Хреново, что его подсознание передавало всё так буквально. И было одержимо детьми.

Он потёр своё лицо и недовольно скривился. С тех пор, как Оливер вернулся с необитаемого острова, он никогда не ходил небритым больше пары дней — максимум, недели. Судя по его щетине, пришла пора побриться. Оливер моргнул и на какое-то время уставился на собственную ладонь, пошевелил пальцами, а другой рукой осторожно ощупал свою грудь.

Закрыв глаза, он попытался вспомнить, что его разбудило. Помимо яркого света и вертолёта. Стоп, не то. Сначала был яркий свет и вертолёт, а после нахлынуло то дерьмовое чувство, будто он кого-то подвёл, когда не смог отыскать дурацкого волосатого ребёнка и ему пришлось просить своих бесчувственных и чёрствых друзей прекратить насмехаться над ним и помочь ему найти уродца, а затем…

Его рука спустилась ниже. Точно, ему делали массаж ног. Оливер подсел на него и сейчас жаждал, как никогда. Он немного успокоился, улыбнувшись.

— Эй!

Должно быть, это один из его кошмаров, но ещё до того, как Оливер окончательно проснулся, он знал, что это не так. Он приоткрыл один глаз, изо всех сил надеясь, что не увидит Барта Аллена, сидящего на краю его кровати и качающего головой.

— Да всё у тебя на месте, чувак, — заверил его Барт, подняв большой палец вверх.

Очнулся ли он? Судя по отвратительнейшему привкусу во рту, Оливер готов был признать, что да. И что предпочёл бы оставаться без сознания.

— У меня галлюцинации? — с надеждой спросил он.

Он смутно припоминал, как Эмиль говорил ему, что это от лекарств. Оливер осознавал, что раз он находится в больнице, то, наверняка, его накачали обезболивающими сразу после того, как доставили сюда. Он ничего не имел против необходимой дозы наркотиков, в основном из-за провала в памяти между тем, когда его поджарили и тем, как его куда-то нёс Кларк. Небольшие раны обычно начинали болеть сразу. Тяжелые травмы иногда характеризовались некоторой задержкой боли, в зависимости от степени серьёзности повреждений.

Логика подсказывала ему, что повреждения он получил серьёзные. Если же он ошибался, то всё, что ему было нужно — это сходить в душ, выпить холодного пива, найти чистую одежду и свалить куда подальше от мерзкого больничного запаха, от которого Оливера начало подташнивать.

Он вспомнил, что прежде, чем опиаты подействовали, единственное, что он хотел — это увидеть Хлою. Ему жизненно необходимо было знать, где она и что с ней. Разница между потенциальной угрозой, если кандорийцы получат силы, как у Кларка, и реальной опасностью, которую Оливер испытал на своей шкуре, была колоссальной, и его разум мгновенно наполнился ужасающими подробностями того, что Зод мог сотворить с Хлоей.

Облегчение, которое он испытал, когда увидел её — Хлоя была напугана до чёртиков и в бешенстве одновременно — являлось последним осознанным воспоминанием Оливера перед забвением. Эмиль предупреждал, что то, чем его лечат, может повлиять на память. Оливер не забыл, что находится в больнице, однако, всё, что случилось после того, как Хлоя сидела у его постели, перемешалось в его голове в какой-то хаос. У него возникло ощущение, будто кто-то взял кусочки от разных пазлов и смешал их все вместе: какие-то из них подходили, другие были явно не отсюда, а третьи он мог бы поставить в нужное место, если бы только понял, что на них изображено.

У изножья кровати стоял Эмиль и внимательно читал его медицинскую карту.

Мия скинула с себя одеяло и встала с узкой кушетки у стены, которая, очевидно, служила ей постелью. На голове у неё был кавардак, и она широко зевнула и споткнулась на пути к кулеру, чтобы налить Оливеру воды.

Или не Оливеру. Мия потягивала воду из пластикового стаканчика и пыталась пальцами пригладить свои волосы. Судя по гнезду, что у неё там было, Оливер решил, что какое-то время она будет этим занята. Наверное, медсестрой ей стать не суждено.

— Чувствую себя дерьмовее некуда, — проворчал он Эмилю.

— Тебе нужно поесть и поспать, — казалось, доктор не обратил никакого внимания на его дурное настроение. В этот момент слова посыпались градом из Оливера, и он, не стесняясь в выражениях, в подробностях поведал всем присутствующим о своём сне про уродливого ребёнка. Когда он закончил, Барт, Мия и Эмиль, казалось, не удивились. Никто из них не засмеялся.

— Я знаю, что у меня галлюцинации, — повторил Оливер.

— Ты будто словил приход от… — Мия запнулась и замолкла под взглядом Эмиля.

— Сейчас утро среды, — он немного наклонил голову и говорил удивительно успокаивающим тоном. — Ты в Метрополиской городской больнице. Прошло два дня с тех пор, как ты был ранен во время столкновения с Зодом.

Оливер нахмурился. Доктор проявлял сострадание, но Оливер не мог понять, что не так. И вдруг вспомнил, как тот говорил ему, что часто использует этот прием и что тренируется перед зеркалом сочувствовать своим пациентам.

— Ты был под сильными успокоительными. На данный момент ты…

— Спасибо, Гендальф, — он свирепо посмотрел на Эмиля. — Я не имею в виду прямо сейчас. Очевидно же, что галлюцинацией был волосатый ребёнок.

— Которого ты лю-ю-юбишь, — вставила Мия, ухмыльнувшись.

Оливер хотел было вылить на неё всё своё плохое настроение, но затем до него дошёл комизм ситуации, и он усмехнулся. Он показал пальцем на кулер.

— Ты, бедняжка, наверное, умираешь от жажды? — спросил он её. — Мне кажется, Барт с радостью принесёт тебе что-нибудь выпить. Или поесть. Не хочу показаться нерадушным хозяином на вечеринке в честь барбекю из меня.

Барт тут же испарился, а Мия поняла намёк и налила ему стакан воды. Она даже помогла ему подержать соломку, и он сделал пару глотков прежде, чем Барт вернулся с целым подносом еды. От сквозняка чек из ресторана упал на пол.

Вода помогла Оливеру чуть больше прояснить сознание. Ему казалось, будто он стал вдруг весить фунтов на двадцать больше. От запаха еды у него заурчало в желудке, и он нащупал пульт от кровати и привёл в действие подъёмный механизм.

Лицо Мии вдруг озарилось хитрой улыбкой.

— У меня для тебя подарок, — сказала она, протягивая ему свой телефон.

Обменяв стакан с водой на телефон, Оливер обнаружил на нём серию снимков, на которых Хлоя лежала в его постели, очевидно, просыпаясь. Началось всё с сонной и немного дезориентированной Хлои, после чего последовали фото, на которых она, возмущаясь, безуспешно пытается закрыть рукой камеру. На последнем снимке она просто накрылась одеялом с головой.

Умилившись моменту, Оливер вернул Мие телефон.

— Отправишь это мне?

— Уже, — беззаботно ответила она. — Будто мне нужны голые фотки твоей девушки в моём телефоне, — фыркнула она.

Эмиль с трудом подавил улыбку.

— Твоя галлюцинация про волосатого ребёнка, скорее всего, моя вина, — признался он. — Ты продолжал бредить и вырывать капельницы, поэтому я решил, что если дать тебе что-то в руки и убедить тебя, что это нужно беречь, ты перестанешь тянуться к трубкам.

Барт поставил поднос прямо перед ним, пока кровать с черепашьей скоростью перемещалась в сидящее положение. Оливер заметил, что сейчас он был сразу под несколькими капельницами, но хотел ли он знать, под чем именно? Не особенно. Важнее было раздобыть вилку.

— Мы дали тебе плюшевого мишку, — Мия радостно продемонстрировала ему одного, размером чуть больше ладони, с отвратительно синим волосатым мехом. — И, кто бы мог подумать, это сработало, — казалось, она была чрезвычайно впечатлена.

Оливер нахмурился. Ему хотелось сказать что-нибудь гадкое о выборе цвета, однако, он был слишком голоден для этого.

— А почему я не… ? Ну, знаешь… — он зарычал, изобразив ярость. У него накопился миллион вопросов, но он просто умирал с голода.

Барт с нечеловеческой скоростью набирал сообщение на телефоне, не особенно вслушиваясь в их разговор.

— Мне надо бежать. Рад, что ты снова как огурчик, босс, — бросил он и исчез ещё до того, как закончил махать Оливеру «пока».