Мы расскажем о сложной, порой драматической, судьбе старых и новых «мировых загадок», о причинах и путях великой борьбы, которая ведется между представителями материалистической науки, отстаивающими познаваемость мира и величие человеческого разума, и их противниками — идеалистами и богословами разного толка, защитниками неразрешимости «мировых загадок» природы, считающими человеческий разум ограниченным и слабым.

Сперва нам с вами надо разобраться, что представляет собой процесс познания. Ясно, что познание — постоянное углубление человеческой мысли в сущность явлений окружающей нас действительности. Ясно и то, что реальные потребности нашей повседневной жизни ставит перед учеными и вообще перед всем человечеством актуальные проблемы, которые необходимо разрешить, обусловливают направленность и темпы развития тех или иных наук. Мы не отвлекались в сторону и совсем не случайно рассказали в первой главе о политической и экономической обстановке, которая предшествовала как выступлению Дюбуа-Реймона, так и возражениям со стороны Геккеля. Ибо практика, реальная жизнь обусловливают все то, что происходит в напряженнейших, порой драматических перипетиях познания, вплетенного в процесс человеческой деятельности.

Проблемы познания чрезвычайно сложны и многосторонни. Давайте начнем с попытки создания заведомо упрощенной модели познания. Она в какой-то мере поможет понять сущность проблемы. Не надо только забывать, что это чисто условная модель, и не больше.

Можно согласиться с тем, что непознанное принято называть «белыми пятнами». Хотя непознанное лучше ассоциируется с чернотой. С большой долей условности представим себе следующую картину познания мира. Вот мы, люди, наделенные разумом, находимся на каком-то круглом, светлом «пятачке». Мы видим и понимаем различные предметы, явления и их взаимодействия в границах этого белого пятна.

Из окружающего мрака выступают непонятные предметы и явления, находящиеся у границы «белого пятна». Человек, сопоставляя неизвестное с познанным, открывая закономерности, постепенно как бы «освещает» своими знаниями неведомое, отодвигает границу мрака назад. Белый пятачок познанного становится все больше и больше. Это уже не пятачок, а скорее арена приложения человеческого разума.

Вновь приобретенные знания приоткрывают завесу над теми природными процессами и явлениями, о которых раньше человек и не догадывался, что они вообще существуют в природе. Новая сумма знаний вскрывает все более глубокие связи между предметами и явлениями, все более глубокие закономерности объективного мира. В конечном итоге это позволяет людям лучше использовать знание законов природы для развития производительных сил.

…Перед своей смертью Исаак Ньютон, который стал к тому времени крупнейшим мыслителем мира и который, по словам Готфрида Лейбница, сделал «более половины» того, что сделали до него все ученые, писал: «Мне всегда казалось, что я похож на мальчика, играющего ракушками на берегу моря, а весь океан знания, нетронутый, расстилается перед мною».

Новые знания, позволяя человеческому разуму увидеть ранее недоступные ему секреты природы, далеко не всегда дают возможность сразу раскрыть их, что и создает почву для заблуждений. При этом надо сопоставлять научные заблуждения — неподтвердившиеся в дальнейшем гипотезы, а отсюда и неправильные истолкования природных процессов — с темными суевериями средневековья (и не только средневековья), хотя порою суеверия возникали и возникают именно на этой почве.

На практике область знания невозможно отделить от областей незнания ровной границей. Одни природные процессы и явления мы знаем больше, другие меньше. Парадокс заключается в том, что в мир познания мы часто вторгаемся путем заблуждений. Порой именно заблуждения, имея в виду под ними смелые, в дальнейшем не подтвердившиеся научные гипотезы, которыми ученые вторгаются в область неизвестного, являются предвестниками истинных знаний.

Так сложным путем, шаг за шагом, преодолевая ошибки, отбрасывая ложные гипотезы и разрабатывая дальше предположения, подтвердившиеся на практике и в последующих исследованиях, люди неизменно расширяют область познания мира. Это далеко не прямая и ровная дорожка, усыпанная розами успехов и оборудованная указателями направления ведения поисков.

«Отражение природы в мысли человека надо понимать не „мертво“, — писал В. И. Ленин, — не „абстрактно“, не без движения, не без противоречий, а в вечном процессе движения, возникновения противоречий и разрешения их»[2].

Заслуга марксистско-ленинской философии заключается, в частности, в том, что познание впервые было истолковано ею как непрерывный процесс, хотя и приблизительного, но все более точного и верного отражения действительности в сознании человека.

Многие знания, считавшиеся универсальными, всеобщими, по мере дальнейшего развития науки становятся верными только для определенных условий. Последняя четверть XIX века, первая XX, а также наши дни дают, пожалуй, наиболее наглядные примеры того, как самые устоявшиеся категории науки приобретают иной смысл, хотя и остается система фактов.

Возьмем, например, естественнонаучные представления о материи и времени. Исторически совсем недавно, еще во второй половине прошлого века, даже в начале нашего столетия, в школьных и университетских курсах физики категорично утверждалось, что атом является мельчайшей, далее неделимой частицей материи, а время непрерывно и не имеет никакого отношения к материи.

Но очень скоро был открыт электрон, не подпадающий под привычное определение материи; атом перестал служить «кирпичиком» мироздания, разделившись на элементарные частицы. Затем оказалось, что формы энергии могут переходить одна в другую, а время и пространство неразрывно связаны с материей; оказалось, что непрерывность и прерывность их образуют диалектическое единство. Все это было доказано как теоретически, так и экспериментально.

Многие ученые растерялись… Устоявшиеся, «классические», незыблемые принципы рушились, словно глиняные идолы. Идеалисты, агностики поспешили возвестить о «кризисе физики», который якобы «опроверг» материализм, поскольку «материя исчезла».

Да, тут было от чего растеряться. Ведь старые представления о материи, пространстве и времени тысячи, да что там тысячи — миллионы раз подтверждались на практике. Многие химические реакции указывали, что каждое вещество состоит из молекул и атомов, а последние не растворить, не расколоть и не раздавить.

Или как можно, казалось бы, возражать против столь стройных учений Коперника и Ньютона? Само звездное небо, планеты, Луна, точные предсказания лунных и солнечных затмений, наконец, послушная сила машин, созданных по расчетам людей, по расчетам, в основе которых лежат строгие формулы природных закономерностей, — все неопровержимо свидетельствовало о незыблемости представлений о времени, пространстве и материи, описанных законами «классической» физики и механики. Теперь, в 80-х годах XX столетия, дополнительно познанные свойства материи не могут уже вызывать сомнений, в то же время получили дальнейшую разработку и подтверждение многие «старые» качества и свойства. Эйнштейн не отменил Ньютона — он дополнил и развил его. Новым было то, что впервые в мировой науке стали уживаться противоположные, порой даже внешне взаимоисключающие утверждения. Например, положение классической механики о неизменности массы оказалось относительной истиной, верной только для движения тел с не очень большими скоростями. При огромных скоростях масса изменялась.

Проникновение в глубь материи, дальнейшее изучение ее объективных закономерностей приносило с собой новые знания о материи и, понятно, требовало нового философского обобщения. Нужен был смелый революционный шаг, развивающий теорию познания. Этот шаг сделал В. И. Ленин.

Смятение — пожалуй, самое подходящее слово для характеристики того, что творилось в головах некоторых ученых в конце прошлого века, в том числе в мудрых головах ряда непосредственных учителей и друзей Геккеля.