его к действительности. Павел попытался схватить прибор, но один из охранников его оттолкнул. Человек в форме и агент ФБР поспешно приблизились к ним.