Такие примеры можно приводить почти бесконечно. И в то же время нет каких-либо страшных разрушительных катастроф, захватывающих весь земной шар или хотя бы большую область. Это позволяет нам, современникам очередного периода наивысшей геологической активности, с полным основанием сказать: теперь мы знаем, что, вопреки сторонникам катастрофизма и библейским сказкам, больших одновременных катастроф никогда в прошлом истории Земли не было.
Ступени «лестницы климатических периодов», очередные «скачки» в развитии Земли заметны в больших отсчетах времени, а в малых стушевываются, становятся плохо различимыми. Гигантские рептилии вымерли в конце верхнемелового периода. Наступивший затем палеоген кайнозойской эры — уже время господства млекопитающих.
Грань между ними ясна на фоне миллионнолетий. Живи кто-либо из нас в те времена, он бы ничего особенного не заметил, ибо активный в геологическом отношении период растянулся примерно на 6—10 миллионов лет.
Современная «катастрофическая грань» тянется с доисторического времени. В этот период успел сложиться разумный человек, вымерли и вымирают многие животные, развились и расселились по Земле другие виды. Но мы всего этого не замечаем, ибо воспринимаем мир по крохотным масштабам времени человечества, где век уже очень много, а 10 тысяч лет вообще «нереальное» исчисление, уходящее в дремучую седину прошлого. А ведь эти 10 тысяч лет, по существу, — миг, мгновение, всего-навсего 1/1000 (!) доля геологически активного периода. Мы не замечаем изменений Земли и ее обитателей, ибо смотрим на далекое со своей крошечной «колокольни», а другой у нас нет.
Этот разговор уместно закончить словами академика Б. М. Кедрова: «Да, скачок может быть почти мгновенным, происходящим в течение ничтожных долей секунды, а может протекать многие годы, тысячелетия и даже миллионы лет.
Понятие скачка означает только то, что происходит переход от одного качества к другому, а не то, каким способом или каким путем реализуется данный период — быстро или медленно, резко или сравнительно постепенно».
Можно предположить, что некоторые читатели прочли предыдущую страницу с чувством разочарования… Значит, не было чего-то необычайного, каких-то фантастических потрясений, столкновений с космическими телами, не было грандиозных потопов, не вырывалась из тела нашей планеты Луна и даже не было, на худой конец, таинственных пришельцев с Марса.
А как же тогда с массовой гибелью животных, вымерших в прошлые циклы? Были такие массовые вымирания или нет? Говорят, например, где-то в пустыне Гоби есть огромное кладбище костей гигантских рептилий…
Да, есть, и не одно. И не только в Гоби. Но это ни в коей мере не свидетельствует в пользу какого-то общемирового несчастья, ибо и сейчас, в нашу геологически активную фазу, случается массовая гибель животных. Любое из этих захоронений через 100 миллионов лет может быть принято как свидетельство великой катастрофы. Хотите примеры? Пожалуйста.
Немецкий ученый Рихард в 1902 году, после очень суровой зимы, нашел в горах Патагонии целое кладбище лам. По его определению, там было не менее 500 трупов животных. Они лежали один на другом, с вытянутыми шеями и с костями, выступающими из ран, разодранных орлами. Путешествуя на «Бигле», Чарльз Дарвин отметил, что длительная засуха в пампасах Южной Америки привела к гибели в илистых отмелях реки Параны многих тысяч лошадей и диких животных, пытавшихся найти тут воду и пищу.
Массовая гибель животных порой кажется беспричинной, а поэтому загадочной и таинственной. Например, путешествующий по Тибету монах-иезуит нашел во льду ледника 50 яков, замерзших в стоячем положении. Крепкие и выносливые животные, столь странно погибшие, не имели на теле каких-либо ран, были хорошо упитанны, а более тщательное исследование показало, что животные не страдали какой-либо болезнью. Это далеко не единичный случай. Сторонники катастрофизма и богословы пытаются использовать такие случаи, доказывая «моментальность» и «неожиданность» катастроф, свершающихся по воле божественной силы.
Еще Чарльз Дарвин, а впоследствии и многие другие ученые указывали, что подобные «беспричинные» трагедии вызываются паническим ужасом, охватывающим стадо. Животные забывают об осторожности, они стремительно несутся, не разбирая дороги. Порой это кончается гибелью, все стадо срывается в пропасть, оказывается в трясине или, подобно тибетским якам, попадает в ледяную яму. Поскольку в обычных условиях дикие животные очень осторожны, то, понятно, только чрезвычайные обстоятельства (голод, засуха, преследование хищниками или панический страх) могут загнать их в те гиблые места, которые становятся впоследствии их ископаемыми кладбищами.
Причины панического ужаса порой удается выяснить, иногда они остаются необъяснимыми. И в этом нет ничего удивительного. У животных слишком много врагов, очень уж напряженна и сложна борьба за существование. Простой пример. Мирно пасется стадо флегматичных коров. Вдруг они срываются с места и с несвойственной этим животным скоростью, круша на пути загородки и кустарники, в кровь обдирая бока, несутся вперед, пока не найдут густого темного леса или по шею не залезут в ил и воду.
А причина совсем простая. Коровы обнаружили приближение оводов. Это страшный враг, хотя он не имеет жала и даже… рта. Но овод откладывает яички на волосках шерсти. Созревшие личинки проникнут в тело коровы и будут блуждать там, причиняя сильную боль. Характерно, что приближение оводов не угрожает животным немедленной бедой. Но коровы срываются и бегут. Тут уже вступает в свои права инстинктивно закрепленный опыт.
Но все это частности. Главное и основное изменение представляет собой строго закономерную смену форм растительного и животного мира в зависимости от изменения структуры рельефа и климата планеты. А это, как мы видели, в свою очередь в основном зависит от изменения скорости вращения Земли и других планетарных процессов. В качестве первоочередных промежуточных звеньев великого процесса эволюции проявляют себя природные воды, которые оказывают влияние на почвенный покров. Изменение количества влаги и воды в почве меняет растительный мир. А смена пород деревьев, кустов и трав, смена лесов на степи, степей на болота и пустыни — все это на практике означает коренное изменение корма для животных и привычной им среды обитания. Животные начинают приспосабливаться, перемещаться в другие области планеты или вымирать. Наиболее приспособленные к пропадающей растительности, почве, климату, то есть наиболее специализированные, вымирают в первую очередь.
Если вычертить схему геологических эр и периодов, циклов смены климатов и фаз наибольшей тектонической активности, то мы довольно ясно заметим соответствующую им смену «волн жизни».
Под волнами жизни подразумеваются этапы развития животного мира. Каждая «волна» примерно соответствует по своей величине геологическому циклу и укладывается в промежуток между двумя фазами наибольшей тектонической и горообразовательной активности. Характерно, что границы каждого нового типа растительности несколько предшествуют новой «волне» животного мира, ибо к изменениям климата, колебаниям влажности и смене почв растительность более чувствительна.
«Если бы не было вращения Земли, — писал известный астроном X. Шепли, — то мы до сих пор оставались бы на стадии или ступени развития силурийских илоедов».
Добавим, что столь же важен для эволюции и наклон земной оси (ведь без него не было бы смены времен года) и целый ряд других периодических земных и космических явлений. В своей переписке К. Маркс и Ф. Энгельс указывали, что развитие всего органического мира вытекает с необходимостью железной логики из периодов развития земного шара. Человек постепенно познает эту сложную и запутанную зависимость. Он познает прошлое и учится предвидеть будущее, подбираясь тем самым к решению важнейших «мировых загадок».
