Я пожал плечами: о чем спор? А он продолжил:

– К тому же, он тупой, но послушный. Лишнего движения без меня не сделает. Потому что не сможет.

Он гоготнул, я вежливо поддержал, а потом высунулся в верхний люк, всматриваясь в дорогу впереди. Где-то здесь торчит мой Жук, если его еще не разобрали умельцы из Карамазова. Он же сейчас совсем беззащитный, даже на помощь позвать не сможет. Дорога змеилась сквозь перелесок, открываясь за раз всего на пару сотен метров, приходилось не сводить с нее глаз. Двое спорщиков же, про которых мы и думать забыли, завидев освободившееся место, ужами шмыгнули к Семену.

– Дядь Семен, – затараторил один, чернявый и худосочный, – а как так с длительного хранения? Это же прямо с завода на склад, так?

– Да, в основном. Там сотни их, в смазке, ни разу не ездивших. Только мне такие не нравятся, я проверенную технику предпочитаю. Этот с краю стоял, серый, битый, я как его увидел, сразу понял – мое, точно уже побывал и повидал. А новые для других команд разобрали.

– Это для каких? – встрял второй, не менее худой, только русоволосый, – тоже, как и мы, за ракетами?

– Десять тысяч городов же, ты чем слушал?

Чернявый пихнул друга, затем снова обратился к водителю:

– Дядь Семен, у нас тут спор вышел, рассуди. Вот этот говорит, что с КПВТ дрон не сбить, а он же и для воздушных целей…

– Я во «Фронтир-2024» с этой пукалки ни одного не снес! – горячо выпалил русый. – И это не двигаясь и прямо в лоб!

Семен с интересом посмотрел на него, тот засмущался, но глаз не отвел. После паузы водитель спросил:

– А бабу ты тоже в игре гуляешь? И вообще, в лоб с неподвижного основания с крупного калибра не попасть… У тебя случаем рукавов на штанах нет?

Белобрысый густо покраснел и замер, сжавшись в углу. Семен еще что-то вещал, когда мы вошли в очередной поворот. Замерший в траве на обочине Жук мы заметили одновременно. Водитель прищелкнул пальцами, указывая на автомобиль:

– Ладно, девочки, кто из вас попадет в эту консервную банку?

Я рухнул обратно, едва не придавив мекнувшего из-под меня чернявого. Тот, подвывая, попытался выбраться, но был безжалостно вмят в жесткое сиденье.

– Так, граждане, никто ни во что не стреляет!

– Как так?

Оставшийся невредимым второй спорщик взбрыкнул, исподтишка следя за реакцией Семена. Тот остановил броневик, с интересом уставившись на меня.

– Твой пепелац, что ли?

– Мой, – я кивнул, – ты не смотри, что с виду неказистый, он еще вполне!

– А чего тогда тут стоит?

– Ну, не лежать же ему, в самом деле.

– Аргумент.

Семен изобразил тяжкое раздумье, белобрысого аж подбрасывало от нетерпения, пока тот молчал. Наконец, Семен отмер:

– Ладно, как главнокомандующий походом, объявляю амнистию этой железяке.

Неразборчиво рыкнув, БТР презрительно плюнул в сторону летаргического Жука облаком самого черного дыма и пополз дальше. Убедившись, что неприкосновенность моей собственности больше не нарушается, я сполз с переставшего брыкаться чернявого, снова заняв позицию в створе люка.

До вечера ехали, почти не останавливаясь. Выскочившая в поля дорога с размаху нырнула в высокую траву и дальше понеслась прямая, как стрела. БТР летел, отбрасывая длинный пылевой хвост, наверняка заметный за десяток километров. Усилилась тряска, через верхние люки посыпались вопли и люди. Последним рухнул Малой, с грохотом захлопнув за собой люк. Попытался было что-то сказать, но тут броневик дал такого козла, что у всех присутствующих разом щелкнули зубы. Ругнувшись, Семен сбросил скорость, но даже после этого Малой продолжал благоразумно помалкивать.

Через час сделали первый привал, и все стыдливо разбрелись в разные стороны. Каждая клеточка тела радовалась окончанию адской болтанки. Земля уходила из-под ног, так что приходилось ежесекундно следить, чтобы она не кинулась с самой неожиданной стороны. Собравшись у транспорта, развалились было в тени. Я успел только присесть, когда омерзительно бодрый Семен высунулся из водительского люка и злорадно прокричал:

– Чего разлеглись, тюлени? Бегом на борт! Шевелите ластами!

Жалобно стеная, мы поползли на броню. Семен сыпал насмешками и угрозами, но тронул плавно, и БТР, увешанный нами, словно стадом ленивцев, покатил дальше. К вечеру мы держались вполне уверенно, по крайней мере, не слетая при легчайшем толчке. Уже в потемках броневик выскочил на заброшенное шоссе, по сторонам которого то и дело мелькали заросшие до неузнаваемости заправки и одичавшие деревушки. В некоторых было заметно, что люди ушли недавно, пару лет назад. Целые, с нетронутыми окнами дома, заросли едва не по крышу, заброшенные огороды и сады навевали тоску. Возле покосившейся калитки я заметил будку. На вытоптанном до крепости камня пятачке все еще не пробилось ни единого ростка. Открывшаяся с дороги, словно специально выставленная напоказ, с навсегда замершим внутри скелетом собаки, она навевала такую смертную тоску, что я закашлялся от вставшего в горле кома. Какой он был, этот хранитель мертвого дома? Бросили ли его на смерть, или он до конца берег покой навсегда уснувших хозяев? В глазах защипало, стало вдруг неловко от такой слабости, и я отвернулся, чтобы натолкнуться на понимающий взгляд Малого.

– Забыли отвязать. – Он кивнул в сторону пронесшейся будки. – А мож, уже не смогли.

Мимо то и дело проскакивали мертвые городки и поселки, но у нас уже не было ни сил, ни желания смотреть по сторонам. Когда совсем стемнело, Семен свернул в ближайшую рощицу. Все в изнеможении попадали в траву, не имея сил даже развернуть спальники. Я собрался было провалиться в сон, но все мечты разбились о суровую реальность. Мечущий громы и молнии Семен пинками поднял нас, предельно ясно донеся каждому его боевую задачу. После мы расползлись по роще, со всех сторон доносился треск сучьев и ругань. Подсвечивая фонарями, быстро натаскали хвороста, разложили спальные мешки, кое-как перекусили. И только после этого прозвучала команда отбой.

Батареи, требовавшие зарядки последнюю пару дней, работали на износ, выцеживая из себя последние капли энергии. Хозяин сыпал проклятиями, и Жук, теряя сознание, прополз еще сотню метров. Получив чувствительный тычок в руль, виновато моргнул индикатором заряда. Уже отключаясь, он зафиксировал открытие двери: человек вышел, после чего его обступила темнота.

Следующие два дня Жук провел, не приходя в сознание. Слабая солнечная панель, крохотная, предназначенная для подпитки слабой периферии, трудилась во всю, медленно, но упорно накачивая батареи. Первыми ожили датчики ориентировки в пространстве. Автомобиль огляделся, а включив GPS, обнаружил себя непозволительно далеко от гаража. Батареи практически зарядились. Жук просеивал радиочастоты в поисках сигнала хозяина. Ничего. На таком расстоянии не удивительно. Можно бы уже двинуться к дому, если бы не запретна самостоятельные перемещения. Еще немного послушав шумы, принял единственное возможное решение – ждать. А засыпая, оставил включенным сканер частот.

Отдаленный грохот Жук принял за гром и решил не обращать внимания. Это не могло быть транспортное средство: никакой передачи данных, телеметрии, запросов. Часть Жука, что несла вахту, не успела среагировать, когда рядом остановилась груда металла с несколькими людьми наверху.

Жук просканировал разглядываюших его людей, с удивлением узнав одну из фигур: друг хозяина. Остальные были не знакомы, но он все же послал запрос и, не получив ответа, растерялся. Память подсказывала, что этот крупный человек обычно появлялся в компании хозяина, но сейчас того не было. Собиравшийся было просигналить, Жук решил повременить, осторожно прощупывая транспортное средство. А то, постояв недолго рядом, тяжело качнулось и поползло дальше.

Уже собравшись отключаться, Жук едва не упустил еще одну фигуру. Он сконцентрировался на ней и едва не завопил, узнав хозяина. Моментально пробудившись, автомобиль выстрелил ему в след очередью запросов, но огромная громыхающая туша уже скрылась за поворотом. Жук еще долго слышал, как она удаляется, постепенно затихая, в отчаянии посылая запрос за запросом. Он видел хозяина, но не мог ничего сделать. Хозяин мог все, но не видел Жука. Оставалось только смириться и ждать здесь его возвращения. Или?…