Надо же было такому случиться — мои мысли начали воплощаться в реальность прямо сейчас. От меня не укрылось, как Маи-Ран неожиданно отложила в сторону нож и трехзубую вилку — и в ее глазах мелькнуло что-то нехорошее. Обернувшись, я увидел, кто стал причиной такой реакции. Оринэ. Женщина шла именно к нашему столу.

— Идем, Маи-Ран, — не размениваясь на приветствия и прочее, сразу перешла к делу лекарь. — Госпожа приказала мне позаботиться о твоих ранах.

Девчонка отреагировала на такой приказ достаточно ожидаемо. Вспышку негатива, шибанувшую от нее, я ощутил просто кожей. Даже черты ее лица, кажется, как-то изменились — стали острее, более хищными. Глаза, как говорят в таких случаях, метали молнии. Похоже, вот она, гордость сайдэ, о которой говорил Ктик. Маи-Ран, похоже, не желает принять помощь, серьезно разозлившись то ли на свою госпожу, то ли на лекарей. Но и игнорировать приказ Л`ларк она тоже не может.

Обстановка за столом накалилась до такой степени, что я уже начал просчитывать, как поступить, если сайдэ набросится на Оринэ, но неожиданно, Маи-Ран почти успокоилась. Бросила взгляд сначала на меня, а потом на людей, что сейчас помимо нас троих присутствовали тут… и как то поникла. Встала и молча последовала за Оринэ.

Вот и гадай, что творится у нее на душе. Темный лес. С волками впридачу.

— Во-Оринэ! — вспомнив о своем деле, я окликнул женщину, пока та не ушла. Оринэ оглянулась. — Как закончишь со своими делами — найдешь время на меня? Есть важный разговор.

Секундная задумчивость… и короткий кивок-подтверждение. Все такой же образец немногословия. М-да…

* * *

Оринэ справилась с ранами Маи-Ран меньше, чем за десять минут; этого времени оказалось для меня достаточно, чтобы настроиться на тяжелый разговор. Так что, когда лекарь вошла в мою комнату, я был готов к любой реакции женщины на сказанное мной. В том числе и к самой негативной: в рукаве была скрыта длинная пустотелая на конце игла, хранящая внутри себя парализующий яд. И хотя вероятность того, что он подействует на такую, как Оринэ, была невелика, но эта мелочь являлась единственной моей страховкой на случай драки.

— Как там Маи-Ран? — скорее из вежливости осведомился я, просто чтобы прервать напряженное молчание.

— Ничего такого, что было бы мне не по силам. Сейчас она отдыхает.

Хоть ее голос ни на тон не изменился — все то же самое ледяное безразличие, — но вот поза, наклон головы, прищур глаз сказали мне, что Оринэ явно хочет поторопить меня, чтобы я скорее перешел к делу. Что ж… Можно было бы начать с окольных вопросов, но, полагаю, тут лучше сразу перейди к делу.

— Скажи, Гуэр-Тэ-Мари-Танэ-Ону — твоя дочь?

Ответ мне даже не потребовался. Маска равнодушия Оринэ будто треснула — женщина вздрогнула и как-то растерянно на меня посмотрела. Правда, буквально через секунду она уже взяла себя в руки, хотя от меня не укрылось, как едва заметно подрагивают у нее кончики пальцев.

— Откуда, — требовательно начала она, шагнув вперед, — тебе известно об этом?

Знак Возрождения едва заметно кольнуло; я позволил игле скользнуть из рукава в ладонь так, чтобы это осталось незамеченным для женщины. Разум уже просчитал оптимальный вариант — ее шея не была прикрыта одеждой, туда и будет нанести удар проще всего.

— Я три месяца жил в Синуэде и близко общался со Ста и Гуэр. И видел, как они погибли.

При последнем слове женщина застыла, хотя до этого, кажется, хотела вытрясти из меня все, что я знаю о Гуэр. Понять сейчас, что она чувствует, было бесполезно. Просто статуя, а не человек. Ноль эмоций. Даже дрожь рук, замеченная мной ранее, исчезла.

Я терпеливо ждал хоть какой-то реакции от Оринэ. Минута, другая…

— Расскажи мне все, — заговорила женщина, медленно отвернувшись к двери. — Я хочу знать.

И я рассказал, ничего особо не утаивая. О том, как очнулся в доме деревенского лекаря, о том, как познакомился с Гуэр. О нападении аг-наарцев. О смерти Ста и о жертве Гуэр. Не забыл упомянуть и о том, что похоронил своих друзей так, как того требовала Наэ-Хомад.

— Ясно, — под конец рассказа она обернулась ко мне. Я бы не удивился, увидев опухшие, влажные глаза, искусанные губы — словом, хоть какой-то признак глубоких переживаний, но нет. Все так же лицо, как бесстрастная фарфоровая маска. — Как… неудачно все сложилось. Я просила Ста позволить мне обучать Гуэр искусству Киар-Бет. Если бы он позволил — сейчас она была бы жива.

Вот оно как? Значит, у Гуэр был дар к магии? Это объясняет то, что произошло у храма Смерти-Матери. Отчаяние и воля девушки, плюс близость Слезы Наэ-Хомад, к которой она воззвала, похоже, высвободили дремавший в ней магический потенциал…

— Охотник.

Голос Оринэ отвлек меня от раздумий, и я поймал себя на том, что бездумно смотрю на женщину, зацепившись взглядом за ее приметное клеймо.

— Хочешь знать, откуда это? — указала она на выжженный символ у себя на лице. — Ты имеешь на это право. Незнание порой мучительно.

Возможно, она просто хочет выговориться? Да и интересно мне, как не крути.

— Да.

— Тогда слушай…

И спокойный, бесцветный голос поведал мне историю…

Кайджен, столица империи Аг-Наар, не была похожа ни на один город, что прежде доводилось видеть Оринэ. От сердца империи девушка ожидала чего-то более… масштабного и помпезного. И пусть даже она заранее ознакомилась с подробными отчетами об этом городе, разговаривала с людьми, не раз бывавшими здесь, но все равно подсознательно со словом «столица» у нее ассоциировался нескончаемый людской муравейник с населением в сотни тысяч человек, высокими крепостными стенами и впечатляющими воображение храмами.

Из всего перечисленного наличествовало только последнее. Да и то — храм Смерти-Матери в Кайджене был всего один, но вот какой это был храм… В самом центре города, видимая издалека, возвышалась восьмигранная приземистая каменная пирамида просто колоссальных размеров, одним своим видом вызывая у девушки легкий трепет и предвкушение. И молодая Зодчая Теней не могла дождаться того момента, когда она в составе посольства, наконец, сможет посетить это великолепное строение.

Тот факт, что пирамиду построили рабы жриц, не играл никакой роли: несмотря на все противоречия и разногласия между двумя империями, религия по сути у них была одна и та же, пусть и имела некоторые расхождения. Так что посетить храм Наэ-Хомад в Кайджене любой верующий обеих стран посчитал бы за великую удачу, и Оринэ в этом случае не была исключением.

Население самого Кайджена едва ли переваливало за десяток тысяч, что для столицы столь большой империи было весьма ничтожной цифрой. Многие города Аг-Наар могли похвастаться сотнями тысяч жителей, а Дших’ен — портовый город, торговое сердце империи, — обладал более чем миллионным населением. На их фоне Кайджен выглядел совсем невзрачно в этом плане, но такому положению дел существовало объяснение. Жить в столице имели право только двор самой Аг-Наар, чиновники и служители Богини, да и то — только самые влиятельные из них. Охрана и поддержание порядка на улицах города, поставка в него провизии и всего прочего, даже работа прислуги — все эти функции лежали исключительно на религиозных общинах. Обычный человек мог попасть в Кайджен разве что только в роли паломника, да и то лишь в строго ограниченное время — дней, когда столица была открыта для всех верующих, было двенадцать за цикл.

Слегка взбудораженные мысли девушки — первый раз в чужой стране, да еще и таком знаменитом, закрытом городе, — плавно перетекли на ее нынешнюю задачу. Ничего особенного в ней не было, как раз то, к чему ее и готовили: сопровождение посла и ее приближенных и наблюдение за их питанием, здоровьем и самочувствием. Для мага-целителя она была очень молода — всего-то двадцать два года, — но ее гениальность в медицине признал сам Наместник. И он справедливо решил, что никто лучше Оринэ не сможет уберечь членов посольства от любого неявного влияния в сердце Аг-Наар, будь это магия, наркотики или алхимия.