Возражать моему решению никто не стал. Люди были угрюмы, подавлены, но понимали, что нужно уходить. Второй раз угодить к слугам жриц не желал никто.

«Осталось закончить одно дело, — мрачно подумал я, направляясь к юго-западной тропе. Аг-наарец с простреленной рукой молча шел следом за мной. — Хоть в этот раз я сдержу свое слово!»

С веселым треском пламя начало пожирать свою добычу. Я прикрыл рукавом лицо, но это не помогло мне избавится от смолянистого запаха, пропитавшего все вокруг.

Немного поодаль от меня полыхало еще несколько погребальных костров: не я один сегодня провожал в последний путь близких мне людей. Многие из выживших жителей Синуэды, не смотря на угрозу повторного налета аг-наарцев, так же сжигали тела своих мертвых. За то время, что я прожил в этой деревне, я несколько разобрался в мотивах и стремлениях этих людей, понял особенности местного менталитета. И я знал, что движет ими сегодня.

Покойников тут только кремировали и никак иначе. В Своде Законов Владыки даже был закон, утверждающий эту традицию, и касался он только областей, граничащих с Аг-Наар. Это было разумно — для государства, в котором широко практиковалась некромантия, кладбища с сотнями и тысячами мертвецов были бы ничем иным, как резервным «хранилищем» солдат, своеобразной пятой колонной на территории Кшалы. И для того, чтобы не дать вероятному противнику преимущество в случае войны, Каэр-Ду и принял закон об «огненном погребении» сразу же по окончанию первого конфликта с империей Верховной Жрицы.

Следовало понимать, что для подавляющего большинства жителей Кшалы исполнение Законов Владыки было, безусловно, выше собственных интересов и порой даже жизни. Так было и сейчас — люди следовали указу Каэр-Ду несмотря ни на гложущий их страх угодить в лапы следующему отряду аг-наарцев. Никто никого не принуждал — скорее наоборот, вызвалось несколько добровольцев, что занялись сбором тел. Всех мертвых — как своих, так и чужих, — собрали на площади, там, где не так давно жрица Аг-Наар планировала совершить массовое жертвоприношение.

Единственные, кого люди не тронули, были те, кто умер рядом с домом кузнеца. Я запретил даже приближаться к этому месту — должно было пройти не меньше часа, прежде чем марсат потеряет на воздухе свои убийственные свойства.

Будучи близко знакомым с лекарем, я не мог не знать, как тут принято поступать с покойниками — как бы хорош Ста не был, даже у него не всегда выходило вырвать своих пациентов из хватки Наэ-Хомад. Пару раз мне приходилось понаблюдать за кремацией мертвых — больше из-за интереса, чем по необходимости. Оттого я хорошо знал, как следует правильно проводить Ста и Гуэр в последний путь, в тень крыльев Смерти-Матери.

Для начала, сам погребальный костер не был банальной кучей дров: основой для него служила древесина одного дерева, что росло в округе. Сильно похожее на акацию — иголки на ветках были ничуть не менее внушительны, — в высушенном состоянии это узловатое и сучковатое дерево могло гореть очень долго и с температурой достаточно большой для того, чтобы обратить в прах даже кости. Дополнительно, для еще большего повышения температуры горения использовалась смолянистая зажигательная смесь — ее в Синуэду, как и во многие другие места этого пограничного региона, специально завозили с центральной части Кшалы. Эта вязкая жидкость считалась очень важной частью ритуала погребения: по слухам, она была особым образом обработана, и люди верили, что если во время кремации будет применена эта смола, то ни один некромант, будь это хоть сама Верховная Жрица, не сможет вырвать умершего из объятий Наэ-Хомад, вернув в виде противоестественной нежити.

Пахла эта смесь резко и отвратительно, но в этом были и плюсы — она начисто перебивала тяжелый смрад от сжигаемых тел. Так что грех было жаловаться.

Ввиду ограниченности во времени я сделал один большой погребальный костер для Ксара, Ста и Гуэр. Обычно было принято делать иначе, но сейчас времени на отдельное погребение для каждого просто не было. Другие поступили схоже: деревенские воздвигли всего два костра: для погибших местных жителей и для убитых захватчиков.

Тот аг-наарец, разум которого на некоторое время оказался целиком и полностью подчинен мне, уже был мертв: его тело сейчас тоже пожирало пламя, как и тела прочих налетчиков. Но, прежде чем это человек умер, я выпытал из него все, что только можно.

К сожалению, алхимическое зелье для допросов начало оказывать свой разрушительный эффект на мозг воина слишком быстро — на некоторые мои вопросы он мне так и не смог ничего сказать, хотя, по идее, был обязан знать на них ответы.

От пленного — его имени я так и не узнал за ненадобностью, — я услышал много интересного. И главным среди этого были цели, преследуемые налетчиками. Их было несколько: нарушить коммуникации в регионе, внести панику среди населения и обеспечить основную часть войск разведданными.

Но все это были лишь побочные цели. Главным же было нечто иное. Многого мой уже «поплывший» собеседник рассказать не смог, но этого было достаточно для того, чтобы вкупе с уже увиденным мной сделать некоторые выводы. Массовое жертвоприношение, что собиралась совершить жрица на площади, не было ее собственной прихотью. Ритуал был частью чего-то большего — точно такое же массовое убийство отряд этой жрицы совершил несколькими часами раннее, в Тоэсу. И, судя по всему, таких отрядов, что устраивали резню в пограничных поселениях Кшалы, было немало. Когда я обдумывал все это, у меня возникало ощущение грядущих неприятностей: я не знал, что какую именно цель преследовали жрицы, и оттого беспокоился.

Помимо этого, мне стало известно, что войска империи Аг-Наар уже перешли границу. Разделенные на несколько частей, они должны были слиться воедино под стенами Риндо. Связанно это было с географическим положением западного оплота Кшалы — этот город, будто пробка в бутылочном горлышке, перекрывал наиболее удобный проход через высокий горный хребет. Преодолеть горы в других местах было возможно, но только не для огромной армии вторжения.

Ориентировочно, до того момента, как штандарты аг-наарцев появятся у стен западного оплота империи, было еще три дня. На то, чтобы захватить город, Верховная Жрица дала своей армии две недели. Если спросите меня, то это был чересчур оптимистичный прогноз: из бесед со Ста я имел неплохое представление о том, как происходит осада, знал о том, насколько прочны стены Риндо и велик его гарнизон. Две недели — это слишком мало для того, чтобы подавить эту мощную горную крепость. Хотя, если вспомнить, как Аг-Наар создавала свою империю… что ж, некоторые основания для подобной уверенности в собственных силах.

«Зомбированный» был целым кладезем полезной информации: кроме всего прочего, я узнал много чего о структуре армии Аг-Наар, некоторых тактических приемах, о том, как действуют отряды наподобие тех, что напали на Тоэсу и Синуэду и многое, многое другое.

Когда мы подошли к храму Смерти-Матери, аг-наарец уже был на пределе — при каждом шаге его покачивало из стороны в сторону, пару раз он и вовсе упал. Все чаще и чаще в ответ на мои вопросы я получал лишь бессвязный набор слов. Неприятно, но ничего особо страшного — главное, что я хотел, я узнал.

— Замолчи, — бросил я своему спутнику. Тот осекся на полуслове, так и не закончив своего рассказа о государственном устройстве Аг-Наар, — Стой на месте.

На вершине холма, где располагалась Слеза Наэ-Хомад, мало чего изменилось за прошедшее время. Слабый свет, даруемый кольцом закрывающейся Сиртех, добавлял этой картине еще больше жути. Но в этот раз я был готов к тому, что увижу, и оттого не колебался.

Сдернув с себя изрядно пострадавший в пламени плащ, я сложил его вдвое, после чего осторожно протолкнул под окоченевшую. К моему немалому удивлению, с телом Гуэр произошли некоторые изменения. Девушка потеряла последние крохи тепла, как это и полагалось умершей, но о том жутком, потустороннем холоде и речи не шло. Я смог взять ее на руки без угрозы получить обморожение.