Екатерина собралась довольно быстро. Доедать не стала, волосы просто заплела в косу и сложила в пучок, одела простое темное платье. Впрочем, других в ее гардеробе почти не было…

С Михаилом они столкнулись на лестнице.

— Доброе утро.

— Доброе.

— Гости? — мужчина посмотрел в сторону прихожей.

— Да.

— Позволите вас сопровождать? — Кате предложили руку. Мережская руку не приняла, но, чтобы не обидеть желающего помочь человека, успокаивающе коснулась его ладони.

— Это из гражданского следствия. Но спасибо за предложение.

— Хорошо.

Они вместе спустились вниз и Катя, не оглядываясь, ушла в сторону большой гостиной. Климский проводил ее задумчивым взглядом и отправился в кабинет.

Этой ночью он почти не спал. Пытался разобраться в происходящем. Получалось у него не очень хорошо. Словно все свое беспристрастие он оставил в родном городке, а сюда приехал с багажом пятилетней давности. Впрочем, некоторые вещи и в столице остались неизменными. Относительно семьи Ляпецких он не сильно ошибался — они были людьми высокомерными, меркантильными и готовыми на многое ради денег и мистического «достойного положения в обществе». А вот Екатерина… если девушка не играла на публику, то получалось, что он сильно перед ней виноват. За глупые и злые мысли, вскормленные предубеждением и раненным самолюбием, за несдержанность в разговорах, за недоверие к ее словам… много за что. Впрочем, кем бы она не оказалась, он, как мужчина и как работник, должен вести себя более достойным образом. И поведение Аристарха Ляпецкого пять лет назад, и больно ранивший отказ Марии никоим образом не оправдывают его пренебрежительное отношение к Мережской. Шрам на лице и боль в сердце оставила ему отнюдь не она. К тому же и первое, и второе практически зажило. Бесспорно, случившиеся наложило отпечаток на его мировоззрение, но за это даже стоит сказать бывшей невесте спасибо. Теперь он научился смотреть глубже и ценить людей не за красивые слова и нежные улыбки.

Или не научился? И обида настолько застила ему глаза, что он, желая видеть в подруге сестры только меркантильную безнравственную особу, совершенно не разглядел ее настоящую?

Михаил вспомнил их немногочисленные встречи. Ее слова о муже, ее поведение со слугами и Николаем, их разговор у картины и спор в коридоре…

Он отложил бумаги в сторону, посмотрел на настенные часы и встал.

В конце концов, чтобы понять, что человек из себя представляет, надо хотя бы быть рядом с ним.

Как не старалась Екатерина войти неслышно, сидящий к двери лицом Талькин ее тут же заметил и сразу поднялся, чтобы приветствовать хозяйку.

— Светлой стороны! — ей очаровательно улыбнулись. — Вы извините, мы пораньше зашли — регламент, понимаете? Вы сегодня замечательно выглядите! Ой, что это?

Юрий, забывшись, коснулся синяка на ее лице. Как Екатерина не относилась хорошо к молодому секретарю, этот жест ей очень не понравился, и она поспешно отступила назад. Юрий посмотрел на нее с тоской и спрятал руки за спину.

— Простите, — он грустно склонил голову и стал похож на побитую бродяжку. Кате стало жаль парня.

— Все нормально. Просто… не совсем уместный жест. Но спасибо за заботу.

Юноша приободрился.

— Вас обидели? Напали? Мы можем заняться этим делом! Мы найдем! Накажем! Да я за вас…

Вдова поспешно перебила секретаря, пока тот не сказал чего-нибудь лишнего. Его внимание бесспорно льстило ее самолюбию, но его порывистость ее скорее пугала, чем доставляла удовольствие.

— Все хорошо. Не волнуйтесь. Неудачно упала. Доброе утро, капитан.

— Доброе, инкнесса, — Станислав насмешливо наблюдал разыгравшуюся перед ним сцену. Мережская ободряюще улыбнулась Юрию и, спокойно прошествовав к чайному столику, села напротив следователя. Помощник устроился рядом с начальством, тяжко вздыхая и периодически бросая на Екатерину обеспокоенные и влюбленные взгляды.

— Вы ничего не хотите нам сообщить? — спросил Гастин. Катя невольно дотронулась до щеки.

— Нет.

— Тогда мы зададим вам несколько вопросов.

Не успела Екатерина ответить, как в комнату решительным шагом вошел Михаил. Обозрел невеселую компанию и демонстративно уселся на диван рядом с вдовой.

— Позвольте представиться: Михаил Климский. Юрист инкнессы.

— Станислав Гастин. Следователь.

— Юрий Талькин. Помощник. В смысле следователя.

Парень сел ровнее и даже сделал грудь колесом. Катя помимо воли улыбнулась.

— Вы хотели задать вопросы, — напомнила она капитану, жадно рассматривающему ее юриста. Тот кивнул и перевел взгляд на нее.

— Вы знаете, что вашего мужа отравили волчьим дурманом?

— Нет, конечно. Вы же до сегодняшнего дня не сообщали мне эту информацию.

— У вас дома хранилось это зелье или что-то подобное?

— Нет. Зачем? Точнее, я думаю, что нет. Мне по крайней мере не приходилось видеть или слышать об этом.

Ее неуверенность не осталась незамеченной. Следователь немного помолчал, внимательно следя за ее реакцией и вдруг сменил тему:

— Что вы можете сказать о вашем пасынке?

Тут Екатерина задумалась.

— Ну… сын от первого брака. Младший…

— Его биографию мы знаем. Расскажите о нем, как близкий человек. Как мать.

Вдова вздрогнула и отвела взгляд. Никогда она ему не была матерью. И даже мачехой. При Евстафии юноша еще сдерживал свое недовольство новой женитьбой отца, а вот после его смерти показал свое к ней отношение во всей красе. И не сказать, чтобы инкнесса не понимала его — понимала, ведь видела, что Мережской сыну внимание не уделяет, но ее ли в том вина? Муж и ей не особо занимался. Понимание причин поступков пасынка однако не отменяло того факта, что Катерина не могла простить ему его постоянную злобу, агрессивное поведение и обидные, очень болезненные порой высказывания. Иногда ей удавалось сохранить маску безразличия, иногда нет, но видя, как он радуется ее страданиям, не получалось у нее простить ему его бесчувственность.

Мережская глубоко вдохнула.

— Служить ему нравиться. Потому что чин этот ему купил отец, а, следовательно, это практически его прощальный подарок. К тому же Николай амбициозен, он жаждет проявить себя, прославиться, а Великокняжеский корпус лучшее для этого место. Ему нравится, когда его жалеют и когда его хвалят. По сути он просто недолюбленный мальчик, который получал мало внимания в детстве.

Кате хотелось добавить «злой мальчик», но она не стала. Ради памяти мужа. Еще спустят на ребенка всех собак. А он, пусть и злой ребенок, но совсем не преступник. И отца любил.

— Мальчик? — усмехнулся Гастин. — Он на три года всего лишь младше вас.

Мережская пожала плечами.

— Мужчины взрослеют позднее.

— Считаете женщин умнее?

— Считаю, что у женщин нет выбора взрослеть или нет.

«Не маленькая уже!» — говорил Евстафий. А ей хотелось быть маленькой. Чтобы обняли, согрели, укрыли одеялом, рассказывая забавную историю…

Муж никогда не засыпал в ее кровати. Иногда он на нее злился, иногда ей гордился, но не любил. Она знала, что не любил. То, что он приходил ночью, никак с любовью связано не было. Берег. Давал деньги. Но не сидел у ее постели, когда она болела, не интересовался ее делами, он вообще по сути не знал ее. Впрочем, когда она заболевала в детстве, родители тоже к ней не приходили…

— Вряд ли ваш последний вопрос относится к делу, — заметил Михаил. Гастин ему не ответил.

— Хорошо, инкнесса. Как пасынок относится к вам?

— Он не одобрял этот союз, — честно призналась вдова, — но отца уважал и слушался.

— Это все, что вы можете сказать?

— Да.

Станислав отобрал у Юрия папку с бумагами, немного покопался в ней, вытащил один из рукописных листов и протянул Мережской.

— Не хотите почитать?

Екатерина насторожилась.

— Что там?

Михаил взял бумагу и внимательно ее изучил.

— То, что о вас рассказал нам Николай. Разве вы не желаете ознакомиться?