Нитей не было вовсе, зал был буквально стерилизован от их присутствия.

Единственным предметом, за который мог уцепиться взгляд, оказалось круглое возвышение в центре часовни, доходящее юноше до пояса. На нем, напоминая титанических размеров коралл, покоился Камень.

Не иллюзия и не мираж — настоящий Камень Пересечения лежал перед молодым Мацусиро, посверкивая миллиардами вкрапленных звезд. Его не окружали специальные охранные символы, заклинания или расчерченные по полу пентаграммы. Умирающие жертвы не стонали по его периметру, исходя кровью, капающей прямо на вершину бесформенного белесого валуна.

Киоши не ожидал, что достичь Камня будет так просто. Лишь кольнуло в груди, в том месте, на котором он так долго проносил его частичку. Больше ничего.

Покусывая губу, юноша подумал, что много бы дал, чтобы узнать, как именно Тоэши-Набо собирается использовать древний артефакт, но тут же отшвырнул подобные мысли вон.

Перчатка на запястье нетерпеливо загудела.

Казалось, ей просто не терпится воплотить в жизнь замысел хозяина. Казалось, она дышит, причем все глубже и глубже, словно собираясь перед единственным решительным ударом.

Но юноша не торопился, вдруг осознав, что вновь не знает, как быть дальше. Он верил, что оружие Марвина расколет Камень, но что делать с его осколками? Уносить в кошеле и прятать по всем закоулкам Креста? Давить в пыль, чтобы никакие чары не смогли восстановить их прежний облик? Жечь Нитями?

Он не видел ответа.

И тут пришло понимание. Одновременно с потоком догадок, затопивших разум, перчатка вздрогнула, словно сбитое с мысли живое существо. Казалось, ее решимость утекает сквозь пальцы…

Сбрасывая тряпки, юноша шагнул вперед.

Содрогнулся всем телом, поразившись странной и давящей акустике, присущей залу часовни. Эхо его шага раскатилось по всему помещению, возвращаясь четким и игривым. Он сделал еще один шаг и чутко вслушался, как вернувшийся отзвук запоздал буквально на долю мгновения.

Облегчение, что хоть в чем-то он не ошибся, не принесло радости. Поднимая правую руку на уровень груди, Киоши сжал кулак.

— Выходи, не прячься.

Он уже представлял себе стройный силуэт суэджигари, моля судьбу, чтобы тот оказался один.

Но когда из-за Камня появился его страж, Киоши едва подавил вскрик.

Мацусиро ждал Стервятника. Верил, что сможет победить. Верил, что если победа отшатнется, он сумеет дотянуться и все же ударить в проклятый булыжник.

Также он не исключал, что отстаивать Камень придет сам князь Мишато, достойный мучительной смерти. Возможно, придет не один, а с отборными воинами, и все же…

Но сейчас, разглядывая противника, Киоши чувствовал, как выложенный блестящей плиткой пол убегает из-под его ног.

Появившаяся из-за камня фигура была человеческой. Немного усиленной формы, грацией походки она до боли напомнила Танару. Черный, с едва заметным синим отливом гладкий комбинезон обтягивал ее с ног до головы, рельефно выделяя мышцы.

Лица у демона не было, половых признаков тоже. Только два полыхающих аметиста на месте глаз, вот и все, что выделялось на этой гладкой, как пластмасса, черно-синей фигуре. Пружинящей походкой хранитель Камня вышел вперед и остановился у стены слева. Падающие через витражи лучи света подчеркивали скульптурное совершенство его тела.

Перед Киоши стоял, мерцая провалами глаз, воин из личной гвардии Императора. Их, избранных и непобедимых, именовали Веерами.

Где-то на высоких башнях Онадзиро, словно сигнал, ударили колокола.

Веер мягко двинулся вперед, и розовый свет витражей сгустился, наполнив башню кровавым маревом.

Киоши привычно выставил перчатку.

Страж Камня вальяжно взмахнул руками, и они мгновенно исчезли, превратившись в широкие стальные полотна, отточенные кромки которых шептали о смерти. Веер сделал несколько плавных махов, став похожим на странную птицу с железными крыльями. Прикрыв ими голову, он молча приближался.

Киоши прыгнул влево, а затем неожиданно бросился к Камню, едва касаясь ступнями плиток пола. Обреченно зашипел порубленный руками Веера воздух. Отточенные плоскости глухо загудели, когда их хозяин закрутился юлой, подкрадываясь и окружая себя непробиваемой завесой смерти.

Юноша почти сразу понял, что ему не дотянуться до пьедестала…

Рывком развернулся, ногой целя в голову врага. Но невесомые полотна звякнули друг о друга, и Мацусиро отскочил, хватаясь за колено. Свежая кровь прочертила дорожку по блестящим плиткам.

Сохраняя дистанцию, Киоши отступил на несколько шагов, но Веер не был тем, кто затягивает поединки. Он двинулся следом, ни на миг не прекращая завораживающий вихрь. Распластанный на куски, воздух часовни стонал.

Чувствуя, как все стремительнее захлопывается западня, молодой тоэх присел и ударил перчаткой; ее клинок заискрился, прочертив глубокую борозду в щите Веера. Гвардеец Императора сместился влево и внезапно прыгнул вперед, наотмашь рубя обеими плоскостями.

Киоши подставил под удар бронированную кисть, попробовал дотянуться до сверкающих глаз врага, но был вновь отброшен, зажимая очередную рану на бедре.

Веер замер, по-прежнему отделяя Мацусиро от хаотичной глыбы Камня.

И тогда Киоши выпил свою перчатку. Приказал ей отдать все без остатка, впитал ее силу, решимость и отвагу. Удар невероятной мощи, пришедшийся откуда-то изнутри, едва не повалил его с ног, и наблюдавший Веер с интересом склонил голову.

Юноша зашатался, стараясь сохранить равновесие. Сжался в мучительный ком, натужно захрипел.

А потом обрел новую форму.

Раны на его теле открылись, сплюнув на гладкий пол сгустками застарелой боли и страдания. Кости звонко затрещали, а судорожная боль скрутила все до единой мышцы.

Трансформация заняла не больше нескольких мгновений, но Мацусиро казалось, что он провел в недружелюбных объятьях пытки целую вечность. Позвонки его удлинились, вдоль всего хребта шкуру проткнули кинжальные шипы.

Лицо юноши вытянулось, теряя последнее сходство с человеческим, клыки опустились до подбородка, зрачки глаз растворились в алой пелене. Бугры обновленных мышц уже были готовы лопнуть, когда перчатка как-то жалобно, почти по-старчески заскрипела, навеки принимая форму его правой кисти.

Теперь возвышавшийся над Веером почти на целую голову, Киоши вскинул морду к потолку часовни и испустил полный злобы рев. Витражи лопнули брызгами, искрящимся дождем орошая камни площади.

Оставляя в плитках пола борозды от когтей, безумный джегал рванулся к противнику. Он ощущал себя в силах сокрушать целые города, и плевать хотел на то, сколь могучими считались безликие гвардейцы Трона.

Веер вновь зашептал крыльями, все быстрее и быстрее раскручивая матовые черные плоскости.

Могучая туша Киоши на огромной скорости ворвалась в пляску бритвенных полотен, неразличимую простым глазом. Казалось, Веер плетет вокруг себя веретено кокона, сквозь которое было не разглядеть даже его фигуры. Перед тем, как окунуться в гудящую завесу клинков, юноша на миг замер, словно прицеливаясь… и принялся бить, показывая стражу все, на что был способен.

Но Ткачи Императора не зря провели множество эпох, выводя породу Вееров.

Страж Камня неожиданно остановился, превратившись в неподвижную статую. Единственная капля искрящейся крови поползла с гладкого фиолетового плеча. За его спиной, падая с заданной ему ударом высоты, рухнул Киоши, захлебываясь и корчась.

Императорский убийца медленно повернулся к поверженному противнику, наблюдая, как Мацусиро пытается встать, но проскальзывает в реках собственной крови.

Туманная пленка застилала глаза, но юноша все равно прыгнул вперед, непослушной рукой занося перчатку. Веер поймал дерзкого тоэха на ковер скрещенных клинков, и дальше для Киоши наступила полная темнота…

Из мрака выступил сгорбленный силуэт наставника Хоэды, с печалью наблюдающего за беспомощно распластанным на полу учеником. Его губы шевелились.