Голоса родителей звучали приглушенно, и я спустилась на ступеньку ниже, чтобы подслушать их разговор.

В детстве я была очень любопытной, за что частенько получала затрещины от старшей сестры. Когда она переехала в другой город (а случилось это многим позже), шпионить мне оставалось только за родителями.

Итак, я сидела, вцепившись в перила, и слушала, как мама говорит отцу:

— Ты знаешь, как это тяжело, Оуэн. Кесс — необычный ребенок. Каждый переезд — это стресс для нее. И еще, Оуэн, здесь к ней все привыкли, а там…

— Я все решил, — последовал ответ, — нам придется вернуться.

— Ты же знаешь, что ей будет тяжело. Знакомство с новыми людьми, школа… и этот возраст.

— Ты говоришь о ней так, будто она аутистка. Ничего страшного не случится, если она пойдет в другую школу. Я уверен, в Брайвере ей понравится.

В тот день я впервые поняла, что со мной что-то не так.

Мой день начинался в шесть тридцать. Я бы могла расписать его по минутам, впрочем, кому это интересно?

Время от времени я глядела на большие электронные часы в зале, пытаясь поймать тот миг, когда сменится очередная цифра. В фартуке и кепке “Мей-шира” я наклонялась над микрофоном и диктовала: “Картошка, тройной бургер “Бафф” и коктейль с клубникой”.

За это время цифры на часах обязательно менялись.

Колоколчик над дверью периодически звенел. Я обожала этот звук, потому что мне было интересно, кто зайдет в “Мей-шир”: парень или девушка, а может, парочка… Иногда я с интересом слушала чужие разговоры, прикасаясь к существу людей, становясь сопричастной к чему-то большему, чем скучнейшая жизнь Кессиди Белис.

А еще я любила протирать столики в конце смены, когда закусочная пустела и Кларк (лучший сотрудник месяца) выходил в зал, поигрывая ключами от своего старенького пикапа. Обычно он довозил меня до развилки, а дальше я брела вдоль пляжа до магазина одна.

— Не в этот раз, Кессиди. У меня свидание, — иногда Кларк говорил и такие крамольные вещи.

Он бывал на свиданиях не реже одного раза в месяц. Иногда он находил женщин по интернету, иногда в баре или клубе, но всегда рассказывал парням, что клеит самых красивых девушек.

В конце смены я снимала форму, аккуратно складывала в шкафчик.

Мне очень нравилось работать в “Мей-шире”. Если бы не колледж, я бы проводила в зале все свободное время.

Этим вечером я брела в магазин одна.

В бейсболке эмейского клуба, белой футболке, завязанной узлом на талии и узких джинсах, как Леди-беспризорник (мой любимый мультик), я шла вдоль тихого побережья.

Этот день был одним из многих, поэтому я была поглощена собственными мыслями и панием камушков, совершенно не думая, что мой мир вдруг перевернется, будто по взмаху волшебной палочки.

У отца в Эмейе был свой магазин моторных лодок, куда я и направлялась. По утрам я обычно торчала в колледже, до самого вечера работала в “Мей-шире”, а с шести сменяла маму на кассе “Моторных лодок Белиса”, потому что няня, которая сидела с моим двухгодовалым братом была оплачена только до восемнадцати тридцати…

… как же все зависят от времени!

Обычно я работала в магазине до девяти вечера, а потом отправлялась домой.

Мой день заканчивался в двадцать два тридцать, когда я включала ночник и ложилась под одеяло. Этот распорядок складывался годами и никогда не менялся. Но сегодня был тот самый день, когда традиции семьи Белисов пошатнулись.

— О, Кесс! — когда я вошла в магазин, мама радостно меня приветствовала.

Корил Белис была энергичной женщиной. По утрам она делала зарядку, собрав светлые волосы в пучок на затылке, и гордилась тем, что держит себя в форме. Иногда она попрекала отца в том, что он слишком раздался в талии.

— Мне нужно бежать, — проговорила она, перекинув через плечо лямку сумки. Господин Коллинз должен заехать в восемь… Не забудь переклеить ценники, Кесс, акция заканчивается завтра.

Я бросила рюкзак на прилавок, села за кассу.

На самом деле в магазине было не так много клиентов, поэтому я могла занять себя чем-нибудь поинтереснее, чем бесцельное убивание времени за просмотром телека. Кстати, моя тетушка Полли уверена, что телепередачи “для домохозяек” разжижают мозг.

Мама чмокнула меня в щеку и выпорхнула за дверь. Запах ее духов закружил в воздухе.

Время… Время…

Иногда оно тянулось бесконечно.

В восемь пятнадцать к магазину подъехала машина — свет фар прошил витрину, задрожал на стене. Однако вместо господина Коллинза через порог переступил незнакомец.

Он был первым клиентом за вечер, поэтому полностью завладел моим вниманием. Перекатывая во рту леденец, я без стеснения рассматривала его: взрослого широкоплечего красивого мужчину, одетого настолько круто, насколько возможно. На его запястье сверкали часы с черным циферблатом, на которые я и уставилась.

— Привет, девочка, — сказал мужчина, глядя куда-то мне за спину. — Дай воды, — и я вспомнила, что там стоит наш старенький холодильник.

— Газированную?

— Да.

Не спуская с него глаз, я потянулась за водой, поставила бутылку на прилавок.

— Двадцатка, — сказала ему.

Мужчина достал бумажник, но расплатиться не успел. Выхватив из кармана звонящий телефон, он отошел к окну:

— Я приеду, Грен. Твою мать, я не пьяный. Нет, черт бы тебя побрал, я за рулем… пару минут, хорошо?

Я старательно делала вид, что ничего не слышу.

Мой покупатель обсуждал, наверно, очень важный вопрос. Впрочем, важность вопроса никак не вязалась с: “Пусть эта сука убирается из моей квартиры, Грен! Какого хрена ты пустил ее туда обдолбанную? Я с ней закончил, это ясно тебе?”

Я хоть и была любопытна, но сейчас мне хотелось испариться.

Незнакомец вдруг прижал телефон к уху, продолжая свой разговор, засунул бутылку подмышку и вышел из магазина.

Просто ушел!

Ушел, оставив свой бумажник на прилавке!

Растяпа!

Бесцеремонно распахнув бумажник, я достала пару купюр, закрыла кассу и вышла следом за похитителем газировки, ибо он еще не расплатился.

— Эй, — крикнула вдогонку.

Мне выдалась возможность оценить его огромную черную машину, такую же супер-пупер крутую, как и сам незнакомец. Она стояла перед магазином, делая нашу парковку непригодной для стоянки других машин.

Мужчина как раз сел за руль и собирался уехать. Опустив стекло, он небрежно бросил:

— Что-то еще, крошка?

— Бумажник, — и я подошла к машине, протянула руку через окошко. — Ты забыл.

— Очень мило. Спасибо.

Едва ли он был благодарен на самом деле, ибо даже не подумал поднять взгляд.

— Эй, — хмыкнула я, когда он вздумал поднять стекло. — Не хочешь его проверить? Нельзя быть таким доверчивым, слышал? — и я достала купюры из заднего кармана. — Твои.

Если бы существовал приз, вроде “охреней от наглости Кесс Белис”, этот тип отхватил бы его без усилий.

Наконец, он уделил мне должное внимание: окинул с ног до головы прищуренным, цепким и немного раздраженным взглядом.

— Ты что вытащила их у меня? — проговорил ошарашенно, проверяя бумажник.

— Бесплатный урок от Кесс Белис. И… эм… с тебя двадцатка, не забыл?

— Черт, — он медленно вернул мне одну из купюр. — Сдачи не нужно.

— С меня скидка на лодку.

Его темные глаза заинтересованно сверкнули — видать, лодка очень нужна.

— Ну что ж, счастливого пути, — вежливо сказала я.

— Да… — но теперь он спешил уезжать. — Так, тебя зовут Кесс?

— Ну да. Сокращенно от Кессиди. Просто Кесс Белис. Белис — фамилия. Можно просто Кесси… или Кесс…

— Остановись, — уголок его губ изогнулся в усмешке. — Сколько тебе лет?

— Двадцать, а тебе?

Его брови взлетели вверх. А-ну, поищи еще такую хамку.

— Тридцать четыре, — произнес мужчина.

— Да, ты старик, знаешь…