Мия рассмеялась.
— Меньше пива, больше беговой дорожки. Оливер тренируется как одержимый, — сказала Мия с гордостью за него.
Какая прелесть! Барби-подросток, которая в случае чего легко надирает задницу плохим парням, отстаивает его честь перед малознакомыми людьми.
— Можешь сесть на переднее сидение, — сказал он Мие, подойдя ближе. Оливер протянул к ней руку ладонью вверх, намекая, чтобы она отдала ему ключи. — И давай-ка закрепим это, Джерри. Когда я в следующий раз попрошу тебя принести мне Pabst Blue Ribbon 1844, что это означает?
— Меня зовут Джош, — пробормотал он. — И я думаю, это значит… уйди?
Оливер кивнул.
— В следующий раз, когда я приеду сюда играть в гольф, то спрошу именно тебя.
— Как же тебе повезло! — потешалась Мия.
Уже переодевшийся в свой костюм Эмиль прошёл мимо них к своей машине, не забыв дать на чай Джошу.
— До следующей недели? — спросил он Оливера и улыбнулся Мие, которая без особого энтузиазма приветственно махнула ему рукой.
— Ага, — ответил Оливер, открывая дверь со стороны водителя. Мия раздраженно на него посмотрела, но послушно села на переднее сидение.
Тренироваться вместе с Мией было весело и намного проще, чем изначально представлял Оливер. Она схватывала на лету и оказалась намного более дисциплинированной, чем он ожидал. Очень давно он пытался тренироваться с Бартом, но тому слишком быстро наскучивали любые тренировки. Сейчас же Оливеру предстояло отправиться назад в офис, чтобы разгрести кучу отчётов, в курсе которых он должен быть, прежде чем приступит к ещё более огромной куче бумаг, ожидающих его решения.
И это была та часть его жизни, в которой он разбирался лучше всего. Пока он плавал в похмельном угаре в бассейне из самоуничижения после того, как Уинслоу Шот снова пытался убить его, Оливер понял, что стал заложником собственного положения. На деле компания размера «Куин Индастриз», чьи акции довольно высоко котировались на рынке, не требовала его личного контроля вне зависимости от доли, которой он в ней владел. Никто не заставлял Оливера зубами и когтями вырывать себе должность генерального директора, доказывая совету директоров, что он достоин её, несмотря на его молодость и неопытность.
При этом он настолько часто изображал беззаботного прожигателя жизни, чтобы скрыть своё настоящее альтер эго, что сам запутался, где правда, а где выдумка. И, тем не менее, Оливер стал генеральным директором «Куин Индастриз» не по счастливой случайности; это потребовало от него много усилий. Как и Зелёная Стрела: если бы не два года на необитаемом острове, где лишь лук помог ему выжить, кто знает, что бы было с ним сейчас.
____
Это случилось пару раз. А затем ещё пару раз, когда сама Вселенная в виде непонятно откуда проснувшейся у Оливера совести обламывала его. В глубине души он был разочарован, и это было эгоистично с его стороны. К сожалению, грязь с его мыслей невозможно было отскрести мочалкой и мылом.
Его воображение становилось проблемой всякий раз, когда Хлоя надевала что-то милое и при этом не вызывающее. Что происходило как минимум раз в день. Или когда она выглядела скорее очаровательно, чем сексуально, а это случалось гораздо чаще. Но стоило ей отпустить какой-нибудь язвительный комментарий или заткнуть Оливера остроумным ответом — и, вашу ж мать, он пускал слюни по дюймовочке-трудоголику без кнопки отключения, с кофеиновой зависимостью и отсутствием какого-либо уважения к персональным границам!
Возникшее из ниоткуда влечение к Хлое поначалу ослепило его, не давая мыслить здраво. Оливер часто раньше принимал неправильные решения и даже начал задаваться вопросом, а не являются ли его желания какой-то извращенной вариацией выстрелить самому себе в ногу.
Сначала он думал, что это просто какая-то запоздалая реакция на новую, продвинутую версию Хлои, с дополнительной опцией «постоянно вытаскивать из дерьма задницу Оливера», и его благодарность попросту мутировала не в том направлении. Но новая Хлоя была холодно профессиональна, с шилом в одном месте и взглядом, отражающим тонну скелетов, которые она никогда и ни с кем не будет обсуждать — всё это помещалось в миниатюрную фигурку с внушительной личностью внутри и загадочной улыбкой на поверхности.
А ещё она была красивая и достаточно заботливая, чтобы не забывать покупать ему пиво и другие вкусняшки.
Хлоя с удивительной легкостью задвинула куда подальше роль помощницы Кларка и обосновалась в качестве Сторожевой Башни. Разумеется, её иногда слишком заносило. Она чересчур пристально следила за членами команды, наплевав на приличия, но после того, что она сделала для самого Оливера, не ему было судить. Он не собирался вмешиваться. Когда он впервые вошёл в Башню, то увидел, что было куплено на его деньги. И только после заварушки с Рулеткой, он осознал, насколько много пришлось потрудиться Хлое, чтобы добиться того, что есть у них сейчас.
Однако, ничто из этого не отменяло того факта, что в моменты, когда Оливер не спасал от краха уже две свои компании, он бесцельно околачивался в Башне. Он был уверен, что Хлоя думает, будто так он занимает себя хоть чем-то, чтобы избежать саморазрушительного алкогольно-наркотического рецидива.
В общем-то, отчасти это было правдой. Но только если не считать бесчисленных раз, когда он вспоминал, как от неё пахло, когда она пытала его йодом и перекисью, стоя слишком близко. Он мог определить, как прошёл её день по цвету её помады и прическе. Оливер начал ненавидеть её узкие юбки и деловые блузки. Во-первых, потому, что из-за них перестать пялиться на её задницу было выше его сил, а во-вторых — его бесило внезапно возникшее желание знать для кого, вашу мать, она наводит марафет (если только, это не ради него самого).
Он позвонил ей и предложил сделать ужины в ресторане по средам традицией их супергеройского клуба по интересам, и она согласилась, пообещав выловить ещё кого-нибудь присутствующего сейчас в городе. Когда после обеда Оливер заскочил к Хлое, на ней была надета тёмно-синяя юбка и шёлковая блуза с рядом крошечных пуговиц на спине. То, что существовал хотя бы маленький шанс, что это было ради него, наполняло его необъяснимой радостью.
У Оливера был список из причин, почему ему: а) нельзя её хотеть; и б) ни в коем случае нельзя ничего предпринимать в этом направлении.
И причины были более чем убедительными. В них отражались его внутренний раздрай и неуверенность в мотивации собственных неуместных желаний. Всего несколько месяцев назад он хотел вернуть её кузину. Так что было ли это внезапное и непреодолимое влечение к его потерявшей любимого человека подруге, подчинённой, а также самой близкой родственнице его бывшей девушки: а) просто совпадением; б) попыткой замутить с кем-то, кого Лоис даже представить не смогла бы с ним вместе; в) попыткой насолить Кларку, который, мягко говоря, никогда не одобрит саму мысль о них с Хлоей; г) невероятно удобной возможностью; д) всем вышеперечисленным?
Не прошло ещё и полугода с тех пор, как Хлоя похоронила своего бывшего мужа. И почему она вечно привязывалась к людям, которым было по большей части на неё плевать? Оливер заметил, что у Хлои была привычка ввязываться в односторонние отношения, в которых она одна пыталась их поддерживать, а другие или не отвечали ей взаимностью, или были просто эмоционально недоступны.
Причины, по которым ему не стоило бы ничего начинать с Хлоей, произрастали из здравого смысла. В первую очередь, они исходили из его давней и искренней человеческой симпатии к ней, а также ответственности перед Лоис не трогать её практически сестру, а ещё собственного чувства самосохранения. Несмотря на репутацию бабника, Оливер даже в самые свои худшие моменты не спал с женщинами, с которыми работал. Кроме Тесс, но ради неё он выкупил целую компанию, и у них до этого были отношения, так что она не считается.
Во время ланча он записывал причины, почему это было плохой идеей, на салфетках. Он прогонял их снова и снова в своей голове во время медитации, пока, наконец, не пришёл к выводу, который его устроил. А затем он вошёл в витражные двери Башни, и так тщательно выстроенный план бездействовать полетел к чертям. Хлоя лишь взглянула на Оливера, чтобы убедиться, что он пришел налегке, и уперла руки в бока:
