Мне было тридцать два года, но курить при бабушках и тётке я боялась. Всю жизнь мы с мамой придумывали мне безупречную репутацию и мне не хотелось, чтобы родственники узнали, какой я была на самом деле. Моя мама тоже всю жизнь пряталась с сигаретами и от своих родителей, и от родителей отца. Я же курила с пятнадцати лет. Имея курящих родителей, мне не приходилось украдкой покупать сигареты. Достаточно было вынимать их из родительских пачек. Отец, возможно, и догадывался о моей привычке, но ничего об этом не говорил. Да и что он мог мне сказать? Однажды мама, неожиданно вернувшись домой, застала меня, курившей на балконе. "Только бабушкам ничего не говори!" – сказала она и, взяв в руки телефон, ушла на кухню болтать с подругой. На этом поучения закончились и впредь я могла открыто курить при ней, не стесняясь.

Услышав приближающиеся шаги, я зашагала по парковке, прикрыв ладонью сигарету. Коснувшись кончиками пальцев виска, притворилась страдающей от головной боли. Если это кто-то из родственников, следовало незаметно избавиться от сигареты. Но до фильтра оставалось ещё больше половины и я, сравнив цены на табак со своими доходами, решила предварительно разглядеть гуляющего по парковке человека. Шаги послышались совсем рядом и в то же мгновение в нескольких метрах от меня показалась мужская фигура. Был ли он среди Светкиных гостей, я затруднялась ответить. Мужчина направлялся к своей машине и, заметив меня, махнул в знак приветствия рукой. Значит, тоже гость. Я наблюдала за каждым его движением. Он шёл за сигаретами и, вынув новую пачку из синего-кэнди „БМВ 7“, направился в мою сторону. Остановившись рядом, мужчина закурил.

– Не нравятся игры? – спросил он.

– Нет, это не для меня, – ответила я, продолжая рассматривать его.

На вид ему было лет пятьдесят пять. Потёртые джинсы, рубашка от „Марко Поло“, кеды от „Лакост“. Не заметив на руке кольца, я принялась украдкой разглядывать лицо гостя. Он вёл разгульный образ жизни. Опухшее лицо говорило о частых попойках. Седые волосы гелем уложены в стильную причёску. В душе он был ещё совсем молод, но внешний облик предательски выдавал приближающуюся старость.

– Торстен, – представился мужчина, протянув мне ладонь.

– Диана, – ответила я, сжимая его грубые пальцы.

„Дежавю! Когда-то я уже увела мужчину со Светкиного праздника. Благо теперь она замужем и никаких претензий не имеет“. Не знаю почему, но этот человек заинтересовал меня. Следовало продолжить разговор, но что сказать ему? „Спросить, его ли это автомобиль? Ну уж нет! Так я только выдам себя, и он решит, что меня, как и большинство женщин волнует только финансовый статус мужчины“.

– Откуда ты знаешь мою сестру? – сообразила я.

– Мы работаем вместе. В одном офисе. Светлана твоя сестра?

– Двоюродная, но мы очень близки.

– Здорово! Очень хорошо иметь близкого человека. Ну, до встречи! – сказал Торстен и, бросив окурок, заспешил обратно к гостям.

Я опешила. „Как он мог? Я что, совсем не произвела впечатления? Наверное, он считает меня слишком юной. Блондинки выглядят моложе своих лет. Светка младше меня на два года, а выглядит лет на пять старше!“

Докурив, я бросила окурок в кусты и, вынув из сумочки зеркальце, поправила макияж. О Торстене я осторожно расспрошу Светку позже. Главное, остаться в его памяти, стать его единственным воспоминанием об этом празднике. Мне срочно требовалась хоть какая-то зацепка. Положение моё было плачевным. Не привыкнув к такому образу жизни, я страдала и другого способа, кроме как найти мужчину, который вытянул бы меня из этой дыры, я не предвидела. Знакомства в интернете ни к чему не привели. Одни кичились в сети тем, чего нет на самом деле, другие просто ищут домохозяйку, которая готовила бы такой же борщ, как мамочка. Все эти варианты меня не устраивали. Мне нужен мужчина, который подобно моему покойному супругу станет моей опорой и поддержкой, будет катать меня вокруг света, не думая требовать отчётов за потраченные деньги и без него проведённое время.

Лёгкой походкой я вернулась в торжественный зал. Торстен беседовал с коллегами недалеко от входа. В центре зала танцевали гости. Мои родители продолжали сидеть за столом, обсуждая гостей. С досадой я подсела к ним. Время шло и мне просто необходимо было привлечь внимание Торстена. Светка, танцуя с гостями, заметила меня скучающую и принялась звать на танцплощадку, делая знаки рукой. Танцевать мне жутко не хотелось. Прошло семь месяцев с тех пор, как я овдовела, и родители отца могли не одобрить моего веселья. К тому же среди этих людей, да ещё и под такую музыку я скорее провалилась бы под землю, чем позорилась, танцуя со всеми. Но тут показался Торстен, и я немедленно согласилась. Имея отличное чувство ритма, я танцевала замечательно и окажись Торстен на танцплощадке, завела бы его своими движениями. Он бы точно не забыл меня. Но Торстен и не собирался танцевать. Получив от Машки бокал пива, он в сопровождении коллег вышел во двор и до самого окончания торжества мы больше не пересекались.

„Эвелина Эдуардовна! Тварь! Никогда тебе этого не прощу!“ Я всё ещё лежала на диване, уставившись в потолок. Один за другим рушились мои планы. Была бы я не одна, Эвелина не стала бы разговаривать в таком тоне. Опасаясь очередного нашествия свекрови, я попросила маму приехать. Вместе мы обсудили моё плачевное положение. От квартиры срочно следовало избавляться и как можно скорее подавать заявление на выплату социального пособия.

– Какой позор! Отчитываться о каждом центе, сидеть в унизительной очереди наравне с людишками третьего класса! – я скривилась. С трудом верилось, что в считанные дни мне удалось опуститься до их уровня.

– А ты видишь другой выход из этого положения? – возразила мама. – Можешь, конечно, переехать и к нам, но, думаю, для нас всех это не вариант.

Вместе мы перерыли все бумаги в кабинете мужа. Оказалось, он застраховал свою жизнь и в случае внезапной смерти страховая компания обещала выплатить родственникам сумму в размере шестидесяти тысяч евро.

– Ну, что медлишь? Звони! – скомандовала мама.

Установив на телефоне громкую связь, чтобы не пропустить ни единого слова, мы вместе позвонили в компанию. Добрая тётенька на другом конце провода объявила, что страховое возмещение уже готово и в течение следующего месяца будет выплачено, но, к нашему общему с мамой удивлению, не мне.

– А кому тогда? – растерялась я.

Тётенька уведомила нас о действии защиты данных, по которой она не имела права провозглашать интересующие нас имена, но указала место в контракте, где мы могли бы их отыскать. Затем она пожелала всего доброго и положила трубку. Я чувствовала себя раздавленной. Казалось, семья мужа учувствует против меня в каком-то заговоре. Такое количество ударов за один день я уже не могла вынести и, закрыв лицо руками, запричитала. И пока я горевала, жалея саму себя, мама продолжала проверять бумаги страховой компании, пока наконец не наткнулась на тот самый контракт.

– Вот, смотри, – обратилась она ко мне, протягивая лист бумаги. – В случае внезапной гибели застрахованного лица денежки должны быть выплачены Эвелине и Вениамину Бехер или Марине Шрам. Ну, эти двое понятно, а Марина Шрам кто такая?

– Не знаю я никакой Марины Шрам! – я вырвала лист из рук матери, и сама принялась перечитывать текст.

– Ну как ты не знаешь?! Раз уж её в контракт вписали, значит не какая-нибудь там случайная прохожая! В интернете поищи!

– Да что мне из этого?! Всё равно уже ничего не перепадёт! Давай уж лучше остальное припрячем, пока и это не отобрали!

Вместе мы перебрали вещи мужа, уложив в мешки самые дорогостоящие наряды. Временно их взяла на хранение мама и только после переезда в более скромную квартиру я планировала заняться продажей. Тогда уже Эвелина ничего не сможет отобрать у меня, врываясь без предупреждения. Немедля я написала отказную на хоромы мужа и спустя несколько недель получила подтверждение и требование, в течение трёх месяцев освободить квартиру. Баба Люба – моя бабушка по материнской линии – слёзно переживая об изменении моей жизни в худшую сторону, любезно предложила занять комнату в её доме. Я отказалась. Родители мамы могли бы и сами переехать в маленькую квартиру. Трёхэтажный домина, да ещё и с подвалом, им – старикам – совершенно ни к чему. Поменявшись со мной местами, они сделали бы сразу несколько полезных дел. Во-первых, в маленькой квартире им не пришлось бы бегать по этажам, ковыляя по крутой лестнице. Во-вторых, супруге моего дяди Лёши не пришлось бы наводить в огромном доме уборку, приезжая каждые два дня. В-третьих, задерживаться в статусе вдовы я не собиралась. Скрывшись с глаз свекрови мне требовалось заняться поисками нового дохода в лице состоятельного мужчины и, проживая в доме бабушки, у меня было бы гораздо больше шансов притянуть достойного кавалера. Сидя без денег в мрачных комнатушках, я бы только отпугивала мужчин своим угнетающим положением. Но баба Люба не сдавалась и пообещала платить аренду за хоромы вплоть до моего переезда.