— Господи, Джерри! Сколько можно? Принеси уже мне пиво. Хотя, нет, — Оливер покачал указательным пальцем, — сгоняй-ка в бар и принеси мне Pabst Blue Ribbon 1844. И не возвращайся без него.

— Pabst Blue Ribbon? — Джерри смотрел на него, как на сумасшедшего.

— 1844, — повторил Оливер. — Пока у тебя в руках не будет ледяной бутылки именно этого пива, я не хочу тебя видеть.

— Да, сэр, — сказал Джерри и посеменил к гольф-кару.

— Гольф-кар оставь, — остановил его Оливер.

— Хорошо. Там ваши клюшки… Тогда я просто… эм-м-м… пробегусь до бара.

— Молодец, — отсалютовал ему Оливер.

Эмиль подождал, пока Джерри уйдет, и ударил по мячу. Он улетел в кусты.

— Давай ещё раз, — уступил ему Оливер. — Почему мы вообще играем в гольф? И почему ты считаешь эти штаны счастливыми?

— Потому что это расслабляет, и потому что их подарила мне моя жена. Она сказала, что раз уж я собираюсь смываться из офиса пораньше поиграть в гольф вместо того, чтобы лечить людей, то должен выглядеть соответствующе.

Оливер засмеялся, но затем вспомнил, что жена Эмиля умерла. У покойной миссис Гамильтон было отличное чувство юмора. Но все равно момент не тот.

— Это… забавно. Мне жаль, что не довелось с ней познакомиться.

— Всё в порядке, — пожал плечами Эмиль. — Ты бы ей всё равно не понравился. Она не доверяла людям, которых считала симпатичнее себя.

— Оригинально, — прокомментировал Оливер, устанавливая колышек для мяча.

— Pabst Blue Ribbon 1844? Я думал, его продают только в Китае, — сказал Эмиль.

— Неужели? — Оливер притворился удивлённым. — Ну что ж, интересно посмотреть, на что способен Джерри.

Эмиль с улыбкой покачал головой.

— Если уж это не расслабляет, тогда не знаю, что должно.

Оливер повертел шеей, приводя в порядок позвоночник.

— Я думал, что гольф и подобная херня должны влёгкую уделывать «Анонимных алкоголиков» и прочую терапевтическую ересь. Но разве я что-то в этом понимаю? — он замолчал, посмотрев через плечо на Эмиля. — Это не риторический вопрос. Серьёзно, я вообще хоть что-то понимаю правильно? Я считал, что мой пиздец не совсем безнадежный, но затем оглядываюсь по сторонам и думаю: «А что, если я не прав».

Дружеское участие на лице Эмиля сменилось сочувствием, и Оливер невольно задался вопросом, что именно известно Эмилю о его недавнем загуле.

— От тебя зависят многие, Оливер.

Оливеру порой казалось, что этим людям психотерапевт требуется больше, чем ему самому. Он взмахнул клюшкой, отточенным движением отправив мяч на триста ярдов. Он приземлился прямо в центре поля, неподалеку от лунки. То, что Оливер терпеть не мог проводить время за игрой в гольф, не значило, что он плохо в него играл.

— Ты сейчас меня ненавидишь, не так ли? — догадался Оливер.

— Немного. Но тот факт, что ты ноешь как унылый эмо-подросток, немного сглаживает ситуацию, — признал Эмиль.

Оливер вернул клюшку на место в сумку и хмуро посмотрел на гольф-кар.

— Кажется, одному из нас теперь придётся сесть за руль этой недоделанной газонокосилки, — заметил он.

— Ты сам избавился от нашего кедди. Которого, кстати, зовут Джош, а не Джерри, — сообщил ему Эмиль.

— Точно. И он станет Джошем, когда прекратит откликаться на Джерри, — пожал плечами Оливер, обходя машину со стороны водителя. Эмиль сел, когда Оливер уже заводил мотор.

— Что значит «эмо»? — поинтересовался он. — Хотя, без разницы. Ты скучаешь по своей жене?

Эмиль имел привычку делать паузы в разговоре, погружаясь в свои мысли. Они с Оливером подпрыгивали на кочках в комфортном молчании на скорости восемнадцать миль в час. Относительно комфортном. Оливер пытался понять, были ли у него проблемы с уважением чужих личных границ, помимо трудно преодолимого стремления к удовольствиям, которые сулил беспечный алкоголизм, к сожалению, несовместимый с его более глобальными целями в жизни. Разумеется, проблемой посерьёзнее было то, что он сам не совсем был совместим со своими целями, но подобные уничижительные самокопания вгоняли в депрессию больше, чем штаны Эмиля для игры в гольф. Они так сблизились с Эмилем на фоне взаимного презрения к гольфу как социально приемлемому времяпрепровождению, что Оливер решил оставить своё мнение о его штанах при себе.

— Последние три месяца перед смертью она сильно болела. Рак яичников. Шансы достаточно хорошие при раннем обнаружении, но ей продолжало не везти снова и снова, — он покачал головой. — Болезни, подобные раку, лишают тебя всего, и поэтому она злилась. Обижалась, — он посмотрел на Оливера и решил не вдаваться в подробности, почему молодая женщина, у которой было столько причин жить, не могла примириться со смертью. — Я начал скучать по ней ещё до того, как она умерла. Когда я её вспоминаю мне кажется, что она вернулась ко мне. В какой-то степени.

Неловкость, которую испытывал Оливер из-за принявшего неожиданный поворот разговора, начала проходить. Почему-то люди считали, что он знает, что такое горе, потому что его родители трагически погибли. Но правда в том, что он был ребёнком, когда это случилось. В подростковые годы он осознал, что уже не мог разделить собственные воспоминания о родителях и то, что рассказывали ему другие люди. Он просто потерял ощущение реальности происходящего, и родители стали для него будто персонажами из книги, по которым он в равной степени скучал и ненавидел, что их нет рядом.

— Наверное это тяжело, — сказал Оливер. — Мне жаль.

Эмиль с любопытством на него посмотрел.

— Если тебе ещё интересно, то это и называется «эмо».

Оливер фыркнул.

— Эй, я тут пытаюсь проявить участие, — возразил он.

— Не стоит. Тебя будто сейчас стошнит.

— Могу поспорить, что ты репетируешь перед зеркалом, как проявлять сочувствие к своим пациентам, — парировал Оливер.

— Пару раз в день, — кивнул Эмиль. — Предпочитаю начинать, слегка наклонив голову, — он тут же продемонстрировал это.

— Без объятий?

— Это неуместно.

Оливер остановил гольф-кар около места, куда приземлился мяч Эмиля, и совместными усилиями им удалось его отыскать. Не особенно прицеливаясь, Эмиль ударил по мячу, который пролетел по странной траектории, но, тем не менее, упал футах в двенадцати от лунки.

— Я бы никогда в жизни так не попал, если бы специально целился, — с досадой покачал головой Эмиль.

Следующим ударом Оливер загнал свой мяч в лунку с двадцати трёх футов, не промахнувшись ни на дюйм, а после Эмиль завершил игру, попав мячом с двенадцати футов.

За всё время с губ Оливера не слетело ни единого слова об их общей знакомой Хлое Салливан.

___

— Я не его подружка, — объясняла Мия Джерри или Джошу, когда Оливер заехал на парковку на гольф-каре. Она облокотилась на его «Ягуар» и для других выглядела как малолетняя версия его будущей девушки: с длинными волосами, в кожаной куртке поверх футболки и в джинсах, которые сидели слишком низко на её талии. Как-то поздновато для Оливера было оказаться в роли обеспокоенного старшего брата, но, хоть это и казалось ему странным, он ничего не имел против.

— Для начала, он почти в два раза меня старше, — продолжала она одновременно скучающим и презрительным тоном.

— Да? И ещё он козёл, — возмущался Джош, не отводя глаз от полоски голой кожи над поясом джинсов Мии. — Он сказал мне принести ему пиво, которое продаётся только в Китае и стоит пятьсот баксов за бутылку. Что за придурок!

«Именно так, — ухмыльнулся про себя Оливер. — Джерри, или Джош, или как там ты разрешаешь людям называть себя, я именно на это и рассчитывал».

— А что бы ты сделал, если бы достал его? — спросила Мия, наклонив голову и явно наслаждаясь данной сценой.

Джош грустно вздохнул.

— Не знаю, — признался он, глуповато улыбаясь. — Попросился бы к нему в ассистенты? Я готов осветлить волосы и записаться в солярий, если он поделится секретом, как можно пить пиво и не заработать пивное пузо, — Джош уныло посмотрел на свой живот. — Совет бы точно не помешал, — добавил он.