Поздно вечером в дверь моей комнаты раздался стук.

– Кто? – спросил я. Едва ли это был человек, которого мне так хотелось бы сейчас видеть.

– Люпин. Я знаю, что ты чувствуешь, – тихо произнес он, затворив за собой дверь. – После того, как на меня напал Сивый, и я осознал, что он со мной сделал, долгое время я чувствовал то же самое. Я ненавидел его, конечно же, но ведь я превратился в такого же монстра. Я был убийцей, животным.

Я по-прежнему сидел к нему спиной.

– Тебе нанесли увечья против твоей воли. Несмотря на то, что мои раны невидимы, я нанес себе их сам. – Следующий вопрос сорвался языка против моей воли: – Что заставило тебя передумать?

– Тонкс, – просто ответил он. – Я знаю ее характер, и, если в ее сердце сумела затеплиться любовь ко мне, значит, что-то во мне достойно этой любви.

Я поднялся и, подойдя к окну, сцепил руки за спиной, вглядываясь в темный переулок.

– Понятно.

– А ты… у тебя есть кто-нибудь такой? – робко спросил он.

Как бы сильно я ни противился, проклятие не позволило бы мне оставить прямой вопрос без ответа.

– Да, – грубо отозвался я.

– Кто… – было начал он, но тут же передумал. – Нет, не честно спрашивать тебя о таком. Особенно, когда ты уязвим. Но, быть может, ты мог бы поговорить с ней, спросить ее…?

Я подумал об утверждении, которое выбрала Грейнджер прошлым вечером. Вероятно, она догадывалась, каким будет мой ответ, так зачем же ей прилюдное подтверждение? Может быть, она хотела, чтобы это услышал один конкретный человек? Хотела, чтобы он знал, что это правда? Даже если это так, у меня не было никаких оснований полагать, что это признание предназначалось мне. Вероятнее, оно было адресовано Поттеру.

– Нет, – решительно заявил я. – Ни за что.

Я не мог отделаться от легкого чувства сожаления, когда осознал, что, должно быть, это действительно было правдой, раз я смог произнести это так категорично. В конце концов, я никогда на это особо не надеялся. Тогда почему так больно отказываться от того, что, по правде говоря, мне никогда не принадлежало?

***********

Пятница. Полдень.

Большую часть дня я провел за чтением книги в своей комнате. Зелье либо сработает, либо не сработает, на что я более никак не в силах повлиять. Я сделал все, что было в моих силах. Мы сделали. Но только время покажет, было ли этого достаточно. К тому же, я совершенно не горел желанием ни с кем видеться, мне не нужны ни жалость, ни сочувствие. Кроме того, затворничество избавило меня от принуждения говорить правду, которую я предпочёл бы сохранить в тайне. Я отточил мастерство владения голосом, превратив его в наиковарнейшее оружие. Теперь лишь молчание могло меня защитить.

Какая ирония.

Без четверти четыре я спустился в лабораторию за агатовым пузырьком и захватил с собой еще один – цвета молочного опала со свинцовой пробкой. В коридоре я столкнулся с Грейнджер. Она замялась, словно собираясь что-то сказать. Я прошел мимо, не сказав ни слова. Это невыносимо – видеть в ее глазах надежду, тогда как я сам ее давно утратил.

Ровно в четыре мы собрались на кухне для заключительного испытания. Нас снова было восемь человек: Грюм вызвал Артура и Молли в качестве подкрепления, несомненно, опасаясь, что я предприму попытку бегства в случае провала Муресатирев. Он, как и я, прекрасно понимал, что это лишено всякого смысла – Темный Лорд всегда доводит дело до конца, – но людям свойственно безрассудство, когда они в отчаянии.

– Палочки наготове, – негромко произнес Грюм. – Все, кроме Северуса.

– Уверена, в этом нет никакой необходимости, – встревожившись, возразила Грейнджер. – Даже если зелье не сработает, ничего не случится.

– Ты удивишься тому, на что способны люди в безысходной ситуации, Грейнджер, – произнес он. – Рисковать не стоит.

Я ощутил, как все тело разом стало как будто свинцовым. Все, чего мне хотелось сейчас – чтобы это наконец закончилось.

– Уберите палочки. Уверяю, если зелье не сработает, вам нечего меня опасаться.

Разумеется, для такого опытного бойца, как Грюм, этого простого заверения было достаточно.

Он окинул меня суровым взглядом, в котором читалось понимание и толика уважения. Он кивнул.

– Что ж, ладно.

Я откупорил пузырек и одним быстрым движением опустошил его. Горло обожгло словно кислотой, и мне пришлось до боли сжать руку в кулак, чтобы не закричать. Спустя какое-то время боль поутихла, и я сглотнул. Казалось, по горлу прошлись наждачной бумагой.

– Воды, – прохрипел я.

Молли бросилась за стаканом, но Грюм ее остановил, вытянув руку.

– Нет. Мы должны сперва выяснить, подействовало ли зелье. – Он оглядел присутствующих. – Кто хочет испытать его?

Никто не вызвался, ни один из них не горел желанием положить конец этой неопределенности.

– Грейнджер, – в конце концов гаркнул он. – Ты помогала варить зелье. Окажи честь, проверь, подействовало ли оно.

Наши взгляды встретились, ее глаза были полны сомнения и страха.

– Я не… как?

– Как и прежде. Пусть повторит ложь, о которой известно только тебе.

Она замерла в нерешительности, затем наклонилась и прошептала мне на ухо, так, чтобы слышал только я.

– Гермиона Грейнджер не влюблена в Северуса Снейпа.

Как громом пораженный, я уставился на нее в изумлении.

Не сводя с меня испытующего взгляда, она отступила назад.

– Повторите. Повторите и докажите, что можете лгать.

Я отчаянно, как никогда ранее в своей жизни, желал иметь возможность заговорить. Но, когда я открыл рот, я был не в силах произнести ни слова.

***********

Пятница. Вечер.

Площадь Гриммо – по крайней мере, та ее часть, на которую открывался вид из моего окна, – была окутана во мрак и полуночную прохладу. И была такой же безлюдной, каким станет этот дом, как только Темный Лорд задаст мне несколько вопросов и получит ответы. В течение дня все члены Ордена будут схвачены. В течение недели Британия окажется в его власти. Все то, чем я жертвовал, все мои попытки искупить то, что много лет назад я сотворил из мести и ревности, все сведется к нулю. Если бы я был на это способен, я бы заплакал.

Я сунул руку в левый карман мантии и сжал небольшой пузырек со свинцовой пробкой. Разумеется, выход был лишь один. Если проклятие не разрушить, нельзя позволить Темному Лорду допросить меня. Сбежать не представлялось возможным – он натравит на меня своих прихвостней, Люциуса, Сивого, остальных. А благодаря Темной Метке они обнаружат меня так же ловко, как нюхлер золото. Это лишь дело времени. Нет, Темный Лорд успокоится, лишь увидев мое мертвое тело. Я всегда знал, что смерть станет одновременно моей платой и наградой. Иногда мне казалось, что я буду даже рад ей. Вот только сейчас, столкнувшись с ней лицом к лицу, я вдруг осознал, что все же ценю свою жизнь, какой бы презренной она ни была.

Я услышал, как позади меня негромко распахнулась дверь.

– Уходи, Люпин, – прорычал я, не оборачиваясь. – Сегодня у меня нет настроения для твоего волчьего нытья.

– Это не Люпин, – тихо произнесла она. – Это я.

Я закрыл глаза. От чего я мог отказаться, чтобы спасти ее? Однажды я уже погубил женщину, которую любил, и это причинило мне боль, которая едва не убила меня. Больше я этого не допущу.

– Мисс Грейнджер, – наконец произнес я, убедившись, что голос снова мне подчиняется.

Я услышал ее шаги, тихие и неуверенные, затем ощутил на плече ее руку, нежным прикосновением призывающую меня обернуться. Она глядела на меня огромными темными глазами в тусклом свете уличного фонаря.

– Северус Снейп, – прошептала она, – я люблю тебя.

На какое-то мгновение я забыл, как дышать, а сердце будто остановилось. Придя в себя, я коротко и мрачно усмехнулся.

– Если все это – последняя отчаянная попытка разрушить проклятие, мисс Грейнджер, то, спешу вас огорчить, даже если это правда, шансы практически ничтожны, а если ложь – их еще меньше.